Вальтер Варлимонт - В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

• Название: В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945
• Автор: Вальтер Варлимонт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1851-1

Вальтер Варлимонт – генерал германской армии, один из ближайших и самых преданных офицеров Гитлера. Автор разработки и подготовки плана реорганизации вооруженных сил Германии в 1937 г. В соавторстве с Йодлем разработал операцию план «Барбаросса». Очевидец и непосредственный участник событий, происходящих в ставке Гитлера, советник и исполнитель воли фюрера, Варлимонт подробно описывает действия военной машины Третьего рейха и дает объективный анализ побед и поражений вермахта.

---

В течение января и февраля грядущая Русская кампания постепенно захватила целиком весь вермахт; хотя при том странном существовании, которое мы с офицерами отдела «Л» вели в наших кабинетах в Крампнитце, нас она вообще едва ли затронула. В тот период возникло разделение высших штабов на те, что занимались Востоком, и те, что занимались другими театрами войны, – расстановка, приведшая в будущем к столь плачевным последствиям; в тот же период стали особенно очевидными недостатки нашего штаба, связанные с тем, что мы постоянно существовали отдельно от нашего начальника. Информация, которую мы получали от генерала Йодля, всегда человека немногословного, или из торопливых разъяснений кого-нибудь из адъютантов[132], была настолько неадекватной, что, например, 18 января в один из моих еженедельных визитов в Берхтесгаден мне пришлось спросить у Йодля, по-прежнему ли фюрер тверд в своем намерении проводить операцию «Барбаросса». Кажется, именно тогда Йодль, ответив мне, что Гитлер все еще решительно настроен проводить операцию на Востоке, выразил свою неприязнь к тому, что он считал выпытыванием и приставаниями, незабвенными словами: «Русский колосс окажется свинячьим пузырем; ткни его, и он лопнет»[133]. В данном случае Йодль преувеличивал даже больше, чем Гитлер, который на совещании 9 января якобы сказал: «Русские вооруженные силы напоминают безмозглого колосса на глиняных ногах, но мы не можем с точностью предугадать, какими они могут стать в будущем. Русских нельзя недооценивать. Поэтому в германском нападении должны быть использованы все имеющиеся ресурсы»[134].

Мы, офицеры отдела «Л», не всегда соглашались с такими взглядами «в высших кругах». Выполняя немногочисленные задания, поступавшие к нам в связи с Восточной кампанией, мы, как и прежде, взяли на себя ответственность за самое тесное, по возможности, сотрудничество со штабами отдельных видов вооруженных сил. Но и предметы, и цели нашей деятельности были довольно незначительными и не имели ничего общего с настоящей работой стратегического штаба высшего уровня. Например, я присутствовал на каком-то совещании ОКХ с начальниками служб организации и снабжения, в то время полковниками Мюнхом и фон Типпельскирхом; оно положило начало большому количеству обстоятельных исследований с целью попытаться удовлетворить весьма высокие потребности Восточной кампании в грузовиках, покрышках, запчастях и горючем. Нам надо было также собрать со всех видов вооруженных сил приказы, карты и другие основополагающие материалы, на базе которых, кроме всего прочего, можно было составить «график» приказов, отдаваемых Гитлером. Единственной в те месяцы задачей отдела «Л», связанной с Русской кампанией и имевшей хоть что-то общее с работой настоящего стратегического штаба, было обеспечить, чтобы указания по дальнейшему ведению войны против Англии и защите оккупированных территорий в Западной Европе согласовывались с новой обстановкой. Тесно связанной с этой задачей была и работа, о которой уже говорилось выше: использовать все возможные средства массовой информации для обмана противника, представляя «поход на Россию как величайшую хитрость в военной истории», предназначенную для того, чтобы «отвлечь внимание от последних приготовлений для вторжения в Англию»[135].

С начала марта Восточная кампания впервые потребовала действий всех отделов германской ставки. Однако примерно в середине месяца, когда переброска войск шла полным ходом, Гитлер опять вмешался в первоначальный оперативный план сухопутных войск; он просто отдал приказ 12-й армии на южном фланге фронта не начинать наступление из Молдавии. Он считал, что такую серьезную преграду, как Днестр, лучше преодолеть с тыла, и поэтому приказал усилить 6-ю армию на северном фланге группы армий «Юг» в районе Люблина всеми имеющимися в наличии подвижными соединениями. Неизвестно, приложил ли руку Йодль к этому новому самовольному решению, не обсудив его на ежедневном брифинге, как это всегда делалось с подобными «предложениями» Верховного главнокомандующего. Кажется, Гитлер обнародовал его во время продолжавшегося пять с половиной часов совещания с армейскими командирами и офицером их штаба полковником Хойзингером, и они, видимо, не высказали никаких возражений. Такие случаи вмешательства Гитлера в оперативные дела все больше подрывали основу всего оперативного плана на Востоке, и дневник Гальдера отчетливо показывает, с каким ропотом и неудовольствием все это воспринималось. Последствия решимости Верховного главнокомандующего сыграть роль великого военного вождя проявились в тех невероятных трудностях, с которыми пришлось столкнуться группе армий «Юг» в первые недели наступления.

В этот период было принято еще одно важнейшее решение, которое касалось главным образом структуры командования на самых высоких уровнях вермахта, но на этот раз, заметим, это было решение не Гитлера, а главнокомандующего сухопутными войсками. ОКХ все еще таило обиду на то, что его не допустили к Норвежской кампании, и, по мнению Йодля, именно она побудила фельдмаршала фон Браухича заявить, что «он предоставляет ОКВ право издавать все приказы», касающиеся предполагаемого наступления из Норвегии и Финляндии в район российского Белого моря.

В результате возник второй «театр военных действий ОКВ» в Финляндии. Норвежская кампания во многих аспектах представляла собой особый случай, но теперь главнокомандующий сухопутными войсками по собственной воле передал ОКВ, то есть Гитлеру, ответственность и право командования значительным количеством армейских дивизий на чисто сухопутном театре военных действий. Незадолго до начала Восточной кампании ОКВ предложило финскому Верховному главнокомандующему фельдмаршалу Маннергейму взять на себя командование всеми войсками, включая германские, которые действуют с территории Финляндии, но он отказался. В итоге начальнику оперативного штаба ОКВ пришлось взять на себя работу начальника штаба сухопутных войск, а отделу «Л» – задачи армейского оперативного отдела во всем, что касалось боевых действий на севере Финляндии. Однако ни тот ни другой не обладали ни компетенцией, ни механизмом для выполнения такой работы, хотя бы отдаленно напоминающими то, чем обладали соответствующие армейские органы, и ни тот ни другой не были способны осуществлять руководство боевыми действиями, кроме как в самом узком смысле этого слова; всеми остальными делами, такими, как боевое распределение, пополнение, снабжение и нормирование продовольствия, вынуждено было, как и в Норвегии, заниматься ОКХ.

Попытка оценить результаты деятельности столь странной командной структуры была бы пустой тратой времени и привела бы к нескончаемой дискуссии. Одно можно сказать вполне определенно: принятое решение, разумеется, не было самым лучшим и даже хорошим. Ясно и то, что, если бы во главе сухопутных войск стоял более сильный человек, он скорее бы сделал все возможное, чтобы снова взять под свое командование армейские части в Норвегии, а не поступил бы с точностью до наоборот. По-видимому, начальник Генерального штаба сухопутных войск не был согласен ни с действиями своего главнокомандующего, ни с поставленными войскам в Норвегии задачами, которые исходили от Гитлера. 14 мая 1941 года Гальдер записал в своем дневнике: «Эта затея в целом – просто вылазка; это не военная операция. Жалко растрачивать силы на этот район».

Союзники

Из-за кампании на Балканах нападение на Россию пришлось отодвинуть с середины мая на 22 июня 1941 года. Одной из особых задач, остававшихся за ОКВ до начала наступления, было связаться с нашими друзьями и союзниками и убедить их осуществить совместное нападение на востоке. Но и в этом случае возможности самостоятельно проявлять инициативу были у штаба весьма ограниченными.

Во-первых, Гитлер позволял даже только рассматривать в качестве участников исключительно те страны, которые либо соседствовали с Россией и потому могли помочь продвижению немцев, либо хотели свести с ней собственные счеты. Так что сначала наш выбор ограничился Румынией и Финляндией. Он считал, что на более позднем этапе, вероятно, можно будет привлечь Венгрию и Словакию. Вскоре возникла и Швеция – как страна, способная оказать косвенную поддержку, разрешив, например, транспортировку войск по своей территории в Финляндию. Что касается нашего главного союзника, Италии, то мы получили приказ держать в тайне от нее наши намерения. Были даны строжайшие указания относительно сроков и формы сближения со всеми остальными государствами; Восточная кампания рассматривалась как превентивная война, которая должна была начаться с внезапного нападения; в любом случае принципы участия Гитлера в любой военной коалиции хорошо известны[136].

Самыми надежными считались финны, несмотря на то что в действительности они не были союзниками Германии, а заняли некую неопределенную позицию «товарищей по оружию»; и только с ними в начале июня прошли короткие «дискуссии в Генеральном штабе». В соответствии с особой организацией командования на территории Финляндии эти переговоры являлись в первую очередь заботой штаба оперативного руководства ОКВ. Генерал Йодль и на этот раз не смог удержаться и открыл совещание словами, что война уже выиграна и теперь ее надо завершить. Когда дискуссии в ОКВ закончились, ОКХ и финская делегация рассмотрели проблемы, которые появятся, когда немецкие и финские войска войдут в соприкосновение в районе Ладожского озера. С маршалом Антонеску, румынским руководителем, Гитлер общался сам. Для дальнейших обсуждений штабу оперативного руководства ОКВ предписывалось действовать либо через старшего военного атташе, аккредитованного при правительстве соответствующей страны, либо через специально прикомандированного для этой цели старшего офицера, которого позднее по примеру аналогичной должности в Италии стали называть «германским генералом, аккредитованном при штабе… вооруженных сил». Однако нигде и никогда не пришли к естественному и очевидному решению – создать постоянный штаб, уполномоченный двумя или более странами-партнерами выработать единую стратегию. Результаты, которых мы достигли, отражены в следующих отрывках из дневника Гальдера за 29 июня (через неделю после нападения); они показывают, каковы были первые плоды наших контактов с союзными и дружественными государствами или какие предложения они вносили на свой страх и риск: