Якоб Буркхард - Век Константина Великого

• Название: Век Константина Великого
• Автор: Якоб Буркхард
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 5-9524-0395-6

В книге описывается переходный период от Античности к Средневековью, ознаменовавшийся приходом и укреплением в Римской империи новой религии — христианства. Автор дает оценки исторической роли императора Константина Великого, который сначала завоевал римский мир, а затем обратил его в новую религию, сохраняя языческие культы и последовательно проводя централизацию государственного аппарата.

---

Друиды к тому времени давно уже лишились своего высокого положения, но трудно сказать, когда это произошло и как. Чудовищный грабеж, осуществленный Юлием Цезарем, конечно, повредил храмовым богатствам, а значит, и власти друидов. Власть эта была умалена еще и потому, что произошло смешение римского культа с их собственным и появились жрецы-римляне. Волнение и недовольство явно обнаружились при Августе и Тиберии; последний, как сказано, был вынужден «истребить галльских друидов и прочих гадателей и знахарей». Но они про- должали держаться еще и после Клавдия, который, по словам Светония, «богослужение галльских друидов, нечеловечески ужасное и запрещенное для римских граждан еще при Августе, уничтожил совершенно». Это относится к человеческим жертвоприношениям; Клавдий также запретил опасные амулеты, которыми пользовались друиды, — например яйца некоторых видов змей, которые, как считалось, обеспечивали победу в спорах и успех правителям. Представители этого сословия неизбежно должны были теперь утратить связи между собой — собрания друидов, где сходились жители Дрё и Шартра, проводились все реже, путешествия учеников жрецов в Британию, которая с незапамятных времен славилась как высшая школа друидического знания, но которая теперь тоже стала римской, прекратились. Но эти жрецы продолжали свою деятельность еще и в христианские времена, без сомнения, потому, что народ в своей повседневной жизни не мог отказаться от языческих ритуалов, ими практиковавшихся. Нетрудно представить себе положение друидов в III столетии. Образованные люди уже давно пошли по римской дороге и оборвали всякие связи с древним культом своей родины. В результате его жрецы утратили высшую духовную власть и превратились в фокусников, шаманов и гадателей — преображение, аналогичное произошедшему с египетскими жрецами. В частности, друидессы представляются нам чем-то вроде цыганок угасающей античности. Аврелиан спрашивал их — вероятно, это было какое-то объединение жриц — о наследниках престола империи, и, конечно, не в шутку, так как шутить таким образом было опасно. Иногда они произносили свои пророчества без всякой просьбы. Одна смелая женщина, не подумав о последствиях, сказала Александру Северу на языке галлов: «Иди, но не надейся на победу и не верь своим воинам!» Одна землевладелица — друидесса в земле тунгров (вблизи Льежа), когда младший офицер Диокл, впоследствии Диоклетиан, расплачивался с ней за свой ежедневный стол, сказала ему: «Ты слишком скуп, слишком расчетлив». «Буду щедрым тогда, когда стану императором», — ответил он. «Не шути, — сказала хозяйка, — ведь ты будешь императором, когда убьешь кабана».

Религия друидов долее всего должна была сохраниться в тех местах, где до сих пор остались следы темперамента и языка кельтов, то есть в Бретани и западной части Нормандии. Нам известно об одном друидическом семействе IV столетия, вышедшем из этой области, члены которого принадлежали к наиболее сведущим риторам бордоской школы. Они пользовались известным авторитетом благодаря тому, что в их роду передавалось по наследству звание жреца кельтского солнечного бога Беленуса. Но, что характерно, они сочли более выгодным грецизировать этот титул и называть себя слугами Феба Дельфийца.

По-видимому, там, где друиды выжили, они поддерживали, насколько могли, жизнеспособность своего учения, пока позднее, в эпоху христианства, простой народ не связал их ритуалы с огромными бесформенными каменными сооружениями, типичными для древних кельтов, среди которых встречаются колонны, плиты, столбы, скамьи, галереи и прочее, где ночами ярко пылали костры и огни жертвоприношений и где проводились различные празднования. Но времена упадка кельтского язычества скрыты в непроглядной тьме. В более поздний период друиды, которых прошедшие годы наделили волшебными свойствами, оживают уже великанами, друидессы — феями, и над гигантскими камнями, которые считаются колдовскими, Церковь тщетно произносит свои экзорцизмы.

Пока Максимиан покорял Галлию, в Британии империя потерпела поражение. Это была, с одной стороны, постлюдия к захватам власти тридцатью тиранами при Галлиене, а с другой стороны — прелюдия к окончательной потере Британии, которая произошла спустя сто сорок лет.

Со времен Проба воды вокруг острова, как и возле побережья Галлии, кишели пиратами, которых теперь считают или франками (впоследствии — салические франки), или саксами. Чтобы справиться с ними, требовался флот, который и был уже фактически снаряжен в Булони (тогда Гессориак). Командование этим флотом Максимиан поручил Каравзию, храброму воину, который знал море и уже успел доказать свое мужество в сражениях с багаудами. Каравзий был менапий (брабант) неизвестного происхождения, вероятно, не римлянин. Он вскоре воспользовался своим положением и стал играть в любопытную игру: он не мешал пиратам, когда те отправлялимсь на рейд, но перехватывал их на обратном пути, чтобы присвоить их добычу. Его богатство привлекло внимание, и Максимиан, узнавший все, вынес ему смертный приговор; но Каравзий оказался хитрее. Он привязал к себе своих солдат, так же как франков и саксов, богатыми подарками и объявил себя императором, будучи в Галлии (286 г.), но не захотел там оставаться. Каравзий направил весь свой флот в Британию, где римские солдаты сразу же его признали, так что страна оказалась в его подчинении; теперь Максимиану, чтобы настичь преступника, недоставало самого главного — людей. Захватчик правил островом, в те времена весьма изобильным, семь лет, обороняя северные границы от своих традиционных врагов, каледонцев. Булонь и окрестности он сохранил в качестве пункта переправы, служившего укрытием для грабителей, — роль, которую в конце Средних веков выполнял Кале. Будучи правителем Британии, Каравзий стремился поддерживать римскую образованность и искусство, но во имя союза с франками из тогдашних Нидерландов он и римляне стали носить их платье, и их юношей принимали в армию и флот, где те могли постичь все тонкости военного искусства римлян. Если бы Англия дольше пребывала в изоляции, при Каравзий ли, или же при его преемниках, она, несомненно, была бы варваризирована, не успев стать частью романо-христианского мира, культура которого является главным наследием античности. С другой стороны, страна вдруг осознала себя будущей владычицей морей, и это была впечатляющая картина; обосновавшись на острове, отважный выскочка распоряжался в устьях Сены и Рейна и держал в страхе все побережье. Но причина его популярности заключалась в том, что он защищал северные границы и что пираты, теперь состоявшие у него на службе, не беспокоили более приморских жителей.

Максимиану пришлось снарядить новый флот (289 г.), но его усилия, по-видимому, оказались тщетны: все опытные мореплаватели были на стороне узурпатора. Озабоченные тем, как бы Каравзий не распространил свою власть дальше, императоры вступили с ним в переговоры (290 г.).

Он получил остров и титул августа, и никто бы не помешал ему воспользоваться этим титулом. Но императоры не могли позволить захватчику наживаться и впредь. Как только усыновили цезарей, под каким-то предлогом — возможно, таковым послужила ситуация в Булони, — было объявлено о разрыве (293 г.). Констанций Хлор осадил город. Моряки Каравзия не смогли помешать запереть гавань, где они находились, дамбой, и оказались в руках осаждающих. Вероятно, эти события повлияли на настроения в Англии, что дало Аллекту, близкому другу узурпатора, смелость убить его; народ и солдаты сразу же признали власть Аллекта. Тут Констанцию понадобилось время, чтобы создать надежную опору для будущего завоевания Британии, а притом еще удерживать правый фланг, который воевал с франками, захватившими земли батавов. Он победил их (294 г.) и переселил большую их часть на римскую территорию, близ Трира и Люксембурга. Одновременно был снаряжен новый флот, и спустя два года (296 г.) все было готово для решающей атаки. Аллект, чтобы следить за передвижениями врага, расположил свои корабли у острова Уайт; но командующий императорским флотом Асклепиодат, стоявший в устье Сены, сумел миновать остров под прикрытием густого тумана и высадиться на западном побережье. Здесь он сжег свои суда, очевидно, потому, что людей было слишком мало, чтобы еще делить их на сухопутную армию и на моряков. Аллект, ожидавший высадки булонского флота во главе с Констанцией возле Лондона, растерялся и поспешил на запад, не будучи к тому подготовлен. Посреди дороги он столкнулся с Асклепиодатом. Это, видимо, была совершенно незначащая стычка, в которой участвовало несколько тысяч человек, но она решила судьбу Англии. Когда Констанций высадился в Кенте, он обнаружил, что остров уже покорен. Вспоминая о крови, пролитой в эту войну, панегирист утешается мыслью, что это была кровь продажных варваров.