Джузеппе Бонавири - Каменная река

• Название: Каменная река
• Автор: Джузеппе Бонавири
• Издательство: Радуга
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-05-002598-2

В романах и рассказах известного итальянского писателя перед нами предстает неповторимо индивидуальный мир, где сказочные и реальные воспоминания детства переплетаются с философскими размышлениями о судьбах нашей эпохи.

---

Фашисты сверлили глазами своего главаря, но заговорить никто не осмеливался.

— К оружию! — вдруг истошно завопил. Пирипо. — Готовьсь! Пли!

— Да где ж его взять, оружие-то? — отважился спросить Маргароне. — Правда, у нас есть винтовки авангардистов, но, сами знаете, они только ребятишкам для забавы годятся.

— Бум! Бум! Та-та-та-та!

От криков секретаря дребезжали окна.

— Боже правый, да он с ума сошел! — всплеснул руками Рачинедда.

Тут священник встал с дивана и подошел к Пирипо.

— Успокойтесь, успокойтесь! Вы же не Всевышний, чтоб брать на себя вину за мирское зло. Все в руце божией. Эти адские, дьявольские образы надо убрать. Идемте со мной. — Он подвел его к бильярдному столу.

Пирипо как во сне вскарабкался на стол; глаза у него сразу осоловели, а цвет лица стал сизым. Чернявый, как кошка, прыгнул с плеч Косты на плечи Пирипо и начал потихоньку подтягиваться к портрету, при этом он со всей силы сдавил ногами шею фашистского главаря.

— Эй ты, поживей там! — прохрипел Пирипо. — Я так долго не простою!

Мы с трудом сдерживались, чтобы не прыснуть. Ой умора! Вдоволь погарцевав на хребте Пирипо, Чернявый наконец снял со стены портрет короля.

— Держите. — Он протянул его Брачилитоне.

— Так, теперь дуче, — с удовлетворением сказал Рачинедда. Бильярдный стол подвинули к противоположной стене.

Но Чернявый вдруг объявил:

— Я боюсь.

— Чего? — удивился Рачинедда, подтягивая штаны.

— Уж больно глаза у него страшные.

— Да ладно тебе, он же нарисованный.

— Нет, боюсь, помогите мне слезть.

Я свистнул, потом сплюнул на пол. То же самое проделал Золотничок.

— Вы что? — спросил священник.

— Ничего. Мы так страхи отгоняем. А вы повторяйте за нами.

— Что, свистеть?

— Надо вышвырнуть их вон, — сказал Коста. — Не видите, они же над нами издеваются!

— Ну что вы, что вы! — заторопился Рачинедда. — Детки шутят. Придется потерпеть, ведь надо дело до конца довести.

Он подал всем пример, правда, свист у него не получился. Брачилитоне и Маргароне стали ему вторить — сипло, как будто свистели не ртом, а задом. Мы же заливались соловьями и внутренне ликовали: как ловко мы оболванили этих фашистов.

Чернявый, гарцуя на плечах Пирипо, хохотал во всю глотку.

— Хватит! — не выдержал Салеми. — Нечего устраивать бордель из резиденции фашистской партии!

— Какая партия, что вы такое говорите?! — ужаснулся священник.

Чернявый наконец снял с гвоздя портрет и сполз по спине Пирипо на стол.

— Ох, сразу на душе полегчало! — вздохнул Рачинедда, утирая пот.

— Так, — задумчиво протянул Чернявый.

— Так, — словно попугай повторил Рачинедда.

— И что же дальше делать с этими портретами?

Фашисты остолбенели, как будто их разразил гром.

— Надо их вынести отсюда, — сказал Маргароне.

— Ага, чтобы нас американцы к стенке поставили! — заметил Нахалюга. — Да и свои — если увидят, нам не поздоровится.

— А как же быть? — растерянно спросил Рачинедда.

— Давайте их сожжем, — предложил Салеми.

Тут официант Чиччо, молча стоявший у стены, подал голос:

— Вы что, очумели? Ведь дым с улицы увидят. Выход один: надо спрятать их на чердаке.

— Молодец, Чиччо! — воскликнул священник. — Бедняков всегда Господь направляет.

Под торжественные звуки королевского марша Чуридду, Нахалюга и Кармело понесли наверх портрет короля. За ними, печатая шаг, выступали Чернявый, Золотничок и я с портретом дуче.

Агриппино и Карлик ритмично хлопали в ладоши.

Мы прошествовали через бильярдную, а оттуда по узкой лесенке поднялись на чердак.

Дорогу нам показывал Чиччо.

Чердак был слабо освещен, и от этого сваленный здесь хлам: сломанные кресла, пустые бутылки, кипы старых газет — приобретал какие-то призрачные очертания.

— Ой, не могу больше, сейчас в штаны налью! — сказал мне Нахалюга.

Мы с ним пошли в самый темный угол чердака.

— Куда это вы? — крикнул нам Чиччо. — Там колбасы нету.

— Не подходите! — отозвались мы. — Тут крысы.

Мы с удовольствием справили нужду на тихо шуршащие газеты.

Агриппино и Чуридду, облегчившись, принялись разбивать об пол старые кресла.

— Чего вы там шумите? — снова окликнул нас Чиччо. — Портреты спрятали?

— Погодите, дайте с крысами разделаться.

— Слушай, Агриппино, а для чего вы кресла крушите? — поинтересовался я.

— Как — для чего? Дрова на зиму заготавливаем.

— Ну скоро вы там? — торопил Чиччо.

Но мы не унимались: делая вид, будто воюем с крысами, подняли адский грохот и время от времени тоненько попискивали. Чиччо ощупью пробирался к нам, чертыхаясь на чем свет стоит.

— Погодите у меня, сукины дети!

Наконец мы — кто вприпрыжку, кто по перилам — спустились вниз. Только Чернявый и Нахалюга остались на чердаке.

Из гостиной доносились крики:

— Портрет дуче! Портрет дуче! Скорей несите его сюда!

Что там у них опять стряслось? — недоумевали мы.

— Эй, Чернявый! — крикнул я. — Слышишь? Неси обратно портрет!

Выглянул Чернявый с портретом под мышкой. В руке он сжимал нож.

— Во, видал? — Он показал мне изрезанный портрет: видок у дуче был не приведи господи.

В гостиной мы застали сержанта карабинеров: он рассказывал нашим совершенно ошалевшим фашистам, что контратака немцев увенчалась успехом и они якобы уже на подступах к Минео. Священник от этих новостей малость приободрился, а Пирипо, видно, пребывал в сомнениях и выглядел как ощипанная курица.

— Портрет надо снова повесить, — заключил толстый, веснушчатый сержант.

— О боже! — простонал Рачинедда, увидев, чтó сталось с дуче.

Мы едва удержались от смеха, хотя над нами нависла гроза. Один глаз у дуче был вырезан, но второй продолжал метать в нас смертоносные стрелы.

— Кто учинил это свинство? — вскинулся сержант.

— Крысы, — ответил Чернявый.

— Крысы?!

— Должно, крысы, — подтвердил, на наше счастье, Чиччо. — Их там на чердаке тьма-тьмущая. Надо бы кошек туда пустить.

Сержант встал на колени, так что его рожа почти сливалась с окривевшим дуче, и принялся с подозрением разглядывать дырку в портрете.

За дверью раздался шорох.

— Это что, тоже крысы? — гнусно скривился Рачинедда.

— Пора смываться, — шепнул я друзьям.

— Это Тури, — заявил Нахалюга и отпер дверь.

Тури явился в сопровождении Пузыря.

— Болваны! — крикнул нам Тури. — Чего вы тут застряли? Американцы уже в Нунциате. Вот, полюбуйтесь.

В руках у него был какой-то пакет. Сержант выхватил его и прочитал надпись.

— Боже правый, американские галеты! Это конец! Меня обманули!

Он бессильно опустился на диван.

— Что же теперь делать? — робко спросил Рачинедда.

— Что делать, что делать! Вешаться! — огрызнулся Коста. — Впрочем, они и сами нас повесят.

— Повесят?

— А то как же! Или вы не фашист? Причем не рядовой, а из начальников! — злорадствовал Коста.

— Что вы, дружище, какой же я начальник!

— Да один черт! Все равно американцы и антифашисты нас не помилуют.

— Но ведь я же мирный человек, мухи никогда не обидел.

— Повесят как пить дать. Рядом будем на площади висеть, — не унимался Коста.

— О, Святая Агриппина, мне дурно!

Рачинедда согнулся в три погибели, изо рта у него текла слюна.

— Воды! — завопил учитель Салеми. — Скорее стакан воды!

Священник выступил вперед.

— Спаси нас, господи, спаси и сохрани! — бормотал он. — Мне пора вернуться в лоно церкви, лишь там я обрету покой и спасение.

Неверной походкой он пошел к двери, отодвинул засов, и в комнату заструился свет серого полудня. За священником, ссутулясь, поплелся сержант, желтый от страха.

— Воды, дайте же ему воды! — твердил Салеми. — Вы что, оглохли?

— Всех на виселицу!

— Что ж вы меня бросили? — корил нас Тури. — Из-за вас такое представление пропустил!

Призывы Салеми становились все тише, перешли в утиное кряканье, и в конце концов он тоже трусливо выскользнул за дверь.

— Мужайтесь, вы — наша надежда! — сказал Маргароне, беря под руку долговязого Пирипо и волоча его к двери.

Мы проводили их громким улюлюканьем:

— Эй, Пипирипó, кукареку, куда же вы?

— Чтоб вам пусто было, пораженцы проклятые! — прохрипел Коста и хлопнул за собой дверью, обрезав луч скупого света.

— Ну вот, теперь мы здесь хозяева, — ухмыльнулся Чернявый.

— Что с этим-то делать будем? — спросил Тури, кивнув на валявшегося без чувств Рачинедду.

— У, гад! — злобно ощерился Нахалюга. — Хотел нас палкой отлупить за свою вонючую колбасу. Сейчас мы ему соли-то на хвост насыплем.