Наталья Болдырева - Жаркое лето. Первый поток

• Название: Жаркое лето. Первый поток
• Автор: Наталья Болдырева
• Жанр: Научная Фантастика

Татьяна Камнева — студентка педагогического университета Земли, отправляется на планету Акварис, чтобы распутать историю смерти своих родителей. В детском лагере отдыха "Аквамарин" ей предстоит провести три потока в качестве вожатой, решая детские проблемы, сталкиваясь с непредвиденными трудностями и открывая в этих столкновениях правду об окружающих ее людях.

Она узнает больше, чем хотела бы. Теряет одних друзей, но приобретает других, и с честью выходит из тех ситуаций, в которые ставит ее жизнь.

---

На палубе моментально воцарился хаос. Дети ринулись к оставленным в салоне катера вещам. Выждав немного, я тоже спустилась вниз, за рюкзаком. Когда я вернулась обратно, оба отряда стояли уже более-менее организованной толпой, разбившись в пары, где старший держал за руку младшего.

"Разумно", подумала я, понимая, что так шансов не досчитаться кого-то из детей гораздо меньше, чем если бы друг за другом присматривали одногодки.

— Три! — крикнул Ильсур Айсович, как только увидел, что хаотическое метание по палубе прекратилось. — Молодцы, — добавил он, обведя палубу взглядом. — Так же организовано сходим на берег и идем к лагерю. Ведущие, замыкающие, всё как всегда. По кустам не лазить! Успеете еще. Это вам не город под куполами, здесь могут быть дикие звери.

Толпа детей заволновалась, переговариваясь возбужденно. Судя по всему, перспектива встречи с хищниками их ничуть не смущала.

Судно окончательно сбавило ход, борт мягко стукнулся о покрышки, развешанные по краям причала, матросы, перепрыгнув к швартовым тумбам, споро принайтовили катер и перекинули трап. Мы сошли на берег и потянулись длинной нестройной цепочкой по направлению к лагерю. Впереди шел Ильсур Айсович и еще несколько взрослых, я и другие воспитатели замыкали процессию. Ноги утопали в глубоком, чисто-белом песке. В этом песке присутствовала изрядная доля известняка — породы, составлявшей основу не только плавучих островов, но и самого материка. И хотя до лестницы было всего-то километра два-три, увидели мы её лишь через час. Подъем занял почти столько же времени. Лестница взбегала на скалу, петляя меж уступами, поросшими буйной неизвестной мне растительностью. Низенькие раскидистые деревца служили домом грибам-сапрофитам, лианам и длинным, ярко-зеленым ящеркам. Дети, сперва оживленные, радующиеся каждому новому повороту, каждому яркому цветку, приуныли. Долгий путь наверх утомил окончательно, да и солнце шло уже на закат, и когда показались первые корпуса, мы невольно прибавили шаг, надеясь на отдых.

Вход в лагерь обозначала подковообразная арка, изогнувшаяся прямо над дорожкой. "Аквамарин" было написано на ней. Ни заборов, ни каких-либо других знаков, обозначивших бы территорию лагеря, больше не было видно. Только деревья здесь росли чаще и среди них попадались знакомые породы, явно завезенные с Земли: сосны, акации, пальмы, увитые длинными плетьми лиан.

Ровные, мощеные песчаником дорожки были пусты. Яркие насекомые, похожие на стрекоз, вились над клумбами, раздавался стрёкот цикад, а где-то вдалеке гремела музыка, и невнятно разносились усиленные и искаженные громкоговорителем голоса.

Голова растянувшейся за время долгого подъема цепочки остановилась. Кинув спортивную сумку под большой стенд у края дорожки, Ильсур Айсович поджидал всю группу.

— Оставайтесь пока здесь, а я схожу, узнаю, где все, и куда нам идти дальше. Вожатская, и административный корпус вроде выше по центральной аллее, — он кивнул на стенд за своей спиной, на котором красочно была изображена схема лагеря.

— Я с вами, — сказала я, выходя вперед.

— Рюкзак не оставишь? — спросил Ильсур Айсович.

— Давай, — подхватил кто-то.

— Нет… Нет, — повторила я не вполне уверенно. Мне не хотелось никого обидеть, однако я чувствовала, что вещи мне следует забрать с собой.

Но Ильсур Айсович лишь безразлично пожал плечами и пригласил:

— Тогда идем.

Мы скоро и молча — сказывалась накопленная за день усталость — шли по центральной аллее. Миновали ряд беседок, с десяток тропинок, бегущих к спрятанным в низинах или возвышающимся на грядах корпусам. Я насчитала ровно пятнадцать штук. Пятнадцать бараков модульной сборки. Тех самых, в которых жили здесь первые колонисты Аквариса. Обогнув по касательной стадион, мы вышли к просторной круглой площадке, на которой разворачивалось театрализованное действо.

Невозможно было вот так с ходу понять, что означали все эти персонажи, облаченные в самодельные маскарадные костюмы, но было видно, что и дети, и взрослые веселятся от души.

— Ну и где тут кого искать? — Ильсур Айсович стоял, почесывая волосатую грудь.

— Я знаю замдиректора в лицо, — ответила я, сгружая рюкзак с плеч на землю, — мы говорили по видеочату. Минуту, я её найду.

Я сомневалась, что та строгая, в струнку вытянутая женщина, что проводила со мной собеседование, станет участвовать в подобном мероприятии, и потому, обойдя зрительские трибуны и группку техников у музыкальной аппаратуры, я скоро увидела её сидящую в компании двух не менее представительных дам.

— Здравствуйте, — крикнула я, подойдя ближе. Грохот музыки здесь был нестерпим.

— Вы уже приехали! — закричала мне в ответ заместитель директора лагеря, Любовь Викторовна Старченко. — А мы только что говорили о вас! — Она обернулась к сидящим рядом женщинам и крикнула им, — знакомьтесь, это ваша помощница до конца потока!

— Я не одна, — прокричала я, морщась от бьющих по ушам басов, — Ильсур Айсович ждет вас на центральной аллее. И я вроде как пообещала ему, что пойду в отряд к ним.

— Нет, нет! — Любовь Викторовна взяла меня под локоть, уводя от грохочущих установок, — это лучшие педагоги в этом секторе космоса. У них прекрасный послужной список, — она понижала голос по мере того, как мы отдалялись от площадки, — многолетний опыт работы с детьми, правительственные награды и премии. Их имена будут прекрасно смотреться в отчете, который мы пошлем в институт. А для детдома мы найдем кого-нибудь еще. Завтра прибывает новая смена вожатых.

"Скорее моё имя будет прекрасно смотреться в их послужном списке, когда они вернутся домой", подумала я, понимая, что уж кто-кто, а замдиректора прекрасно знала, как именно я сдала тесты.

— Жаль, я думал, вы посмелее, — сказал мне Ильсур Айсович, когда Любовь Викторовна сообщила ему, что работать я буду в другом отряде. — Только к чему было тогда соглашаться? Раз не хотели идти к нам.

Упрёк был так несправедлив, что я вспыхнула. Поднявшаяся было волна возмущения едва не перехлестнула через край, а потом я поняла, как именно со стороны выглядит и моё нежелание оставить рюкзак с отрядом, и эти несколько минут наедине с замдиректора лагеря…

Закусив губу, я промолчала.

Глава 8 Ночь в вожатской. Напарник. Распределение по отрядам

— Места для вас пока еще нет, — говорила Любовь Викторовна, отпирая дверь в вожатскую, — вы прибыли на день раньше, так что эту ночь поспите здесь. Зато завтра с утра вам не придется никуда идти, планерки проводятся тут же.

Она засмеялась мелко и, толкнув слегка створку, сделала приглашающий жест в дверной проем.

— А свет где включается? — спросила я, проходя в непроглядную темень вожатской.

— Там на столе лампа. Диван продавлен, спать на нем невозможно. Есть мягкое кресло или, если хотите, можно сдвинуть несколько стульев. Ночи тут теплые, но на диване есть плед. Располагайтесь.

— Благодарю, — ответила я, и дверь за моей спиной захлопнулась. Раздался один поворот ключа. Я обернулась и ничего не увидела. Тьма в помещении сгустилась окончательно.

Крепко сжав и раскрыв ладонь, я медленно пошла вперед, подсвечивая себе наладонником. Лампа на столе не работала. Я несколько раз щелкнула выключателем в холостую. Найдя кресло, я устроилась полулежа, а ноги взгромоздила на придвинутый поближе стул. До подбородка укрывшись пледом — меня знобило от нервного перенапряжения — я закрыла глаза.

Но еще долго по территории лагеря разносилась музыка, слышались крики и смех. Кто-то пробегал мимо вожатской, звонко шлепая сланцами по пяткам, проходили целые толпы, и тогда можно было различить "а вот!", "а ты помнишь?!", "а я…" — шум и гомон не затихал до трех часов ночи, и лишь тогда в лагере воцарилось относительное спокойствие. Поскольку никто не пытался проникнуть в вожатскую, я окончательно уверилась в том, что дверь была закрыта, дабы не выпускать наружу меня. Это умозаключение наводило на грустные мысли. Мне всё больше и больше казалось, что, опоздай я хоть на неделю, моё место в лагере так и осталось бы за мной. Смутно беспокоили те две дамы, которых я видела мельком…

Так в тревожных раздумьях я проворочалась часов до четырех, пока, наконец не заснула.

Утром меня разбудили сигналы точного времени, транслировавшиеся по громкоговорителям на весь лагерь. С трудом разлепив глаза я, наконец, увидела содержимое вожатской. Два стола стояли, сдвинутые в центре тесной комнатки. Образуя букву "Т" торцом к ним был приставлен третий, письменный стол, со множеством выдвижных ящичков. К одной стене был придвинут коротенький, очень низкий, вероятно снятый с ножек, диван и кресло, в котором расположилась я. Другую подпирал забитый пухлыми папками шкаф. На верху шкафа пылились свернутые в рулоны плакаты. Оставшееся пространство занимали вплотную притиснутые друг к другу стулья: расставленные вдоль стен, задвинутые за столы и сгрудившиеся в проходах. Я удивилась, как мне удалось пройти вчера через всю вожатскую, не налетев ни на что в полной темноте.