Ариадна Делианич - Вольфсберг-373

• Название: Вольфсберг-373
• Автор: Ариадна Делианич
• Издательство: Russian Life
• Жанр: О войне
• Год: 1950

Ариадна Ивановна Делианич родилась 13 мая 1909 г. в Севастополе в семье контр-адмирала Ивана Ивановича Степанова, представителя старинного дворянского (служилого) рода. В 1920 г. армия П.Н. Врангеля, в которой И.И. Степанов служил командиром Севастопольского порта, эвакуировалась из России. Так началась жизнь эмигрантки Ариадны Степановой.

Оказавшись в Югославии, А.И. Степанова работала в разных журналах и написала, по свидетельству ее сестры Ксении, множество рассказов на сербском языке. Там же проявился и ее талант делать иллюстрации к собственным рассказам. Владея четырьмя иностранными языками языками, А.И. Степанова работала корреспондентом белградского журнала «Женщина и Мир» (на сербском «Жена и Свет») в Турции и пользовалась псевдонимом Ара Мирит. По возвращении в Югославию она вышла замуж за капитана Делианича, впоследствии убитого в 1941 г. партизанами. От этого брака у А.И. Делианич был сын Игорь, живший в Югославии под властью Тито.

Талантливая, яркая русская журналистка в 1941 г. пережила вторую — после исхода из России — трагедию. Под ударами вермахта пала Югославия, страна, в которой нашли прибежище десятки тысяч русских эмигрантов, Ариадна ушла сестрой милосердия в отряд сербских четников. Она приняла сторону генерала Дражи Михайловича — антикоммуниста и патриота. Участвовала в боях и была ранена. В 1945 г. с частями Русского Корпуса, отрядами четников и вермахта оказалась в Австрии.

В Русском Корпусе А.И. Делианич оказалась благодаря следующим обстоятельствам. В конце 1944 года немецкое командование приняло решение развернуть в Словении на базе русского добровольческого батальона полк, получивший позднее наименование «Варяг». Комплектование шло за счет эмигрантов, военнопленных и населения оккупированных германскими войсками территорий. Общая численность достигла 2,5 тысяч солдат и офицеров. А.И. Делианич принимала участие в вербовке личного состава в Вене (вербовочный пункт находился в отеле «Фукс»). Офицером полка «Варяг» по связи с югославскими и казачьими частями и военным корреспондентом полка была назначена А.И.Делианич. Полк занимался охраной Любляны и окрестностей от югославских партизан. Весной 1945 г. «Варяг» вместе с Русским Корпусом и сербскими добровольческими частями отступал в арьергарде вермахта, успешно сдерживая натиск НОАЮ (Народно-Освободительная Армия Югославии — партизаны Тито). Там же оказалась и А.И. Делианич.

С 1945 по 1947 гг. А.И. Делианич находилась в концентрационном лагере английской военной администрации «Вольфсберг». Это был, вероятно, самый мучительный и скорбный период в жизни Ариадны Ивановны. В своей замечательной книге «Вольфсберг — 373» она рассказала живым русским языком о мытарствах, которые выпали на долю русских антикоммунистов, захваченных английской союзной армией. Но эта книга — не только летопись событий. «Вольфсберг-373» с полным правом может быть названа книгой исповеди и, поэтому, книгой русского православного человека.

---

Глаза застилали слезы. Душили рыдания. Хотелось выпрыгнуть из этой машины и вернуться в тишину и дружеский покой мастерской, в среду людей мне подобных, понятных, ставших близкими, неотделимой частью двух лет жизни.

Уже потом в памяти воскресла картина, которой она тогда сразу не зарегистрировала: двери в барак ФСС, и в них капитан Кеннеди, машущий мне рукой. Улыбка во все лицо и крик: — До свидания, Ара!

До свидания? О нет, только не это! Только не новая встреча с Кеннеди!

Машина вышла в английский двор. На приступке, рядом с шофером, стоял капитан Марш. Он доехал с нами до ворот, ведших на шоссе, спрыгнул и, подойдя сзади к автомобилю, протянул мне и фрау фон-Д. руку.

…Открылись заветные ворота. Дорога. Громадные платаны слева, за ними поля, желтые, осенние, как бы подстриженные «под гребенку». Солдаты весело разговаривают, куря папиросы. Мои спутницы в прекрасном настроении. Все они, без исключения, радуются перемене и той заре свободы, которая блещет даже из-за стен тюрьмы, куда нас отправляют. Они поют свои песни, а у меня на душе мрак.

Там, сзади, в Вольфсберге, остался майор. Кто о нем теперь будет заботиться и стараться хоть чем-то, хоть записочкой, через баню, скрасить его одиночество и тяжесть сидения в «С. П.»? Там Маня, Урсула, Эрика, инвалиды…

Въехали в город. Трясет на ухабах провинциальной мостовой. Переехали мост, площадь, свернули налево и остановились. Тюрьма.

Джимми и его друг выскочили из грузовика, отбросили задник. Автоматы на груди, висят на ремнях через шею. Протянули нам руки. Одна за другой, забирая вещи, мы спрыгнули на землю. Солдаты позвонили, и перед нами медленно открылись большие ворота здания заключения.

Вышел чиновник. У него в руках список. Мы стали шеренгой, с вещами у ног. Не ожидая церемонии передачи, Джимми сунул в руки чиновнику свой список, прыгнул в машину, и вольфсберговский грузовик отбыл, обдавая нас облаком пыли.

Чиновник стал читать. Имя за именем. Названные женщины проходили мимо него во двор тюрьму. Вызваны все. Список закончен — моего имени в нем нет.

— А вы? — изумленно спросил он меня.

— А я? — глупо и тревожно недоумевая, переспросила я.

— Кто вы такая? Вас в списке нет.

Назвала себя. Чиновник развел руками.

— Подождите. Я сейчас спрошу.

Дамы уже прошли через подъезд во двор. Я осталась на улице. Чиновник перед моим носом захлопнул ворота.

Пустынно. Кругом ни души. Ни одного прохожего. Неправо — мост через реку. Ее берега сплошь покрыты густым ивняком и кустарником. Бежать?

Как два года назад, в Фельдкирхене, когда мы с майором оказались на улице перед тюрьмой и, имея возможность бежать, добровольно вернулись в свои камеры, не желая никого подводить, так и теперь я решила, что бежать мне не надо. Пусть будет, что будет.

Прошло минут десять. Соблазн побега опять стал возвращаться. Мною овладевало смущение. Решительно дернула за вёревку звонка. Подождала. Еще раз позвонила. Дверца в воротах открылась, и появился все тот же чиновник.

— А вы все еще здесь?

— То есть как это «все еще здесь»? А где же мне быть?

— Ну, ладно, идите за мной.

Типичный квадратный тюремный двор. Наши вольфеберговские дамы стояли посередине. Изо всех окон колодцем стоявшего здания, из-за решеток, были видны головы.

— Смотри, Ара, — сказали мне женщины: — тут много вольфеберговцев. Мужчины. Видишь?

В решетки протягивались машущие руки. Многих я узнала в лицо.

— А что с тобой? — спросили меня дамы.

— Не знаю!

К тюремной кухне потянулись арестанты, неся котлы на палках. Знакомая картина. «Фрасстрегеры». Среди них мелькнуло очень знакомое лицо. Нет! Не может быть! Не хотелось верить глазам. Неужели же все было даром? Это же… Дитрих!

Арестант передал свой конец палки, на которой висел телок, соседу и подошел ко мне.

— Ара!

— Дитрих? Что вы здесь делаете? Почему… Неужели вас поймали?

— Нет! Я пробыл неделю дома, кое-как наладил дела для семьи и добровольно сошел с гор и явился в тюрьму. Пусть меня судят мои земляки. Я не боюсь последствий и предпочитаю снять с себя бремя страха. Я боялся только Кеннеди и выдачи в Югославию. Вы не знаете моего преступления? Я застрелил охотничьего ружья одного из югославских, титовских пограничников, которые, как кровожадные ищейки, преследовали беженцев. Случайно стал свидетелем перехода целой семьи из Югославии, по которой стреляли пограничники. Взял одного на мушку и… Семья перешла в Австрию, но на следующий день меня арестовали. Приехал за мной Кеннеди. Бил, а потом отвез в Вольфсберг.

Зазвонил колокол. Тюремная кухня стала выдавать еду. Дитрих обнял меня и быстро зашагал к своему котелку.

Позже, я была раз в его доме; меня пригласила семья Дитрих. Сам беглец был вскоре освобожден, после нашей встречи в вольфсберговской тюрьме. Суд наказал его за незаконное обладание оружием, в то время, когда было приказано сдать все, включая и охотничьи ружья. Он был присужден к шести месяцам заключения, но ему засчитали все сидение в лагере, и вышел свободным человеком прямо из зала суда.

* * *

Дамы все еще ожидали размещения по камерам. Они буквально веселились, стоя во дворе. Меня же вскоре вызвали наверх, к председателю суда. В его кабинете стоял л начальник тюрьмы.

— Фрау Делианич, — сказал судья. — Я только что говорил с лагерем Вольфсберг-373. Вы никак не подходите к нашей юрисдикции. Австрийское правосудие не имеет к вам никаких претензий. Вас отправили к нам по ошибке.

— Значит… обратно в лагерь?

— Нет! Лагерь уже вычеркнул вас из своих списков. Вы свободны.

— Но как же?.. У меня нет никаких документов… Куда я денусь? Все мои бумаги находятся в канцелярии ФСС. Куда я ни пойду, где ни захочу переночевать, от меня потребуют удостоверения…

— Идите обратно в лагерь. Капитан Марш сказал, что он выдаст вам какую-то бумагу.

— А мой «багаж»?

— Оставьте его временно здесь.

* * *

Два километра, которые отделяли город Вольфсберг от лагеря, я пробежала, как будто у меня выросли крылья. На часах у ворот стоял солдат, которого я знала в лицо.

— Хэлло, блонди! — крикнул он мне весело. — Вас ждет капитан Марш.

Капитан встретил меня, улыбаясь.

— Скажите спасибо капитану Раабу. Это он, уезжая, в Вене уладил вопрос о вашем освобождении. Вот конверт с вашими личными бумагами — «груз» вашего прошлого. Тут и карточки, которые у вас были взяты. Проверьте все. А вот удостоверение от австрийских властей, о том, что вы выпущены из лагеря Вольфсберг и можете жить в Австрии. Одно условие: прямым путем в лагерь Фейстриц для «энтлассунга» из армии. Через него проходят все военнослужащие. Оттуда в Клагенфурт, где вас ждет Гретл Мак. Остановитесь у нее и затем свяжитесь с мисс Ханной Стэндтон. Она вас устроит учительницей ручных работ и сербского языка в лагерь Вайдмансдорф, где живут югославянские «Ди-Пи». Счастливого пути… Нет, постойте! Для вас есть сюрприз. Кто-то снял для вас комнату в отеле «Кэрнтен». Там вас ждут друзья. Прощайте и не поминайте меня лихом!

— Капитан! Спасибо — но могу я еще раз видеть моих друзей?

— Нет! Это запрещено правилами, и, кроме того… не бередите ни свои ни их душевные раны.

* * *

В отеле «Кэрнтен» меня действительно ожидал сюрприз. Там меня встретила милая Джинджер, Анне-Мари Ш. Выйдя из лагеря, она устроилась временно переводчицей в английскую комендатуру.

Впервые после двух слишком лет я выкупалась в ванне и ела настоящий ужин, пользуясь тарелкой, вилкой и ножом. Эту ночь, первую ночь на свободе, я, несмотря на мягкость постели, прохладное, тонкое белье, подушки, не могла сомкнуть глаз. На следующий день меня ожидал второй сюрприз. Из Вены приехал мой питомец, молоденький поручик Буби Зеефранц, со своей матерью. Джинджер сообщила им, как она обещала, о моем выходе из лагеря, и они приехали поблагодарить меня за мое участие, оказанное молодому Зеефранцу в лагере, и предложить мне свою помощь.

В городке Вольфсберг я встретилась со многими бывшими сосидельцами. Весть о моем выходе на свободу облетела соседние села. Три дня, которые я провела в отеле «Кэрнтен», прошли под знаком лагеря «373».

* * *

Для меня дальше все шло по плану, который выработал незримый благодетель, капитан Рааб. Я прошла через «энтлассунг» в Фейстрице, где опять встретила друзей, девушек-немок из «373», уже месяц бывших на свободе и ожидавших отправки транспорта в Мюнхен. Получила документ о выходе «в чистую» из немецкой армии, переставшей существовать два с половиной года тому назад. В Клагенфурте меня, как родную, приняли в дом Гретл Мак. Там меня встретили все подруги. Пришли мои лагерные «дочери», и Финни Янеж, и Гизелла Пуцци, и маленькая Бэби Лефлер. В одном Клагенфурте было свыше пятидесяти девушек и женщин, прошедших через Вольфсберг.