Марк Баринов - «Вилла Эдит»

• Название: «Вилла Эдит»
• Автор: Марк Баринов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1958

Вилла «Эдит» — приключенческая повесть, сюжет которой с судьбой культурных ценностей, утраченных во время Великой отечественной войны, прежде всего — Янтарной комнате. Действие повести разворачивается в Калининграде. Вышедшая в 1958 году повесть пользовалась очень большой популярностью среди жителей Калининграда и оказала влияние на популярную культуру города.

---

— Я хочу кое-что рассказать вам, друзья, — начала она. Мы приготовились внимательно слушать.

— Один из моих “знакомых”, подполковник разведки Ульрих фон Вольф, собирается жениться на мне. Я официально считаюсь его невестой. Вольф почти заново отстроил свою загородную виллу и назвал ее в мою честь “Эдит”. Правда, теперь он больше помышляет о бегстве из крепости, чем о медовом месяце в своей вилле.

Эдит говорила спокойным голосом, каким обычно опытные учителя объясняют уроки своим ученикам.

— Вы немного познакомились с тем, что такое Кенигсберг как крепость. Но вы не знаете другого Кенигсберга — подземного. Здесь, под Кенигсбергом, существуют громадные подземелья, создававшиеся веками. Туннели подземных коммуникаций пересекают город во всех направлениях. Вы понимаете, какую опасность будет представлять собой этот кенигсбергский лабиринт для наших наступающих войск?! Есть и еще одна сторона дела. Многочисленные сокровища Королевского прусского музея, ценности, отобранные у населения, — все это спрятано в подземельях. План подземных коммуникаций и объектов хранится у Вольфа, второй экземпляр — в Берлине, но нам пока туда не добраться. Вольф должен все передать человеку, который прибудет с личным предписанием рейхсфюрера СС Гиммлера. Я узнала, что этот человек должен прибыть завтра, и потому — наступает пора действовать. Вот планы “Виллы Эдит” и прилегающих к ней кварталов. Вы должны отлично знать этот план. Все. До вечера, друзья.

Эдит поднялась, мягко улыбнулась, как только она умела улыбаться, и ушла, а мы принялись изучать план.

Шли часы. Наступил вечер, потом ночь. Мы изучили и дом, и район, в котором он расположен, и представляли теперь все это не хуже, чем если бы сами побывали там.

Около двенадцати ночи дверь распахнулась. Резкий повелительный голос Эдит заставил нас встать, как по команде.

— Немедленно собирайтесь! Едем!

И уже спокойно она объяснила план операции.

— Через некоторое время вы получите возможность познакомиться с “моей” виллой. В карауле у виллы сегодня два эсэсовца. Надо их бесшумно снять. Там же две собаки. И те, и другие меня знают. Собаками я займусь сама, а эсэсовцы… По этому сигналу действуйте вы.

Эдит коротко свистнула.

— В доме еще два охранника, но они, очевидно, спят. Тех не трогать, не задерживаться. Мой “жених” и тот, кого мы застанем с ним, будут, по всей вероятности, в кабинете, наверху. Во время церемонии представления вы должны их связать. Если знакомство не состоится, то вязать их по тому же сигналу. Все.

Незаметно выскользнув из дома, мы уселись в машину, и Эдит вывела “мерседес” на улицу. Ночь была безоблачной, ярко светила луна.

Мы молчали. Изредка нас останавливали патрули, но Эдит имела пропуск за подписью Гусскенда, и мы задерживались не более чем на минуту. Машину несколько раз сильно тряхнуло на исковерканной автостраде, и еще через минуту она резко повернула вправо.

— Едем в переулок к кирхе на холме, помните по карте, — тихо произнесла Эдит. — Я не оставлю машину на шоссе, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств нас не задержали. От кирхи ведет другая дорога — мимо кладбища.

Эдит отворила дверцу и вышла. Мы последовали за ней. За себя я не боялся. Мне не раз приходилось снимать часовых, мои товарищи тоже имели немалый опыт. Но все же нервный холодок, так хорошо знакомый тем, кто когда-либо шел на опасное, хотя и знакомое дело, пробегал по спине.

Открыв своим ключом калитку в ограде, Эдит жестом приказала нам прижаться к стене. С глухим рычанием, огромными прыжками к нам приближались два черных пса. Я узнал в них специально выведенную немцами породу — помесь дога с немецкой овчаркой. “Черные волки” — так называли гитлеровцы этих собак.

Негромко назвав собак по именам, Эдит бросила им что-то. Послышался хруст и чавканье.

— Стой! Кто? — раздалось одновременно с двух сторон.

К нам бежали два человека с автоматами в руках. Мы стояли в тени, оставаясь невидимыми, а Эдит смело вышла на освещенное место.

— Это вы, фрейлейн? — спросил подбежавший эсэсовец. — Просим прощения, но господин оберштурмбаннфюрер приказал никого не пускать. Даже вас.

— Как? Почему? Что случилось?! — воскликнула Эдит, делая шаг вперед. Теперь она стояла между нами и охранниками. Мы следили за каждым ее движением, нас не отвлекло даже то, что псы вдруг повалились наземь и молча скорчились в предсмертных судорогах.

— Он очень занят, фрейлейн. Сейчас к нему должен прибыть важный гость, — ответил эсэсовец.

— Кто? Наверное, женщина! — топнув ногой, воскликнула Эдит и вдруг коротко, резко свистнула. В одно мгновение мы очутились возле нее. Я схватил одного эсэсовца за голову, а маленький Володя Леонтьев вонзил ему в горло свой златоустинский нож. Виктор разделался с другим без оружия. Беззвучно, повинуясь жесту Эдит, мы устремились вперед, огибая виллу. Однако в следующую секунду она подняла руку.

Прижавшись к углу здания, мы увидели возле подъезда только что подъехавший автомобиль. Из него кто-то вышел. Второй человек, стоя на крыльце, встречал прибывшего. Мы не различали в свете луны лиц, но ясно видели, как прибывший и встречавший коротко о чем-то переговорили и скрылись за дверьми.

Выждав несколько минут, Эдит постучала. Отворил старый немец.

— Входите, господа, — обернулась она.

Мы вошли в небольшой освещенный холл. В то же мгновение на улице завыла сирена: в городе была объявлена тревога. Мы сбросили шинели, оправили мундиры и мельком огляделись. Лицо Эдит было спокойно и холодно. Мы встретились с нею глазами, и она улыбнулась. Не так, как Эдит Хеймнитц — дочь фашистского генерала, а нашей, родной, хорошей улыбкой.

Повинуясь знаку Эдит, мы поднялись по ступеням, покрытым толстым ковром. Стены холла были отделаны мрамором, с них смотрели крикливые, безвкусные картины модернистов, на площадке стояли вычурные золоченые кресла.

Эдит подбежала к двустворчатой двери и одним толчком распахнула ее. Два человека в глубине комнаты, стоявшие с бокалами в руках возле столика, заставленного бутылками, резко обернулись при нашем появлении. Один из них — полный, откормленный, с бульдожьим лицом, а второй…

О, я сразу, мгновенно узнал его, несмотря на всю необычайность встречи! Перед нами в элегантном коричневом костюме стоял мой старый знакомый — американский капитан Клифтон Брандт.

Эдит сделала шаг навстречу своему “жениху” и сказала:

— Позвольте представить вам, Ульрих, моих друзей. — И, обернувшись в нашу сторону, показала рукой на Владимира, который стоял ближе к ней.

И вот тут произошло то, чего никто из нас не мог предвидеть: Клифтон Брандт узнал меня. Я заметил, как лицо его мгновенно изменилось, вытянулось, глаза расширились, и он, вдохнув в себя воздух, словно собираясь прыгнуть в воду, крикнул:

— Вольф! Русские!.. Стреляйте!

Думаю, если бы Брандт увидел привидение, оно не произвело бы на него такого впечатления, как наше появление. Возглас его был столь неожиданным, что ни Эдит, ни мои товарищи, ни сам Вольф в первый момент ничего не поняли.

Дальше все совершилось мгновенно. Я бросился на Брандта, схватил его, но он успел выстрелить. Я почувствовал сильный удар в плечо и резкую боль. Брандт выскользнул из моих рук и опрометью кинулся к двери. Пока у меня происходила схватка с Брандтом, Виктор бросился на Вольфа и ударом кулака оглушил его. Володя поспешно запер дверь на ключ.

— Кто из вас опознан? Почему? — резко обратилась к нам Эдит.

— Опознали меня, — ответил я. — Человек, который в меня стрелял, — американец, мы знакомы с ним по Северу.

— Какая досада! — с горечью произнесла Эдит. — Немедленно уходить! Взять с собой Вольфа и уходить. Ничего не потеряно.

Мне наскоро сделали перевязку. На это было затрачено не больше пяти минут, но они приблизили дальнейшие события. Лишь только мы собрались идти, как снизу донесся многоголосый шум. Виктор подскочил к окну. Зазвенело разбитое толстое стекло, в комнату ворвался морозный воздух. Нас отделяла от сада решетка в виде острых копий, перевитых железными виноградными лозами. Виктор с бешеным усилием навалился на нее. Мы еще по дивизии знали его “фокусы” с железными прутьями, которые он вязал в узлы, и с надеждой смотрели на друга. Эдит, безмолвная, тоже смотрела на окно.

Уже загрохотали шаги по лестнице, когда Виктор обернулся, тяжело дыша:

— Готово. Можно пролезть.

— Леонтьев, прыгай первым, принимай Эдит и Воронова с Вольфом, — распорядился я.

— Отставить! — голос Эдит был резкий и жесткий. — Леонтьев — вперед! Примите Воронова и Вольфа. Я — последняя.

Володя подбежал к окну, протиснулся сквозь решетку и исчез в темноте. Виктор, схватив безжизненное тело Вольфа, протащил его за собой сквозь решетку и прыгнул вниз. Я глянул в окно: внизу, возле стены виднелись силуэты Воронова и Леонтьева. Вокруг — никого: враги были уверены, что мы в мышеловке, и заранее торжествовали.