Георгий Шайдаков - Трехлапая

• Название: Трехлапая
• Автор: Георгий Шайдаков
• Издательство: Современник
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1985

Повесть о противобортсве волчицы и охотника.

---

Митрофан откашлялся, польщенный доверием, проговорил: «А кто его знает, может, и достал…» и хотел еще что-то сказать, но его перебил дед Трошка: «Коли б достал, определенно мы б калеку застукали. Хоть и крепок волк на рану, а все ж с кровью осторожность теряет. Напропалую бы ломилась, таиться не стала, а то, ишь как, и нас, и собак провела. Может, и правда где в теклине залегла? Так мы битый час берег топтали, не могла улежать — вода сейчас как нож».

Когда подошли к селу, Трошка добавил: «Что теперь гадать? Обманула… Подождем белой тропы, по снегу не уйдет».

По домам разошлись задворками, чтобы не попадаться на глаза сельчанам.

-

Она долго ходила по незнакомым местам. Осваивалась. Блеснули первые настойчивые морозцы. Лужи покрылись звонким льдом. По ночам небо мерцало звездами.

Волчица бродила по полям и опушкам. Близко жилья человека не было, поэтому она и днем охотилась за мышами у стогов старой соломы. Кое-как подкрепившись, забивалась в густые бурьяны, свернувшись клубком, засыпала ненадолго. Голод донимал, и она вновь отправлялась на поиск.

На третьей неделе ветром донесло до нее запах далекого дыма. Дождавшись вечера, трехлапая затрусила в том направлении. Поздней ночью вышла к небольшому хуторку. У крайнего двора остановилась. Принюхалась. После недолгого раздумья волчица медленно пошла к серым в темноте плетням, за которыми виднелись крытые соломой низкие сараи. В плетне нашла дыру, осторожно пролезла на огород. Вновь принюхалась. Уловила запах овец. Обогнула загородку и вышла на баз. Густая шуба плохо грела отощавшее тело. Мучительно хотелось есть. Она подошла к двери закутка и потрогала ее обрубком лапы. Кол, подпиравший дверь, упал, волчица отскочила, дверь со скрипом приоткрылась, и спертый воздух приятно защекотал ноздри. Испуганные овцы с шумом кинулись в угол. Волчица влетела в загон и бросилась в кучу. Она в темноте подмяла первую попавшуюся жертву, с силой потянула на себя, овца упала, волчица проворно ухватила ее за горло, рванула — и та забилась в предсмертной агонии. Потом вторая. Временами трехлапая притихала, слушая ночь, но все кругом спало. Натешившись, потянула последнюю овцу и, не торопясь, ушла своим следом за хутор. И в низине, недалеко от дороги, плотно поужинала первый раз за последние три недели.

На другую ночь трехлапая вновь появилась у хутора. Спустилась в низину, где лежали остатки ее ужина, но, учуяв свежий запах человека, поспешила скрыться. Видимо, люди ждали ее здесь. Волчица обогнула хутор и там, где крайний двор примыкал к ручью, остановилась. Приметила на будущее баз, где лежали овцы, но нападать не стала. Подалась вниз по течению ручья. Там, напившись, убралась в густые заросли бурьяна. Есть не хотелось, и она решила отоспаться.

Потом она часто нападала на хутор. На нее устраивали облаву, но волчица уходила незамеченной и в отместку повторяла дерзкие набеги.

-

С утра небо затянуло серыми тучами. Холодный ветер посвистывал в голых прутьях кустарников. Вороны без крика проносились низом. Изредка срывались первые снежинки. Пастухи, верхом на лошадях, быстро гнали стадо бычков к лесу, хлопая кнутами, и молодняк, минуя балки, ходко семенил к лесным оврагам.

За последнее время волчица окрепла. Шерсть заблестела. Она раздалась теперь и выглядела мощным зверем. Не беда, что на трех лапах — волчица наловчилась и так хорошо бегать.

Вечером, когда стих ветер, она направилась к кордону, откуда неделю назад утащила козу. Вдруг трехлапая навострила уши, осторожно прокралась вперед и при выходе из бурьяна заметила лежащего на боку бычка. Из-под ветра подобралась к нему ближе.

Бычок рванулся, стараясь подняться на ноги, и почти встал, но передние ноги его подломились, и он снова завалился на бок. Волчица поняла — животное обречено. Опасаясь засады, вышла из балки. Кругом было пустынно, и, успокоенная, она вернулась к жертве. Бычок, подняв голову, поводил ушами. Он видел волка и старался защититься, но сил не было. Его целое лето преследовали неудачи: здоровый собрат пропорол ему бок, после чего бычок застрял в грязи у водопоя, и только на третьи сутки его вызволили оттуда. К осени он и вовсе ослаб — при перегоне тащился позади. Сегодня, когда пастух, подгоняя его, отхлестал кнутом, внутри у него что-то закололо, дышать стало трудно. Бычок незаметно спустился в балку, лег, а стадо прошло дальше. Холодная земля и морозный ветер делали свое дело. Ои погибал.

Волчица подобралась еще ближе. Бычок раздувал ноздри и фукал. Трехлапая торопилась: время идет, а ночь не бесконечна. Она с яростью вонзила острые клыки ему в горло.

Бычок метнулся, стараясь сбросить зверя. Но волчица была опытна, и бычок, чувствуя конец, заревел, пытаясь хоть на миг продлить жизнь.

К рассвету трехлапая вылезла из балки, огляделась и шагом пошла в недалекий овраг, где не раз после удачного набега отсыпалась вволю.

Проснулась волчица уже ночью. Она была сыта, но решила проверить место, где лежали остатки бычка. Еще издали учуяла запах пировавших там птиц. Потом она заметила уже присыпанный снегом лошадиный след. Ткнулась в него носом и определила, что лошадь прошла днем. Видимо, пастухи искали пропавшего бычка. Резкий запах лисы вызвал у трехлапой ярость: рыжая лакомилась за ее счет. Приникнув к земле, волчица подкралась к краю балки и увидела плутовку. Та с остервенением грызла уже замерзшее мясо и была так увлечена этим, что еле увернулась от волчицы. Трехлапая пробежала за лисой немного, вернулась и поела — не потому, что была голодна, а так, про запас.

В полночь она уже оказалась на дороге в поле. Какая-то затаенная грусть тронула ее сердце. Чувство одиночества и раньше терзало ее, а вот теперь, когда волчица была и сыта и здорова, оно завладело ею полностью.

Волчица поднялась на взгорок, присела и, уставившись на бледно мерцающий месяц, взвыла протяжно и тоскливо. Выла долго. Потом встала, похватала снегу, чтобы остудить глотку, вышла опять на дорогу и похромала дальше. Белел снег, и волчица знала, что теперь надо быть втрое осторожнее. Сделав большой круг, она снова нырнула в облюбованный овраг.

День прошел в дреме. Ничто не парушало ее покоя. Только к вечеру где-то далеко-далеко, наверное за рекой, она слышала лай собак и несколько выстрелов. Это по первой пороше охотники гоняли зайцев.

-

С наступлением сумерек волчица вылезла из оврага. Как всегда осмотрела все вокруг. Было темно и морозно. Ветер иногда подхватывал рыхлый снег и струйками гнал его в балки и к зарослям бурьяна.

На дороге ей попался свежий след зайца: косой торопился на зеленя. Ее путь совпадал с тропой зайца, и она затрусила до поворота в балку. А здесь резко остановилась и принюхалась. Трехлапая медленно приблизилась к месту, где чернел на снегу столбик, и поняла, что тут прошли ее сородичи. Черный столбик источал запах матерого. Она покружилась вокруг и только теперь сообразила, почему сметнулся заяц: косого напугали волки. Волчица остановилась в раздумье — куда идти? На кормежку или по тропе зверей? Это замешательство длилось недолго, и она решительно кинулась вдогонку стае.

Звери торопились. Они миновали устье оврага, спустились с кручи на лед реки и очутились на отлогом берегу, поросшем молодыми тополями и вербами. Здесь стая разбилась. Два зверя по следам человека ушли в глубь зарослей, а два других, разойдясь, улеглись на тропках заячьего следа. Волчица поняла, что волки охотились за русаками. Она обогнула засаду по льду реки и на высоком берегу подала голос. Лес молчал. Волчица прислушалась. Потом еще раз пронесся над застывшей рекой и притаившимся лесом тоскующий голос. Ей отозвались. По голосам она определила, что выли кроме матерого три переярка. Самки не было, а может, она молчала? Волчица быстро спустилась с крутояра. Она не представляла, как ее примет стая. Напрямик ломилась через заросли мелкого терновника, изредка останавливалась.

За лесом чуть забелело небо: выбирался поздний месяц. Матерый выкатился большим темным комом на середину поляны и остановился. Это был старый, мощный зверь. На опушке чернели три других волка. Стояли и не шевелились. Волчица, припадая к земле, медленно подошла к матерому. Тот оскалил зубы, издал грозный, но тихий рык. Волчица легла на снег. Матерый подскочил к ней, готовый наброситься, но она завалилась на бок, обнажив незащищенный живот. Волк обошел ее кругом, обнюхал и, поняв, что перед ним самка, успокоился. Она встала и пошла следом. Один из переярков бросился на нее и больно укусил за плечо, но матерый с яростью накинулся на обидчика и задал ему такую трепку, что тот еще долго поскуливал и зализывал раны. Волчица ликовала. Матерый признал ее.

В эту ночь волки долго бродили по лесу. Подобрали русака-подранка, которого днем оставили охотники, а к рассвету стая выбежала к остаткам растерзанного трехлапой бычка. Она по привычке первой было сунулась к еде, но матерый предостерегающе рявкнул, не пустил. И только после того, как он начал жадно грызть мерзлое мясо, трехлапая пристроилась рядом. Молодые звери стояли рядом и ждали своей очереди. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ложились, снова вскакивали — и так было до тех пор, пока не насытился матерый.