Вильям Козлов - Волосы Вероники

• Название: Волосы Вероники
• Автор: Вильям Козлов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Современная проза
• Год: 1988
• ISBN: ISBN 5-265-00261-8

Роман ленинградского прозаика Вильяма Козлова — разноплановое произведение о любви и дружбе, о духовном мире человека, о его поиске истинного места в жизни, о призвании и романтике труда. Основное внимание в романе уделено становлению главного героя как личности. Вокруг него переплетаются непростые судьбы людей разных поколений.

---

Вильям Козлов Волосы Вероники

Глава первая

Я стою на Невском проспекте у каменной лестницы бывшей городской Думы и смотрю на прохожих. Сегодня настоящий весенний день: проспект залит солнцем, проносящиеся мимо автомашины стреляют в прохожих зайчиками, над железными крышами зданий величаво плывут белые сияющие айсберги. Празднично сверкают витрины магазинов, мускулистые юноши и кони на Аничковом мосту рельефно впечатываются в светло-серое здание на набережной. Молодежь одета легко: в джинсах, коротких курточках, без головных уборов. Пожилые люди — с зонтами в руках, в плащах, в кепках. Самые закоренелые консерваторы наконец расстались с зимними шапками. Я с удовольствием смотрю на девушек, их свежие, еще не тронутые загаром лица приветливы и улыбчивы. Так и хочется с кем-нибудь из них поздороваться, сказать приятное, но я подавляю это желание. Не каждая девушка разделяет твой весенний оптимизм. У зеленого дворца стоит старушка и кормит голубей. Сизари садятся ей на руки, плечи, на голову. Со всех окружающих зданий слетаются к ней. Какой-то фотолюбитель останавливается и начинает фотографировать старушку с голубями. Те и головы не поворачивают в его сторону. Мягко урча, проплывает красный иностранный автобус. Будто рыбы из аквариума, из окон выглядывают туристы. Гид с микрофоном в руке стоит рядом с кабиной водителя и дает пояснения. «Жигули», «Волги», «Москвичи», «Запорожцы» бесконечным потоком льются по сверкающему Невскому. У переходов дежурят милиционеры, полосатые жезлы поблескивают в их руках. То один, то другой прохожий, не дождавшись зеленого сигнала, спешит перебежать Невский, тогда переливчатый свисток хлыстом врезается в уличный шум.

Мое приподнятое настроение начинает понижаться, как ртутный столбик в термометре: на часах десять минут седьмого, а мы с Олей договорились встретиться здесь ровно в шесть. Еще рано волноваться, девушке, говорят, положено опаздывать минут на десять-пятнадцать… Я согласен и полчаса подождать, хотя настроение наверняка испортится. Сам не люблю опаздывать и не терплю людей, которые опаздывают. К Оле, конечно, это не относится… Она мне нравится, а вот нравлюсь ли я ей, этого не знаю. С каждой минутой убеждаюсь, что не нравлюсь. Опаздывает уже на двадцать минут… Хорошо, подожду до половины седьмого и уйду.

В миловидных лицах проходящих мимо девушек я читаю скрытое коварство. Каждая из них способна выкинуть такую же штуку. Ну почему девушка позволяет себе опаздывать? Уверена, что ее будут ждать до бесконечности? Соглашается встретиться с тобой, твердо обещает прийти вовремя, а потом не приходит. Значит, что-то более интересное вытеснило тебя из головы. С легкостью забывает о назначенном свидании, веселится в другой компании, а ты стой под часами и думай что угодно. Ей на это наплевать…

Я вижу, как к ожидающим у Думы одна за другой подходят девушки. То один, то другой парень срывается с места и, широко улыбаясь, — это происходит почти с каждым, да и я, наверное, незаметно для самого себя расплывусь в улыбке, когда появится моя Оля, — спешит навстречу знакомой. Некоторые встречают своих возлюбленных с тощими пучками мимоз в целлофане. Я тоже однажды на этом самом месте встречал Олю с цветами, но она как-то проговорилась, что предпочитает шоколадные конфеты цветам. У меня в руке красивая коробка с шоколадным набором. Уже несколько человек спросили, где я покупал конфеты.

Половина седьмого. Я уже знаю, что Оля не придет, но из дурацкого упрямства еще пятнадцать минут маюсь под часами. Понимаю, что это глупо, но уйти не могу. Слабая надежда еще где-то теплится. Даже смертник в камере до последней секунды надеется, что приговор в самый последний момент отменят. Так мало мне нужно сейчас для счастья! Всего-навсего увидеть в толпе прохожих улыбающееся лицо Оли. И я все сразу простил бы — и сомнения, и утомительное сорокапятиминутное ожидание.

Никогда бы не поверил, если бы сам этого не испытал, что безнадежное ожидание изматывает человека сильнее, чем тяжелый физический труд или даже умственная работа.

Рядом со мной прохаживается тучный гражданин лет пятидесяти пяти. Он без цветов, с кожаным пухлым портфелем в руке. По-видимому, руководящий товарищ. Ровно без пятнадцати семь из подземного перехода вынырнуло прелестное создание лет девятнадцати. Тоненькая, в короткой замшевой юбке, она танцующей походкой подошла к толстяку и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула его в щеку. По тому, как у него засияло лицо и как он взял девушку под руку, я понял, что это не отец встретился с дочерью. И даже не дядя с племянницей.

Меня уже не радует теплый весенний вечер, я не смотрю на проходящих мимо девушек, да и они быстро отводят глаза, наверное лицо мое хмуро и неприветливо. Кого-то оттолкнул плечом и даже не извинился. Нет у меня сейчас любви к человечеству, особенно к коварной половине его. Поравнявшись с телефонной будкой, останавливаюсь, роюсь в кошельке, ищу монету. Две девчушки, втиснувшись в будку, щебечут, хихикают. Говорила в трубку одна, вторая, смеясь, подсказывала ей. Тоже кому-то морочат голову… Найдя две копейки, я с минуту жду, потом нервно стучу ребром монеты в стекло, мол, кончайте болтать, видите, очередь…

Девушки стрельнули в мою сторону веселыми глазами и как ни в чем не бывало продолжали болтать. Я снова постучал в стекло монетой, потыкал пальцем в циферблат часов. Только после этого они закруглились. Правда, выходя из будки, фыркнули и обдали меня презрительными взглядами.

Медленно набираю номер телефона, думаю, что ее нет дома, однако жизнерадостный голос вопрошает: «Алло, я слушаю?» Медленно вешаю трубку и иду дальше. Позвонил я не Оле, а своей старой знакомой — Полине Неверовой. Она работала в нашей районной поликлинике, мы познакомились, когда она меня лечила от гриппа. Я вызвал домой врача. Пухленькая светловолосая Поля мне нравилась, после развода у меня возник было с ней бурный роман, но потом как-то сам по себе заглох. А друзьями мы остались. Если бы я назвался, Полина с удовольствием скоротала бы со мной сегодняшний вечер, но мне не хотелось портить ей настроение, я знал, что буду мрачен, придирчив. А разве виновата Полина, что Оля Вторая не пришла на свидание?..

Шагая по Невскому, я горько размышлял: отчего один человек так легко причиняет неприятности другому? Ну что стоило Оле сказать по телефону, что она не сможет сегодня со мной встретиться? Я бы не торчал как идиот под думскими часами у прохожих на виду, не нервничал, не переживал… Что могло ей помешать прийти? Самая отвратительная черта у человека — равнодушие. Не пришла и все. И голова у нее не болит, наверное уже и забыла об этом. А другой человек мучается, копается в себе и в ней, ищет оправдания… В нашей жизни все может быть, вдруг ее прихватил острый приступ аппендицита? Упаси бог, попала под машину?.. А я иду и кляну ее на чем свет стоит. Это, положим, неправда, Олю я не клял, скорее себя: ведь когда я по телефону настаивал на свидании, она колебалась, говорила про какие-то дела, встречу с подругой… Я настаивал, и она наконец согласилась, но в голосе ее не было тепла. Она согласилась, а потом, когда повесила трубку, освободилась от моего давления. И дела и подружки перевесили желание со мной встретиться…

Олю Журавлеву я впервые увидел у своего знакомого Боба Быкова. Вообще-то он Борис, но мы прозвали его Боба, причем ударение ставили на последнем слоге. Боба и Боба. Это было в Новый год, мы собрались у него дома, там была и Оля. Сначала я решил, что она с Быковым, но оказалось, что тот тоже впервые познакомился с ней сегодня. Боба — убежденный холостяк, к женщинам у него отношение потребительское, он часто меняет их, любит пофилософствовать о так называемой свободной любви, где секс преобладает над чувствами. Его идеи вполне разделяет Мила Ципина — жгучая фигуристая брюнетка. Она терпимо относится к изменам своего дружка, да и сама не теряется. Обычно романы Быкова быстро обрываются, я подозреваю, что далеко не все его мимолетные знакомые разделяют подобные взгляды на отношения мужчины и женщины. Неглупые девушки, раскусив Боба, уходят от него. Можно, проявляя своеобразную эрудицию, болтать о свободной любви, о «сексуальной революции», но совсем не обязательно следовать этим сомнительным веяниям.

У Боба много разных заграничных журналов, где на каждой странице полуобнаженные и обнаженные красотки. Он держит цветные журналы на столе, и его знакомые могут полистать их. Боба утверждает, что легкомысленные картинки лучше всяких слов воздействуют на девушек.

Боба, по-видимому, считает себя этаким суперменом. Я как-то не обращаю внимания на это, а Остряков откровенно издевается над Быковым. Дело в том, что у «супермена» рост всего сто шестьдесят сантиметров, как говорят, вместе со шляпой, точнее, так выражается Анатолий Павлович Остряков. А у современных девушек средний рост — сто шестьдесят пять — сто семьдесят сантиметров…