Кодзима-хоси - ПОВЕСТЬ О ВЕЛИКОМ МИРЕ

• Название: ПОВЕСТЬ О ВЕЛИКОМ МИРЕ
• Автор: Кодзима-хоси
• Издательство: Северо-Запад Пресс
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 2002
• ISBN: 5-93699-015-Х

Гунки-моногатари (воинские повествования) — литературный жанр, сформировавшийся на рубеже XII–XIII вв. Берёт начало от устных описаний военных столкновений X и XI вв. Эти описания к началу периода Камакура сложились в особый жанр устного рассказа — катаримоно, исполнявшегося сказителями.

Крупнейшим повествованием гунки, насчитывающим 40 свитков, считается "Тайхэйки" ("Повесть о Великом мире"). В центре — события 1318–1367 гг., связанные с войной между Южной и Северной династиями.

Воспевает самурайские доблести и нормы поведения (бусидо).

---

На вопрос: «старший военачальник у них — это кто?» — последовал ответ:

— Молодой принц, шестой сын прежнего императора. Помощник старшего военачальника — средний военачальник Тигуса-но То Тадааки-но-асон.

— Значит, исход сражения ясен. Хоть его предки из рода Минамото, но, ведь, говорится что мандарин с южной стороны реки становится дичком, когда его переправят на северную[642]. Исход сражения между воинскими домами, хранящими искусство стрельбы из лука и верховой езды и вассалами придворных, обладающих талантом ветра и луны[643], определён заранее. О том, что воинские дома не победят, говорить невозможно, с этими словами все отважно двинулись вперёд.

Семь с лишним тысяч всадников продвинулись до линии Омия и там стали ожидать нападающих, которые запаздывали.

Тем временем, Тадаакира-асон остановился перед Советом по делам синто и здесь своё войско разделил от Управления одонэри (телохранителей и членов дворцовой охраны) на севере и до Четвёртой линии на юге, направив на каждую из малых дорог по тысяче всадников и приказав атаковать.

Самураи, сооружая укрепления, впереди поставили стрелков из лука, а конных воинов разместили позади, чтобы они, когда увидят, что противник сдаёт, выдвигались вперёд и гнали его. Правительственные войска поставили в два-три ряда новичков, чтобы, если отступит первый эшелон, взамен ввести в бой второй, а если второй будет разбит, вместо него ввести третий. Дав передышку людям и коням, они подняли в небо облако пыли и вступили в сражение. И правительственные войска, и самураи во имя долга не жалели жизни, заботились только о своей чести и сражались насмерть и упорно двигались на помощь своим сторонникам, а встретившись с противником, назад не отступали. Таким образом, было не понять, когда и кто здесь победит или потерпит поражение.

И тут из объединённого войска провинций Тадзима и Тамба доставили людей, которые издавна помнили улицы столицы, и они то тут, то там запалили огонь. Как раз в нужное время подул жестокий ветер, позади них поднялся густой дым, и самураи, которые сдерживали первый эшелон, оставили линию огня и едва удержались в столице.

В Рокухара, услышав об этом, обратились к тем, кто прежде считался слабым, к осторожным Сасаки-хоган Токинобу, Суда, Такахаси, Намбу, Ситаяма, Коно, Суяма, Тогаси, Обаикава и другим присоединили больше пяти тысяч всадников и направили их к въезду на улицы Итидзе и Нидзе. С этими новыми войсками сошёлся в бою Ода Сабуродзаэмон, протектор провинции Тадзима.

Жители провинции Тамба Огино Хикороку и Адати Сабуро во главе пятисот с лишним всадников проникли до перекрёстка Четвёртой линии и дороги Абуранокодзи, жители провинции Бидзэн Якусидзи-но Хатиро, Накагири-но Дзюро, Тан и Кодама сражались, соединив вместе семьсот всадников, но когда они увидели, что войско, направленное, разбито, Огино вместе с Адати, узнавшие, что их сторонники потерпели поражение, от Второй линии вернулись назад. Семью Коидзука из провинции Харима, окружённую тремястами всадников, найдя в их окружении просвет, взяли в плен.

Монахи из храма Миикэ из провинции Тамба, более восьмидесяти всадников проникли до перекрёстка Пятой линии и улицы Нисинотоин. Они сражались, не зная, куда продвинулись их сторонники. Жители провинции Биттю Се-но Сабуро и Макабэ-но Сиро были окружены тремястами с лишним всадниками, которые ни одного не оставили в живых.

Наступающие со всех сторон были либо побиты, либо рассеяны, и все отступили к реке Кацурагава, и тем не менее, те из нападающих, которые образовали единую линию Нава Кодзиро — Кодзима Ёго-но Сабуро, не отступили, а сражались до конца часа. Оборонялись Суяма и Коно, нападали Нава и Кодзима. Кодзима и Нава были родственниками, а Нава и Суяма — знакомыми. Они или стыдились разговоров об этом в обычное время, или думали, что потом их станут обвинять, но только ни те, ни другие не жалели жизней, сражаясь и крича, что лучше погибнут и оставят свои тела на поле боя, но не осквернят свои имена тем, что побегут.

Командующий, средний военачальник То, отступал до Утино, но пока что не дошёл до цели, и слышались разговоры, что он находится в самом центре сражения, а поэтому вернулся к Управлению по делам синто и послал гонца, чтобы отозвать Кодзима и Нава. Оба они обратились к Суяма и Коно:

— Сегодня уже стемнело. Завтра увидимся опять, — и вернулись в свои ставки, одни поехали на восток, другие на запад.

С наступлением вечера сражение затихло, и его милость Тигуса вернулся в павильон на вершине, в главную ставку. Потери среди его сторонников составили больше семи тысяч человек убитыми. Среди них погибло несколько сот человек под командованием семьи Ота и Канадзи, главной опоры войска. Видимо, поэтому считалось, что Тигуса должен стать старшим военачальником Он вызвал Кодзима Бинго Сабуро Таканори и сказал ему:

— Воины, потерпевшие поражение, устали и опять сражаться не смогут. Считаю, что их позиции вблизи столицы нехороши, поэтому надо позиции для них устроить на некотором расстоянии от границы, ещё раз собрать войско из ближних провинций и опять напасть на Киото. Как вы считаете?

Кодзима Сабуро, не дослушав его, промолвил:

— Победа или поражение в бою зависит от судьбы на данный момент, поэтому потерпеть поражение не обязательно бывает стыдно. Приказать войску отступить там, где отступать нельзя, и наступать там, где нельзя наступать, — только это называют недостатком полководца. Как бы там ни было, Вступивший на Путь Акамацу с войском всего в тысячу с лишним всадников до трёх раз вторгался в Киото, а когда не получалось, отступал, но в конце концов, до своих позиций в Яхата-Ямадзаки не доходил. Даже если большая часть его последователей перебита, оставшихся воинов наверняка всё ещё больше, чем у Рокухара. Позади этих позиций находятся глухие горы, впереди — большая река. Если противник нападал, они становились лучшим укреплением. Нужно быть осмотрительными и не помышлять об отступлении с этих позиций. Однако, не зная, не предпримет ли противник ночное нападение, когда свои устанут и ослабеют, Таканори устроил лагерь у основания моста возле улицы Ситидзё и, видимо, ожидает там. Воины, на которых полагается его высочество, около четырёхсот-пятисот всадников направьте к переправе Умэцу-Хорин, чтобы укрепить её!

Тогда Кодзима Сабуро Таканори во главе трёх с лишним сотен всадников укрепил позиции к западу от моста возле Седьмой линии. Слова Кодзима умерили чувство стыда у его милости Тигуса, и через некоторое время он уже находился в Пагоде на вершине, но здесь его поразила мысль: «а что, если противник предпримет ночное нападение?!» — и, может быть, охватила робость, но едва миновала полночь, он на коне принца, наискось, мимо Хамуро, пустился по направлению к Яхата. Бинго-но Сабуро и мысли не допускал об этом, и когда глубокой ночью он всматривался в Пагоду на вершине, то заметил, что сигнальные огни, которые прежде светились как звёзды, стали гаснуть один за другим: их переставали зажигать. Ого, — удивился он, — похоже, что старший военачальник удаляется из столицы. Чтобы посмотреть, в чём дело, он стал подниматься от тракта Хамуро к Пагоде на вершине. Здесь он перед храмом Дзедзю встретил Хагино Хикороку Томотада.

— Старший военачальник уже ночью, в час Крысы[644], благоволил удалиться из столицы. Мы обессилены и собираемся уехать отсюда. Поедем вместе с нами!

Бинго Сабуро эти слова Хагино очень рассердили:

— Когда такой трусливый человек пользуется властью великого военачальника, — это ошибка. А если такое случается, и сразу же в существо дела не вникают, потом обязательно следуют тяжёлые испытания. Скорее проезжайте. Таканори каким-то образом поднимается к Пагоде на вершине. Он может обнаружить там следы принца и последовать за ним.

Так он сказал. Подчинённых ему воинов оставил у подножья горы, сам же в одиночку, продвигаясь и продвигаясь сквозь войско, которое следовало из столицы, стал подниматься к Пагоде на вершине.

Когда он вошёл в главную пагоду, где пребывал старший военачальник, и посмотрел, то подумал, что тот бежал панически: было брошено всё, вплоть до парчового знамени его высочества и белья, которое надевают под доспехи. Бинго-но Сабуро рассердился и бросил:

— О, свалившись в какую канаву, с какого обрыва умрёт этот старший военачальник?! — и ещё некоторое время стоял, скрежеща зубами и думая: «Видимо, его сейчас с нетерпением ожидают подчинённые». Потом свернул один только парчёвый стяг его высочества, велел слугам ждать, поспешил к храму Дзедзюдзи и приказал подчинённым погонять коней, а возле постоялого двора на развилке дорог его догнал Огино Хикороку.

Огино собрал в селениях Синомура и Хиэда войска, которые направлялись в провинции Тамба, Танго, Идзумо и Хоки, объединил три с лишним тысячи всадников, изгнал сельских самураев, живших вдоль линии дороги, и закрылся в замке храма Косэндзи в провинции Тамба.