Эдуард Петишка - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Эдуард Петишка
• Издательство: Известия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1976

Опубликовано в журнале "Иностранная литература" № 3, 1976

Из рубрики "Авторы этого номера"

...Предлагаемые читателю рассказы взяты из сборника «Брачные ночи» («Svatebni noci». Praha, Ceskoslovensky spisovatel, 1972).

---

Эдуард Петишка Рассказы

Прежде чем умру

Перевозчик смотал с кола цепь и зашвырнул на паром. Девушка в открытом летнем платье вздрогнула.

Перевозчик был жилистый, старый. И все время улыбался. В таком возрасте он мог себе это позволить. К тому же в кармане его порыжевшей брезентовой куртки, которая лежала у борта, была припрятана бутылка. Глубокий карман поглотил ее всю, даже пробка не выглядывала. Но перевозчик помнил о ней и знал, что на две трети она еще полна.

Он улыбнулся девушке и, взяв шест, оттолкнул паром.

Марцела отвернулась. Улыбки посторонних мужчин она толковала по-своему, отвечая на них подчеркнутым безразличием. И улыбнулась Ярину. Но тот смотрел на машину.

Он был доволен. «Все-таки добился своего. Перевожу на пароме собственную машину. Почти что собственную. Одну неделю владелец я, другую — Карел. Да, скажу я вам, пока мы сварганили из этой развалюхи стоящую вещь…»

Машина, которую он перевозил, была старая «татра» — «утюжок», хотя на вид совсем как новенькая, вся гордо сверкающая желтым лаком. Теплый желтый — модный цвет этого года. Что можно надраить — надраено, что можно заново обить — обито. В заднем окошке покачивались золотые нити бахромы, ниже на стекле было наклеено изображение Эйфелевой башни с надписью: «Paris». Багажник был обведен полосой в черно-белую шашечку, а над номером красовался зеленый четырехлистник.

— Жаль, — сказал Ярин, — что мы не успели поставить противотуманные фары.

— Ну, знаешь, — сморщила нос Марцела, — вечно тебе чего-то не хватает.

— Что ты морщишь нос? — спросил он раздраженно. Его выводило из себя, когда она морщила нос.

Кроме них на пароме переправлялось еще несколько незнакомых и совершенно неинтересных людей. День был прозрачно-голубой, и над горизонтом уже обозначилось легкое перламутровое марево, но час, когда у переправы начнется столпотворение, еще не настал. Пока что к берегу подошла лишь группка парней в широкополых шляпах, с рюкзаками на спинах. Они стояли и ждали, когда вернется паром. Три года назад Ярин ходил вот так же — в широкополой шляпе, с рюкзаком и гитарой. Но теперь он уже отслужил в армии, и все изменилось. В авторемонтной мастерской, где он работает, его слово имеет приблизительно такой же вес, как слово шефа. Почти такой же.

Берег, от которого они отплыли, еще входил в черту города, хотя самого города здесь уже не видно. Ограда футбольного стадиона с плоской крышей трибуны, две фабричные трубы, безутешная неприкаянность пространства, отчужденного от природы, но еще не освоенного городом и не ставшего улицами. Кое-где, как бы предвосхищая будущее, торчали дома. Их Ярин не помнил. Наверно, выросли за последние два года.

Берег, к которому они плыли, принадлежал зеленой природе. Траве, зарослям вербы, ольшанику, тополям, березам. Эти места Ярин прекрасно знал еще с мальчишеских лет. Он всегда мечтал, как въедет когда-нибудь на паром в собственной машине и его перевезут на тот берег. Да и позже бродил по этим местам с заплечным мешком и гитарой. Но все переменилось. Порядком переменилось.

Въехав на паром, он не мог усидеть в машине. Что-то заставило его выйти и полюбоваться со стороны, как «татра» плывет на пароме во всей своей красе; еще бы лучше — увидеть и самого себя рядом с ней. Марцела, разумеется, тоже вышла. Ведь она должна делать все, как Ярин.

— Поди сядь, — предложил он.

— Зачем? Садись сам, а я потом.

— Ладно, — снизошел он и влез в «татру». Они приближались к травянистому берегу. Марцела уселась рядом с Ярином. Он внимательно изучал каменистый въезд, к которому паром вот-вот пристанет. Между камнями и травой виднелись две вдавленные колесами борозды, он непроизвольно шевельнул баранку, словно уже въезжал в эти колеи.

— Тебе нравится мое платье? — спросила Марцела. — Ты еще не сказал, нравится оно тебе или нет.

Она пыталась привлечь его внимание, ревновала к этому нетерпеливому желанию ехать, крутить баранку, хотела, чтобы он думал не о машине, а о ней, только о ней. Они дружили уже два года и еще месяц и тринадцать дней. Марцела берегла календари с заметками, это были ее дневники с шестнадцати лет, а в прошлом месяце ей исполнилось двадцать один. Пять календарей уже хранилось в ящике, который запирался на ключ. Порой Марцела перечитывала эти записи, удивляясь своим взглядам и тому, сколько успела пережить. Вот так она воспринимала окружающее вчера, а так позавчера. Взгляды и мысли сменялись в календаре, как облака в небе, и истина для Марцелы всегда была в последних записях. На рождество Ярину исполнилось двадцать четыре. Пора бы ему думать о ней, пора сказать решительное слово…

— Ты наверняка и не заметил, что на мне новое платье.

— Заметил, — возразил Ярин.

— И ничего не скажешь?

— Погоди, неужели не видишь, что я сейчас занят?

Перевозчик цепью подтянул паром к берегу. Ярин медленно тронулся с места. Съехав на бетонную площадку, «татра» подпрыгнула и стала резво взбираться по каменистому склону.

Перед ними открылась равнина с лугами справа и слева. Поднимая на сухой дороге легкую пыль, они поехали к пруду, образованному одним из рукавов реки.

— Видишь? — показал Ярин вперед. — Там дачи, вон там павильон Штефана Вальды, а у тех тополей начинается песок.

Марцела надеялась, что Ярин будет думать о ней. Но он думал о себе.

— Вот тут, в этих вербах, мальчишкой я потерял мяч. Наверно, кто-нибудь спер. А там, чуть в сторонке от павильона Вальды, мы спали под открытым небом.

Он говорил, а сам высматривал подходящую стоянку для «татры». Выбрал место в зыбкой тени молодого ольшаника, в нескольких шагах от песчаного языка, протянувшегося сюда от самого пруда.

Выключил мотор. Через открытое окно услыхал доносившийся с пляжа гул голосов, плеск воды, детский смех и непрерывный шелест и хлопанье листьев над головой.

— Здорово тут, а? — сказал он.

Разделись в машине. Марцела снимала платье как можно медленней. Ярин выскочил в плавках, закурил и ждал, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

— Пошевеливайся, — торопил он Марцелу.

— Вот еще, — обиделась она. И величественно вышла из машины в купальнике с оранжевыми и желтыми цветами. Ярин запер машину и направился к песчаной косе. Видно было, с каким наслаждением он зарывает босые ноги в прогретый мелкий песок. Даже наклонился, чтобы лучше видеть, как песок протекает между пальцами. Потом, не вынимая изо рта сигареты, закружился, точно мальчишка, шлепнулся на песок и протянул руку, чтобы схватить Марцелу за ногу. Она еле увернулась.

— Что ж, — сказал он, медленно подымаясь, — нет так нет…

Пруд был большой, почти со всех сторон окаймленный лугами, и только с севера вклинивался в лес. На юге его соединяла с рекой протока, у берегов заросшая камышом.

Ярин отыскал местечко на самом краю песчаного пляжа, там, где пруд вливался в протоку. Пляж кишел людьми, но тут было сносно. На этом конце не было дач, киоски с лимонадом и мороженым тоже разместились на другом конце пляжа. Кроме того, отсюда хорошо просматривалась машина.

Марцела расстелила желтую с оранжевым махровую простынку и села. Ярин опустился прямо на песок. Он курил, и ему было хорошо. Дома лежат французские противотуманные фары, завтра или послезавтра он их приладит. Ему нравилось наводить на машину лоск. Теперь даже трудно себе представить, какой она была до того, как они начали с ней возиться. Когда они с Карелом ее приволокли, стояла еще зима. И вот — бегает!

— Мария выходит замуж, — произнесла Марцела.

— Хм!..

— Мария, моя двоюродная сестра, ты как-то про нее спрашивал.

— Ага, — кивнул Ярин. Он не любил, когда прерывали его размышления. В тот момент он как раз выбирал радиоприемник для машины и все не мог выбрать.

— Ты тогда про нее расспрашивал…

— Хм!..

Он отвлекся от мыслей о радиоприемнике и вернулся на теплый песок, к молодой женщине, занятой мечтами о свадьбе. Разговоры о свадьбах наводили на него тоску. Они повторялись с неизбежным постоянством, и за всеми этими свадьбами родственников и знакомых стояла одна-единственная, самая важная. Но о ней Ярин думать не хотел.

— Что с тобой? — спросил он. — Разве тут не здорово?

Она перевернулась лицом к голубому небу и не отвечала. Здесь было прекрасно и все-таки что-то не то. Марцела это чувствовала. И обидно было: ждала она совсем другого.

— Можно купить магнитофон. Кассетный. Один парень из нашей мастерской продает. Недорого, — вслух размышлял Ярин.

Она взяла крем и стала натираться — медленно, сонливо. Ярина слушала с неприязнью. Все бы он покупал! Комната у него — настоящий склад. Одних транзисторных приемников три штуки. От самого маленького до самого большого. Никому не разрешает у себя прибирать. Даже матери. Живет в доме у родителей как квартирант.

— Ты умеешь говорить о чем-нибудь другом? — спросила она.