Тед Чан - Если 2003 № 11

• Название: Если 2003 № 11
• Автор: Тед Чан
• Жанр: Научная Фантастика

Нина НЕНОВА. БЫЛ И ДРУГОЙ

«Нет, весь я не умру», — понимает астронавт, пожив на этой странной пустынной планете.

Джин ВУЛФ. ТОЧКА ЗРЕНИЯ

И вновь бегущий человек…

Тед ЧАН. ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ

Подлинная история ее возведения, рассказанная самим участником.

Майкл СУЭНВИК. МЕДЛЕННАЯ ЖИЗНЬ

За этот рассказ в нынешнем августе писатель получил премию «Хьюго».

Джон БОДЕН, Рон КОЛЛИНЗ. ПОКА ВЕРТЯТСЯ КОЛЕСА

Красивая, умная, преданная, выносливая! Просто мечта, а не… машина.

Александр ТЮРИН. ЧЕЛОВЕК, НЕ УМЕВШИЙ КАК СЛЕДУЕТ ЛЕТАТЬ

…но получивший другой, не менее полезный навык.

Евгений ПРОШКИН. ПЕРЕСАДКА

Чтобы стать молодым и успешным, необязательно прыгать в кипяток. Есть технологии более щадящие.

Александр ГРОМОВ. СИЛА ТРЕНИЯ КАЧЕНИЯ

Триста километров пути по пересеченной местности с трехсоткилограммовым грузом — такая миссия выпала бывалому дипкурьеру.

Майк РЕЗНИК. СЛОНЫ НА ПЛАНЕТЕ НЕПТУН

Родина слонов, оказывается, не там, где мы думали.

Александр РОЙФЕ. И СЕЛИ ОНИ В РАКЕТУ…

…или Этапы большого пути.

Евгений ХАРИТОНОВ. БАЛКАНСКИЙ «ОАЗИС»

Хотелось бы, конечно, чтобы было без кавычек, но не так все гладко в болгарской НФ.

Виктор МЯСНИКОВ. ПОГРАНИЧНАЯ СЛОВЕСНОСТЬ

Зачем фантастика мэйнстриму?

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Зачем мэйнстрим фантастике?

РЕЦЕНЗИИ

Осень выдалась не слишком урожайная.

КУРСОР

Последние фестивали года и другие новости.

ВИДЕОДРОМ

Фантастические телешоу на экране… Без-Основательные экранизации… Возвращение на Дюну.

Сергей ПИТИРИМОВ. ХИППИТОПИЯ

…возможна только после вселенской Чумы, считает знаток поп-арта Пэт Мэрфи.

Владимир УСПЕНСКИЙ, Валентин ШАХОВ. ВСЕ НА ВЫБОРЫ!

Предвыборная кампания в самом разгаре, а мы уже знаем состав грядущей Думы.

ПЕРСОНАЛИИ

Вся правда об авторах этого номера.

---

— Достаточно, — оборвал я.

Скакун замолчал, но лишь для того, чтобы допить мое пиво.

— Уже решил, с кем махнешься? — спросил он. — Ах, тебя беспокоит технология… Объясняю в общих чертах. Мы с тобой проходим через рамку. Одновременно. Что?.. Запрещается?.. Плюнь. Говорю тебе: я два года отработал на станциях, киб-координатору нет никакой разницы. Момент транс-портировки засечь невозможно, поэтому я вхожу уже заряженный: краш-чип получил задание и ждет, когда его можно будет выполнить. Можно как раз во время транс-портировки. Мгновение между стартом и финишем. Да-да, то самое «мгновение». Для координатора это процесс, и для краш-чипа тоже. Крашер ищет информ-пакет, максимально соответствующий нашему заказу. То есть нащупывает подходящего пассажира, который, как и мы, находится между стартом и финишем. В пути.

— А если не нащупывает? Если не находит?

— Иногда поиск длится несколько часов. Мы будем входить в рамку и выходить из нее, входить и выходить, входить и выходить. С первого раза не получается никогда. Но мне еще не требовалось больше двадцати пересадок. В матушке-галактике много народу. Очень много. Мы обязательно что-нибудь подберем.

— Мне не нужно «что-нибудь». Я вообще не решил, стоит ли мне…

— Решил, решил. И не сейчас. Если бы не решил, ты бы давно уже вызвал транс-полицию.

Я не стал спорить и заказал еще пару пива.

— Так вот, крашер находит хорошую кандидатуру, — отхлебнув, продолжал скакун. — Затем взламывает шестые архивы, его и твой. И кое-что в них переписывает. Финишный контур собирает те же два тела, в полном соответствии со спецификацией. Откуда ему знать, что ваши спецификации сфабрикованы? Для системы все корректно, подмену чувствуешь только ты и тот, с кем вы махнулись. Первый, второй и пятый архивы меняются местами.

— Пятый?.. — Я слегка растерялся. — Еще и пятый? Память?!

— Зачем тебе чужое тело с твоей памятью? Что она в нем будет делать? Что она собирается помнить — про другое тело? Ну конечно, для тебя чужая память становится родной не сразу. Сутки. Реже — двое.

— Я как-то… честно говоря… Нет, я не согласен.

— Дура-ак! Это раньше менялись только телами. Ну и что?.. На первой же очной ставке потерпевший сообщит о тебе все, а ты даже не сможешь сказать, откуда у тебя взялся шрам на ноге и в каком году тебе удалили аппендикс.

— Но как же моя память? Это же я сам!

— Ничего подобного. «Ты сам» — это третий и четвертый архивы. Вот в них-то и содержится твоя личность. То, что передалось по наследству, и то, что ты нажил с годами. А память — это… ну вроде как база данных. Меняем одну базу на другую, и все дела.

— Но ведь «Я» — это мое знание жизни, оно сформировано на основе самой жизни, и если память о ней окажется чужой…

— Конфликт архивов неизбежен. Но это временно, к хорошему быстро привыкают. Зачем тебе вспоминать детство в нищем квартале? Гораздо интересней помнить, что ты сын миллионера.

— И… верить в это?..

— И верить! — поддержал скакун. — Даже не верить — знать! Ну?.. Что скажешь?

— Сорок.

— Что?..

— Сорок тысяч, этого довольно.

— Э-э, дружище! — Мужчина неприязненно сощурился и передвинул на столе кружки. — Сорок пять.

Я вздохнул.

— Нужен приблизительно ровесник…

— Этого мог бы не говорить, — произнес он.

— Физически здоровый, привлекательный, без особых…

— Нет, наверное, ты платишь пятьдесят тысяч за возможность побыть слепым парализованным идиотом!

— Сорок пять, — напомнил я.

— Конкретные пожелания имеются?

Я развел руками:

— Вряд ли.

— Как тебя зовут, клиент?

— Мёбиус, — ответил я негромко.

— Как?!

— Мёбиус, — повторил я.

— Вот же… н-да… Это имя или фамилия?

— И то, и другое.

— Ну надо же… А я — Карл Грифус. А ты, стало быть, Мёбиус Мёбиус?

— Хуже.

— Да куда уж хуже-то?

— Фамилия у меня двойная: Мёбиус-Мёбиус.

— Если полностью, то получается…

— Мёбиус Мёбиус-Мёбиус, — обреченно проговорил я.

— Тяжело тебе, дружище… — Скакун опрокинул в себя кружку и порывисто поднялся. — Идем.

Транс-портный контур находился рядом с баром, вернее, это бар открыли недалеко от контура, на минус семнадцатом уровне пятого субквартала захудалой планетки Трэнтор при звезде Теплая Заря, что на самой окраине юго-западного рукава матушки-галактики. Когда-то этот сектор считался перспективным, потому и звезду, и планету назвали донельзя пафосно. Минули годы, нашлись сектора получше, и Трэнтор стал прибежищем диссидентов, однако транс-портных контуров здесь было не меньше ста тысяч, таковы санитарные нормы.

Грифус остановился возле рамки.

— Я должен сосредоточиться. Итак… тебе, в принципе, безразлично, лишь бы что-нибудь получше… — Он осмотрел меня с головы до ног. Вероятно, давал целеуказание своему биочипу. — На счет «три».

— А куда мы?..

— Да никуда. Выйдем здесь же, на соседнем уровне. Приготовься. Раз… Два…

Мы синхронно переступили через рамку, и команда «три» растянулась в бесконечную миллисекунду. Если б у киб-координатора были уши, он бы услышал «трррррррррррри». Но для человека это происходит гораздо быстрей.

Скок!

Я очутился по ту сторону контура — уже в другом месте. Нога оторвалась от упругого пластика и опустилась — на упругий пластик. На тот же самый пол, закиданный упаковками от чипсов и соленых орешков. Моя собственная нога в черном латексном сапоге.

Я по инерции прошел дальше. «Клёп-клёп-клёп!» — гнусаво запели каблуки, фиксируя каждый мой шаг. На мне была клетчатая юбка с прозрачными вставками спереди и сзади. Короткий подол обегали неоновые огоньки.

— Все-все, уже идем назад, — торопливо произнес Грифус.

Я повернулся к хромированной стене, поднял руку и… поправила прическу. Зря я Марту послушала. Стерва уговорила меня вживить перья павлигатора, а куда мне, к черту, этот павлигатор? Насоветовала! Подруга, называется…

— Эй, Мёбиус! — раздалось рядом.

— Что? — спросила я недоуменно.

— Давай обратно в рамку. Или тебя это устраивает?..

— Урод. — Я прикрыл окошко на юбке. — Ты урод, Грифус!

— Такое случается, не кипятись. Сейчас все вернем. Нет, ну если ты доволен… то есть довольна…

— Быстро меняй! — заорала я.

Он взял меня за локоток и галантно проводил до контура.

— Ты готова, милая?

— Убью гада… — процедил я чувственным контральто.

— Раз… Два…

Скок!

В спину воткнулся гвоздь. Поразмыслив, я понял, что гвоздь не один, их несколько, и они медленно проворачиваются — в моей спине.

— Что ты опять?.. — хотел я крикнуть, но легкие треснули от кашля. Сердце внутри подпрыгнуло и, ударившись о макушку, упало обратно в кишечник. В моем возрасте опасно тревожиться. В моем возрасте вообще все крайне опасно. Имплантанты давно износились, а менять их на новые врачи не соглашаются ни за какие деньги. Ибо даже простейшая операция может стать моим последним приключением.

— Не ладится сегодня что-то… — буркнул Грифус. — Не мой день, похоже.

— Не твой, — прохрипел я чуть слышно. — Может, ты полагаешь, что сегодня — мой день?

— Не будем драматизировать. Поверьте, Мёбиус, вы в надежных руках. Сами до рамки дойдете или вам помочь?

Он взял меня за тот же локоть — впрочем, едва ли за тот же самый — и осторожно подвел к стартовому контуру.

— И что дальше?.. — продребезжал я.

— Знаешь, Мёбиус, не в твоем положении выделываться. Тебе сейчас хоть бы с кем поменяться, а то не ровен час…

— Не ровен час — это про другое. Это, например, если я достану трубочку да наберу один номерок. Мои люди повсюду, если ты не в курсе. У меня куплено все и везде.

Угрожать попусту я не привык, поэтому я действительно полез за трубкой. Ладонь нащупала на атласном жилете кармашек, но в этот момент Грифус увлек меня за собой. Даже не удосужился досчитать до трех. Похоже, щенок узнал-таки мое лицо и сообразил, с кем имеет дело.

Скок!

— Вот ведь незадача-то… Да-а-а…

Я открыл глаза.

Сначала я увидел мятые болотные штаны — на себе. Потом вспомнил про зеркальную стену — весьма кстати! — и посмотрелся в нее, как… ну, как в зеркальную стену и посмотрелся. И увидел Карла Грифуса — тоже на себе, вместе со штанами.

Сам Грифус стоял в двух шагах левее и с той же гримасой (хотя и на чужом лице), изучая свое отражение.

Ему было лет семнадцать — гораздо меньше, чем мне, то есть ему же самому. Красавчик. Спортивный, подтянутый… одетый, правда, бедновато. Голубоглазый. В общем, такой, у которого все впереди.

— Мёбиус… — выдавил он. — Я это… перемудрил малость.

— Бывает.

— Пошли в контур.

— Зачем? — Я нашарил в брюках пачку сигарет и неторопливо закурил.