Грег Бир - Город в конце времён

• Название: Город в конце времён
• Автор: Грег Бир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-070731-7, 978-5-271-35072-6, 978-985-16-9719-5

Будущее, которое отстоит от нас на миллионы лет.

В нем обитают далекие потомки человечества — и крошечные, почти безликие существа, и их сородичи-гиганты, и искусственно выведенная раса «новых неандертальцев». Таковы обитатели таинственного Города… Города, который сейчас оказывается на грани гибели и будет вот-вот поглощен Хаосом, сжимающим время.

Скоро — очень скоро — прошлое раздавит будущее. Они уже начинают наползать друг на друга, оставляя лишь искореженные останки городов и улиц.

Грядущий кошмар необходимо предотвратить. Но… в каком времени это сделать?

---

— Чтобы пересечь границу реальности, без подготовки и снаряжения не обойтись, — добавила она. — Одежда, механизмы, которые мы до сих пор не встречали. Нельзя идти просто так, иначе погибнешь.

— Кто даст нам одежду и механизмы?

— Не знаю.

— Сколько походов твоя самма уже подготовила?

— Я и этого не знаю.

— Она действует по указке Высоканов?

Тиадба вновь помотала головой.

— Кто поведет нас и получит себе всю славу?

— Никто не знает.

Джебрасси всосал воздух сквозь зубы. Несмотря на надежды, дело не выходило простым и прямолинейным. Наконец, он втиснулся рядом и присел на корточки.

— Ладно, — сказал он. — Я невежда. Признаю. Как зовут эту самму?

Тиадба сделала вид, что увлечена линзами.

— Должно быть, у них какой-то праздник, — пробормотала она. — Может, они готовятся отправить своих путепроходцев. Сейчас все по-другому. Одно можно сказать точно: они спускаются прямо в сливные каналы. Видишь, каналы совершенно чисты, в них нет сора — а все стены усеяны жилищами. Как много было жителей на Ярусах! Почему все так изменилось?

Нехотя Джебрасси присмотрелся.

— А вон та дверь ведет к лифту — работающему лифту, — продолжала Тиадба. — Может, они собираются отправить дары Высоканами — ну, ты понимаешь, чтобы поход сопровождала удача.

Джебрасси и сам это видел. Толпы народа несли на плечах платформы, нагруженные едой, клетками с буквожуками, которые ничем не отличались от нынешних домашних любимцев древнего племени. И книги. Он неловко увеличил изображение, чтобы рассмотреть названия на корешках, но прочитать не получилось — символы были очень древними, походили на те, что носили на своих спинах самые старые буквожуки, да и складывавшиеся слова мало что значили.

— Книги вроде этих до сих пор есть на стенах — надо только подняться на верхние уровни, — сказал он. — Но вытащить их нельзя.

— Я знаю, — кивнула Тиадба, снисходительно изломив бровь, как если бы скрывала некую тайну.

Процессия пересекла канал и остановилась возле дальней стены, где внезапно распахнулась ранее незаметная дверь. Дары были внесены внутрь — вместе с книгами. Тиадба дернула щекой, и сцена превратилась в чертеж, что-то вроде трехмерной карты.

Невозможная точка наблюдения взлетела высоко-высоко над сливным каналом; они проскочили сквозь стены, затем перенеслись к неботолку, следуя за сияющим алым пятнышком, ползущим по вертикальной красной линии — лифт — выше и выше, минуя сооружения умопомрачительной сложности, надо полагать, верхние секции Кальпы, прозрачные, как стекло, вознесшиеся над всеми тремя островами Ярусов.

Впервые Джебрасси увидел место древнего племени в общей картине. Три исполинских закругленных объекта, как отлогие горбы, расположенные бок о бок, — центральный горб выдвинут вперед остальных, выходит в огороженную стеной полость… С другой стороны, никаких следов неботолка. Что если эта новая перспектива вывела их за пределы Кальпы? И снаружи вообще нет неботолка?

Панорама отодвинулась еще дальше и съехала вбок. Красное пятнышко пересекло закругленный верх среднего горба — это и есть Кальпа? или же Кальпой называют все три сооружения? Насколько колоссальным был этот комплекс! — в сотни раз больше чем Ярусы, расположенные на самом дне. Голова разболелась всерьез.

Пятнышко замедлилось и остановилось у башни. Панорама продолжала ползти, хотя красная точка — по-видимому, принесенные дары, — оставалась возле основания.

Башня возносилась намного выше границ Кальпы. Ее верхний обрез почему-то выглядел изломанным, как если бы в этом месте башня переломилась.

— Самма говорила, что это называется Мальрегард, — сказала Тиадба. — Ты когда-нибудь слышал про Разбитую Башню?

— В детских сказках, — с трудом ответил Джебрасси, едва дыша. Глаза застили слезы. Он только что пересек рубеж знания, доступного любому из знакомых ему людей, наставников, опекунов и их предшественников… в глубь времен.

— Мальрегард… — тихо повторил он.

Джебрасси попытался сдвинуть изображение, чтобы рассмотреть окрестности Кальпы — то, что, наверное, называют Хаосом, — но перед глазами оставалась лишь туманная голубизна.

— Самма сказала, что Мальрегард означает «Сглаз», — добавила Тиадба, не сводя взгляда с Джебрасси. — С чего бы это?

— Если тебя возьмут в следующий поход… С тобой можно будет пойти?

— Не я выбираю, кто идет, а кто остается.

— А эта твоя самма… она решает?

— Она сообщает о решении.

Джебрасси с силой растер лицо ладонями и сокрушенно потряс головой.

— С нами просто играют. Высоканы никогда не поделятся с древним племенем столь важными знаниями. Мне надо все хорошенько обдумать… Возвращайся к себе в нишу.

— Но я не могу тебя здесь оставить. К тому же нас уже ждут на дамбе.

— Кто?

— Часть группы. Сейчас, когда ты все знаешь, тебя нельзя просто так отпускать. Этого мы позволить не можем.

Джебрасси вновь ощутил приступ паники, как в узкой шахте со спиральной лестницей.

— Ты — наживка. А я — идиот. Стало быть, если я не подчинюсь, меня убьют.

Тиадба, похоже, искренне изумилась.

— Люди не убивают друг друга!

— Исключая несчастные случаи — в игрушечной войне, к примеру… Да уж, повезло. Вот почему твоя самма меня выбрала — потому что я нахальный, безрассудный, лезу куда не следует, вполне могу погибнуть или пропасть без вести — вроде того несчастного парня, что лежит внизу… А может, он был твоим предыдущим кандидатом? В чем его ошибка?

— Ты невыносим, — заявила она.

— Нет, я просто размышляю вслух.

— Послушай, нам предстоит провести много времени вместе, — тихо сказала Тиадба. — Для похода требуется, чтобы у каждого был верный партнер. Разве ты этого не ощущаешь? Мы уже партнеры.

— В моих ощущениях слишком много разных «но». Что-то здесь неправильно, вот что я ощущаю.

Тиадба обвела рукой панораму Диурнов:

— Никому ничего не известно наверняка. Что если нас заберет вторжение? Что если время совсем остановится?

— Не думаю… Не думаю, что мы это вообще заметим, — возразил Джебрасси, хотя волосы на загривке встали дыбом при мысли о такой возможности — и о том, что лежало на самом краю его памяти.

Действительно, кто знает, какие ужасы могут произойти — наверняка произойдут, даже если они не отправятся в Хаос.

ДЕСЯТЬ НУЛЕЙ ГЛАВА 24

Изо дня в день память Даниэля теряла чуть-чуть глубины и цвета: мысли о том, что он делал раньше, превращались в своего рода разглядывание блеклого негатива или отпечатка в мокром, оплывающем песке. Чарлз Грейнджер — с его укоренившимися привычками и глубинными инстинктами, в том числе с вечно кусающей болью, — набирал силу подобно упрямой волне, лижущей, растворяющей захватчика, высадившегося на берег.

Даниэль вытащил из картонки Грейнджера фломастер, тупой огрызок карандаша и несколько листков. Избегая мокрых мест, он разложил бумаги на покоробленном дощатом полу и окинул их критическим взглядом. Листки были исчерканы вдоль и поперек, напоминая по большей части записки сумасшедшего: непонятные символы, организованные в бессмысленные строчки, целые вереницы повторяющихся слов, где раз от раза менялась только одна буква — и цифры, невероятная масса цифр.

Чарлз Грейнждер, похоже, время от времени баловался стихоплетством, хотя при этом был мыслителем и логиком, — возможно даже, математиком. В его писанине присутствовала некая странная упорядоченность, однако Даниэль никак не мог ясно определить, в чем она заключается.

Камни знали, кого и как выбирать. И — надо думать — когда вынудить изменение.

Даниэль перевернул листки. Кое-где имелись пустые места. Настало время реконструировать собственную жизнь и мысли перед последним взбрыкиванием. Хорошо бы вписать свои соображения в пробелы, оставленные Чарлзом Грейнджером в его бессвязных закорючках. Какая удача…

Однако заставить этот мозг, это тело поднять карандаш и приступить к работе оказалось куда более трудным, чем поиск свободных участков между строками Грейнджера. Чем бы тот ни был занят, решая свою задачу, она поглотила его без остатка. Да, он созрел для замены, скорее даже перезрел, потерял ценность.

Даниэль мрачно усмехнулся — одними губами.

Тишина и неподвижность, влажная темнота, свеча поблескивает отражениями в каминной полке, еще одна мерцает в стеклянной банке, выставленной прямо на полу, выхватывая из сумрака веер разложенных бумаг…

Он начал писать. Неуклюжие каракули постепенно выправились, стали походить на его собственный почерк. Уже не так много возможностей взять дела под контроль, переделать, реформировать — за оставшийся ему срок.