Артем Драбкин - Я дрался на Ил-2. Книга Вторая

• Название: Я дрался на Ил-2. Книга Вторая
• Автор: Артем Драбкин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49270-1

В СССР сложился настоящий культ штурмовика Ил-2, ставшего одним из главных символов Победы, — сам Сталин говорил, что «илы» нужны на фронте, «как хлеб, как воздух», а советская пропаганда величала их «летающими танками» и «черной смертью». Однако вопреки послевоенным мифам этот штурмовик нельзя считать «непревзойденным» или «неуязвимым» — его броня защищала лишь от пуль и осколков, а летные характеристики были вполне заурядными. Грозным оружием его делали те, кто воевал, умирал и побеждал на «илах», — пилоты и стрелки штурмовых авиаполков ВВС Красной Армии. Их живые голоса, их откровенные рассказы об увиденном и пережитом вы услышите в этой книге — долгожданном продолжении бестселлера «Я дрался на Ил-2».

---

— Как Вас приняли в полку?

— Вы, наверное, видели кинофильм «В бой идут одни старики»? Точно так и нас в полку принимали. Этот фильм — самый правильный, самый честный, без всякой фальши и подделки. Все там точно… И мы были такие «кузнечики»… Точь-в-точь такие и мы были. Нас, как в фильме, построили и говорят: «Вы — в 1-ю эскадрилью, командир старший лейтенант Белов».

Помню первые наставления командира, прямо как в фильме: «Где бы ты ни был, в строю или один, твоя башка должна крутиться на триста шестьдесят градусов. Иначе прозеваешь, и убьют сразу».

— В самолете Ил-2 зеркало заднего обзора было?

— Не было. И в Ил-10 не было, но бронезаголовник не мешал оглядываться назад. Комэск Николай Белов — хороший парень, честный. Никогда его не забуду…

Когда мы прилетели в полк, мы ничего не знали и не умели, и поэтому новые перегнанные самолеты у нас забрали. Начинали мы на одноместных, которые в полку еще имелись. Около месяца мы знакомились с обстановкой, ничего не делали, а в это время полк воевал, нес потери, люди пропадали и самолеты. Сначала приказали изучить окрестности аэродрома и район боевых действий. Показали по картам и повозили. Командир повозил нас: «Вот линия фронта, вот горы, а тут река Волхов, а тут…»

Ну и так далее и тому подобное. Когда мы по кругу летали, нас проверил и командир полка, и командир эскадрильи. Наконец получили самолеты. Это был июль — август, под Мгой, время снятия блокады с Ленинграда. Когда в феврале объявили, что блокаду сняли, это было сказано скорее для поднятия морального духа. Ведь прорвали-то всего полосочку, десять километров, и она простреливалась насквозь.

Там, под Мгой, были мощные укрепления и несколько штурмовых полков воевали. Драка была страшная. Несколько дней бомбили, бомбили… Говорили, что как на Мгу прилетаешь, то стрелка компаса во все стороны крутится — столько металла накидали. Там насыпь железнодорожная была, и пока выбивали немцев, ее всю перемесили.

Немецких истребителей там почти не было, но здорово били зенитки. Тяжелая зенитная артиллерия стояла в Синявино, и когда отбомбился, выводишь, и тут по тебе «фью-фью». Такие черные шапки…

Белов собрал молодых летчиков и сказал:

— Мы вас всех сразу на задание не возьмем. Будем по одному в строй вводить. Сегодня пойдем четверкой, и ты будешь четвертым. И главное для тебя — делать как я. Слушай радио. Дам команду: «Огонь!» — стреляй. Дам команду: «Сбрасывать!» — сбрасывай. Но главное для последнего в группе — держаться хвоста.

Третий боевой вылет, повреждения Ил-2 пятью 37-мм снарядами. Разбит руль глубины, разрушен правый лонжерон, вырвана правая пушка, сорваны задние бронелисты с кабины

Последнему чаще попадает. Вот и мне в первый день, на третьем боевом вылете, наделали пять дырок. Зенитка врезала. У немцев была 37-миллиметровая автоматическая пушка, кассетами заряжали. Немец надавил педаль и — «бух, бух, бух, бух, бух», и все в мой самолет.

Падал я до самого леса, выправил самолет над землей и полетел «раком-боком». Долетел до аэродрома и плюхнулся… Подходит к моему самолету Батя и говорит: «Поздравляю, будем считать боевым крещением. Если тебя в первый же день подбили, но не убили, значит, будешь летать до конца войны».

Мы сфотографировались. И тут мне говорят: «Отойди!»

И самолет мой трактором в кусты стащили… Жалко было до слез!

Я воевать продолжал на других самолетах, подменял тех летчиков, которые по каким-то причинам не летели на задание.

Со временем, когда самолетов в полку оставалось мало, командир комплектовал группу, человек пять-шесть, назначал руководителя, и они летели в Куйбышев. Я в таких командировках несколько раз был. Три аэродрома: Зубчаниновка, Смышляевка и Безымянка были заставлены новыми самолетами. Выбираем, облетываем и опять летим на фронт.

— Качество самолетов, изготовленных в Куйбышеве, было хорошее или техникам их приходилось переделывать?

— Полковым техникам доделывать ничего не надо было. При приемке я самолет осмотрю, капоты пооткрываю, управление проверю, на земле мотор погоняю. Если все по приборам нормально, то можно облетывать. Про качество я только после облета могу сказать. Тогда станет ясно, не кренится ли он, как мотор, как приборы работают, как гидросистема, как шасси убираются, щитки. Все в воздухе надо пробовать. После посадки расскажу технарю про замеченные дефекты: вот это надо подтянуть, и у руля глубины триммер подними немножко выше. Технарь все сделает. Потом я еще раз облетаю и говорю: «Во, теперь нормально! Теперь можно ехать на войну!» Такого, чтобы мне самолет не понравился, у меня не было.

— Вы перегоняли самолеты с завода несколько раз. Сколько времени занимал перегон самолета с завода в полк?

— С Куйбышева гоним, делаем посадку в Вологде. Там дозаправляемся, там ночуем. У нас никогда не было, чтобы из-за нехватки бензина при перегонке задерживались. Из-за погоды — это бывало. В Вологде сидели. Решение принимает руководитель перелета, это был, как правило, командир эскадрильи. Если погода плохая, там ночуем. Там, кстати, был завод пивной, и пивко хорошее. А в следующий раз мы садились уже в полку. Нас всегда сопровождал какой-нибудь Пе-2. Он впереди, а мы кучей сзади.

— На фронте погода сильно влияла на ваши действия?

— Конечно, оборудование нашего аэроплана было рассчитано только на визуальные полеты.

— А в мемуарах летчики-штурмовики пишут: «Лишь бы аэродром не развезло. Туман, снег, дождь, все равно летим работать по целям. Скорость у Ил-2 небольшая, можно сесть в любую погоду». «Если дождь, — я форточку открыл, голову высунул и землю вижу». Вот такое мне летчики рассказывали.

— Голову высунул? Ага, вынь морду: голова «фьють», и отлетела, сзади осталась… Такого я не знаю. Если форточку откроешь, то, конечно, видно в левую сторону… Но по плохой погоде не летали. (Во всех документах командиры полков указывали, что Ил-2 для полетов в плохую погоду — дождь, снег, туман и т. д. — не пригоден, слеп и т. п. — P.O.)

— Когда Вас можно было назвать настоящим штурмовиком: когда начали видеть воздух и землю, стрелять не туда, куда ведущий стреляет, а конкретно по целям? Сколько на это времени потребовалось?

— К этому надо привыкнуть. Знаете, вот, чтобы этому научить, нас специально и ставили последними.

Когда несколько раз слетаешь, то начинаешь и хвост ведущего, и цель видеть. Начинаешь понимать и разбираться в обстановке, наверное, вылетов после восьми-десяти. Почувствуешь, что и по тебе бьют. И к этому нужно привыкнуть. И тогда уже обращаешь внимание, где цель, куда стрелять, где бомбы кинуть. (Считалось, что летчик молодой, при налете до 10 боевых вылетов. — P.O.)

— С каким вооружением Ваш первый самолет был?

— Две пушки 23-миллиметровые и два пулемета ШКАС.

— У Вас до конца войны оставался ПБП1Б? Ну, этот — лампочка со стеклышком? Или у Вас была насечка на лобовом стекле?

— Я понял вопрос. Прицел в кабине стоял. Стеклышко перед самым носом, у стекла. Полосы по стеклу… Подробнее не смогу: это было шестьдесят лет тому назад.

— Какая у Вас была боевая нагрузка?

— Максимальная нагрузка — шестьсот килограммов. А когда мы на Карельском перешейке работали по линии Маннергейма, по две бомбы по двести пятьдесят килограммов возили. Там были такие мощные укрепления, что и двести пятьдесят маловато…

— На каких высотах Вы ходили на бомбометание?

— Шестьсот-восемьсот метров, это наша стандартная высота. А бомбить и стрелять снижаешься до высоты двести-триста метров. Но было и иначе: смотря какая цель, как прикрыта… Много могло быть «но…».

— Об эффективности «рсов» на Ил-2 высказываются разные мнения. В Вашем полку «рсы» считались эффективном оружием?

— А почему же не эффективное? РС-82 и PC-132 — воздушная «Катюша», хорошее оружие. По четыре на крыло. Всего восемь штук. Если «рс» целенький, хорошенький и у него хвостовая часть-стабилизатор не погнута, то попасть им можно достаточно точно. Около 3–5 метров от точки прицеливания. А если с дефектом, то он «фьють», и мимо, только что не в обратную сторону…

— Какое вооружение штурмовика Вы лично считали наиболее эффективным?

— Ну, как вам сказать, это зависит от того, какая цель. Если по танкам, мы возили и маленькие бомбочки, малюсенькие. Полный ящик — как сыпанешь… Один раз ВАПы использовали. (ВАП — выливной авиационный прибор.) В них был гранулированный фосфор, залитый водой. При контакте с воздухом он загорался. Скорость они жрут сильно, а так штука хорошая.

Эти ВАПы мы использовали на Волховском фронте. Задачу нам поставили сжечь немецкие склады в районе станции Померанье на Октябрьской железной дороге. Мы шестеркой с ВАПами подошли на высоте пятьдесят метров. Разбились на пары и прямо на эти длинные сараи-склады вылили… Все загорелось, начало взрываться. Здорово получилось… Немцам, думаю, понравилось…