Иван Прыжов - История кабаков в Росиии в связи с историей русского народа

• Название: История кабаков в Росиии в связи с историей русского народа
• Автор: Иван Прыжов
• Издательство: «Авалонъ»
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-395-00203-7

Книга И. Г. Прыжова (1827–85) является единственным значительным исследованием кабаков и в целом русского питейного промысла. Рассказывая о медоварении и пивоварении, о водке, казённой и корчемной, о корчмах, шинках и кружалах, о целовальниках, откупщиках и питухах, автор основывался на многих документах и на богатом личном опыте: завсегдатай московских питейных домов, Прыжов заметил и выделил то, что недоступно пониманию кабинетного исследователя. Книга адресована широкому кругу читателей.

---

«Когда мы приехали на свадьбу, — продолжает Кастрен, — все уже были угощены порядочно. Многие лежали на открытом воздухе без чувств, с открытою головою, уткнутою в снег, и ветер обсыпал их снегом. Здесь нежный супруг ходит от одного лежащего к другому, ищет свою супругу, находит, берёт её за голову, оборачивает её спиной к ветру, и ложится рядом с нею, носом к носу. Там другой ходит с кофейником в руках, ищет свою возлюбленную и, найдя, вливает ей в горло несколько водки; третий наталкивается на своего недруга, даёт ему несколько тузов и бежит. Далее бедного опьяневшего кладут на сани, привязывают его к ним, а его оленя к задку своих саней, и уезжают. Между тем, в чуме, среди совершенно опьяневших, лежал и жених, и была уж немного пьяна и сама невеста, ребёнок лет тринадцати».[192]

Спустя двенадцать лет, проезжал по этим же местам другой путешественник, Максимов,[193] и нашёл то же самое. «В жалких и печальных городах Поморья, — говорит он, — первое место принадлежит разбитным усатым господам с размашистыми лошадиными манерами, с волосами, стриженными в кружок по-русски. Это — винные управляющие и ревизоры! В спаивании инородцев им помогает русское население с нечеловеческими и с нехристианскими чувствами». Максимов рассказывает со всеми подробностями, как зырянин спаивает самоеда, и потому, куда бы он ни приехал, везде находил одну лишь вопиющую бедность и повсюду слышал одно и то же:

— Где ваш отец?

— На кабак пошла.

Переехал Кастрен в Сибирь и у сибирских самоедов нашёл то же самое страшное пьянство. 5 марта 1846 года он писал из Томска: «Масленицу я провёл в деревне Молчановой, где меня поместили в верхнем этаже обыкновенного кабака. Здесь, в продолжение всей разгульной недели, я ни днём, ни ночью не имел покоя от шумливых пьяниц. Молчаново — небольшая деревня, окрестная страна бедна и редко заселена самоедами, но, несмотря на то, продажа вина производилась в таких огромных размерах, что кабак в один день выручал почти 1800 рублей. Поэтому можно составить себе понятие о пьянстве в Сибири».

Новым положением 1863 года кумышка вотякам была разрешена с условием, чтобы они перегоняли её только раз и чтоб посуда для перегонки оставалась старая, без всяких улучшений. Вотяки были совершенно счастливы. «Неужели, — говорили они, — кордонный больше не приедет! Кордонный ушёл, что это такое!» Но винокуренные заводчики не преминули сделать донос, что-де от этого позволения курить кумышку казна должна лишиться по крайней мере 150 000 рублей, ибо, если б вотяки Вятской губернии не варили кумышку, то они должны были бы покупать ежегодно по ведру водки, а у вотяков, кроме того, пьют и женщины.

Глава XXI Последние времена откупов Общества трезвости

По всему государству слышались жалобы на откупа, которые наконец приняты были в соображение, и в Петербурге была наряжена следственная комиссия; но на торгах 1850–59 годов откупные цены поднялись с 52 до 160 миллионов. По отчётам Министерства юстиции, число подсудимых по нарушению Устава о питейном сборе только по делам, бывшим на рассмотрении уголовных палат и равных им мест, в десятилетие от 1840 по 1850 год простиралось до 60 480 человек, то есть по 6048 человек ежегодно. В некоторых губерниях (Смоленской, Орловской, Курской) число виновных против питейного устава составляло около трети числа всех подсудимых. В Вятской губернии в 1853–58 годах число подсудимых по питейным делам доходило до 13 420 человек, то есть по 2237 человек ежегодно. По отчётам Министерства внутренних дел в 1858 году из арестантов, содержащихся в тюрьмах, только 226 человек были виновны в корчемстве, но из книги «Сведения о питейных сборах» видно, что в 1858 году общее число подсудимых по питейным делам простиралось до 110 976 человек, и собственно по нарушению Устава о питейных сборах и акцизах — 5421 человек. Сообразно этому увеличению числа корчемников и нарушителей питейного устава, а вместе с тем пьяниц и бедняков, увеличивалось и общее число арестантов. По отчётам Министерства внутренних дел в 1845 году арестантов считалось 176 239, а в 1855 году уже 324 391 человек. В Комитет министров Киселёв подал мнение об откупах, и вследствие этого приняты были следующие меры: так как пивоварение у крестьян производится в размере несколько большем только в храмовые праздники и во время полевых уборок, то на сей раз ограничиться дозволением варить пиво в котлах только на эти случаи; запрещено держать в питейных домах по уездам кушанья, кроме холодных закусок; предоставлено местному начальству не дозволять казённым крестьянам вход а питейные дома в неуказанное время и иметь наблюдение за исполнением со стороны откупщиков правил о продаже питей и так далее.

В 1841 году для рассмотрения откупных дел был учреждён новый комитет под председательством князя Меншикова, а в 1844 году ещё другой секретный комитет под председательством графа Орлова, а между тем откупщики продолжали делать своё дело. Хлебное вино продавалось во всех лавках: в мелочных, портерных и сбитенных и даже в банях, что сильно содействовало к порче нравов и к умножению преступлений.

В июле 1844 года купеческий сын Кокорев,[194] управлявший одним из откупов, составил проект, которым доказывал, что откупа идут невыгодно от дурного устройства их хозяйств, и поэтому же часть денег остаётся невыбранною из капитала, изобильно обращающегося в народе, и предлагал новую систему сборов. Система его, как изложена она в книге «Сведения о питейных сборах», состояла в том, чтобы:

1. продать более разлитых питей и в особенности водок, как продукта более многоценного;

2. заменить всех сидельцев и поверенных такими людьми, которые «трудятся из насущного лишь хлеба», а доходы их обратить в откуп;

3. вообще «дать делу утончённо-торговый вид и уничтожить соперничество, встречаемое откупами от некоторых торговлей».

Положено было испытать эту систему купеческого сына Кокорева на практике, и для производства опыта отдан был Кокореву город Орёл, и затем уже по многим губерниям введено кокоревское акцизно-откупное комиссионерство. Но, говорит книга «Сведения о питейных сборах», из донесений некоторых местных начальников видно было, что комиссионеры при управлении своём явно нарушали установления откупных правил. Орловский губернатор князь Трубецкой извещал, что неправильные действия Кокорева вынуждают ропот и жалобы, что цены на продаваемые напитки возвышены, так что травной постой вина по пяти рублей серебром, а чарочная продажа вина, отпускаемого с большим недогаром, производится по 4 рубля серебром за ведро; что хотя такие действия в ограждение жителей от излишнего налога требовали бы преследования законным порядком, но Кокорев словесно объяснил ему, губернатору, в кабинете, что при отправлении его на должность управляющего предоставлена будто бы ему от высшего правительства власть не стесняться в своих распоряжениях и действовать по его усмотрению к выгодам откупа. Почему князь Трубецкой, в отклонение от себя могущей быть ответственности, представил о том министру финансов, который на сие уведомил губернатора, что «управляющему откупом внушено принять зависящие меры к устранению продажи вина по возвышенной цене, если таковая действительно существует».

Подобные жалобы шли и от калужского губернатора, который, в свою очередь, получал их от помещиков, предводителей дворянства, исправников, городничих и от Палаты государственных имуществ. В Курской, Смоленской и Орловской губерниях появились целые шайки корчемников, иногда более 100 человек, нападали на корчемную стражу и воинские отряды, а откупщики и стража их пользовались этим, обвиняя невинных в корчемстве и в то же время приготовляя оправдание на случай неисправного платежа откупной суммы. В 1847 году на границах Могилёвской и Смоленской губерний партия корчемников из 200 человек на 115 подводах напала на корчемную стражу с оружием в руках, а другие партии, из 35 и 30 человек, схватились со стражею, но все были отбиты и удалились.

Корчемство особенно усилилось на границах привилегированных губерний. Министерство послало туда своего чиновника, и он доносил, что корчемство страшное, что «в 277 деревнях Краснинского, Рославльского, Ельнинского и Поречского уездов Смоленской губернии почти все жители без исключения участвовали в корчемстве, провозили вино, большею частию многочисленными партиями, вооружённые кольями и ружьями, в сопровождении беглых и бродяг, и не только силою сопротивлялись действиям корчемной стражи и военной команды, но нередко входили с ними в перестрелку и сами на них нападали». Страсть к корчемству имела гибельное влияние и на самих блюстителей порядка: потворство местных полиций становилось во многих случаях очевидным. Но откупщики ждали себе ещё больших выгод, например, от проведения железных дорог, от освобождения крестьян, от передвижения войск, от войны, холеры, от празднеств, от обеднения целых уездов, увеличения нищенства, и, согласно официальным известиям, довели до крайних пределов злоупотребления при продаже питей в ущерб общественной нравственности и народного благосостояния.