Андрей Квакин - Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути

• Название: Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути
• Автор: Андрей Квакин
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2193-8

Книга посвящена анализу малоизученной деятельности ряда российских политических деятелей, философов и писателей в 1920–1930 годах (в основном в эмиграции), которые, осмысливая результаты Гражданской войны в России, пытались найти так называемый Третий Путь развития России – «между белыми и красными».

Монография состоит из трех частей и подробно рассматривает эти поиски в русле «сменовеховства», «нововеховства», «национал-большевизма» и других сходных течений. В ней впервые вводятся в научный оборот многие документы, в том числе из архива Гуверовского института войны, мира и революции (США).

Эта книга, в серии пятьдесят восьмая по счету, входит в проект издательства «Центрполиграф» под общим названием «Россия забытая и неизвестная».

Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

После такого доклада началась бурная дискуссия. Ее открыл Л. Е. Эльяшев, который, искажая реальные факты, находил «ссылку докладчика на Потехина, например, совсем неудовлетворительной, ибо он – бывший чиновник особых поручений при московском генерал-губернаторе – вступил в партию лишь в 1917 г. и почти не считался за кадета, да и сам позднее в Киеве отрекся от кадетизма и считал, что ему по пути с Кривошеиным»[74]. К переносу обсуждения сути доклада Ключникова в плоскость характеристики отдельных представителей сменовеховства присоединился П. Я. Рысс, который также считал «ссылку на авторов писем неубедительной и не вытекающей из их содержания, из самого же доклада усматривает, что докладчик в нем ушел от здешней партийной позиции не влево, а вправо. Эта правизна есть следствие того, что им не было обращено должного внимания на социологию. Приглашая партию встать на новый путь, порвать со всем старым и говоря об изнашиваемости понапрасну ее морального творчества, докладчик упускает из виду, что у к-д. никогда не было социального базиса, ибо это партия внеклассовая, тогда как социальный базис может быть только классовый – правый или левый. С классовой же точки зрения партия всегда боролась, ибо стоит на почве примирения классовых интересов. При царизме мы боролись против правого базиса и теперь, когда большевики взяли другой социальный базис, мы не можем с этим не бороться. В России большевистская революция основана, в сущности, на теории избранного народа, ведущей свое начало еще от иудаизма и позднее, через протестантизм, превращающейся в теорию избранного класса. Это чисто религиозная теория, и Ленин с его диктатурой пролетариата – религиозный фанатик, глубоко верящий в свою идею. Либерализм же отрицает этот религиозный принцип и стоит за свободу общества, построенного на широком социологическом базисе. Докладчик, очевидно, это не продумал, предлагая свое примирение с большевизмом»[75]. Таким образом, критика большевизма, в трактовке П. Я. Рысса, заменила реальное обсуждение основополагающих идей доклада Ключникова.

По сути дела, обсуждения доклада не получилось. Поэтому все присутствующие с особым вниманием отнеслись к выступлению кадетского лидера – П. Н. Милюкова. Однако его выступление было во многом сумбурным, ибо приходилось не только оправдывать прежнюю тактику, но и защищать свою «новую тактику». Он начал с заявления, «что доклад Ю. В. Ключникова трудно понять и трудно на него возражать, ибо в нем содержатся утверждения, отчасти верные, отчасти нет, в целом же он представляет собой только общие места, довольно к тому же банальные, ибо нового как будто в нем ничего нет. Тема о хождении в Россию понятна, но она не вытекает из содержания доклада. Интересные письма надо понять, ибо это куски жизни из разных времен и обстановок, и в них авторы говорят о своих переживаниях. Но на переживаниях также, на наших прежних ошибках, на которых мы учились, основана и наша новая тактика. Новаторства в докладе никакого нет. Так, докладчик предлагает нам, оставаясь либералами, взять из экстремистских течений все хорошее, но не говорит, что именно в них есть хорошего, ибо ведь и он сам не считает же, вероятно, хорошими те разлад и разрушение, на которых основаны и успех, и опасность этих течений. Далее, призывая нас исходить в нашей тактике из духа кадетизма, а не из буквы его, докладчик не указывает более определенно, что он под этим разумеет? Ибо ведь и мы, обосновывая свою новую тактику, думали не о букве, а прежде всего об идеологии партии. Утверждая затем, что мировая опасность большевизма может быть устранена лишь уступками ему, докладчик совсем не говорит о том, каковы же должны быть эти уступки. В Англии, например, сейчас на очереди гильдейский социализм, его, что ли, разумеет докладчик? Критика трудна, пока Ю. В. Ключников не разовьет более полно и определенно своих положений»[76].

Выступавший затем В. А. Оболенский также заявил, вслед за П. Н. Милюковым, о том, что «не понимает доклада и ценит его лишь как известное настроение, как ощущение неудовлетворенности в эмигрантской обстановке – вне большой России. Мы все, несомненно, чувствуем происходящие там огромные процессы, но представить их себе ясно не можем. Докладчик делает попытку понять и осознать эти процессы, но и негодными средствами, и вместо того, чтобы ошибки внятно осознать и учесть их, он лишь предлагает подойти к психологии Ленина и Троцкого, ничего общего с настроениями в России не имеющей. Польза же доклада в том, что он все-таки будит наши мысли в этом направлении»[77].

Ю. В. Ключников в дальнейшем отметил, что видит причину непонимания его доклада в отсутствии общего взаимного понимания, до которого, по его мнению, доведет нас лишь сама жизнь, и далее, возражая П. Я. Рыссу, отмечал, что он в своем докладе и в своем научном труде, посвященном социологии политической жизни, говорит не о социальном, т. е. экономическом, а о социологическом базисе, являющемся результатом жизни человека в обществе: «Таких базисов три: 1) принцип принуждения (т. е. система консерватизма) власти избранной Богом личности; 2) принцип равенства, соглашения и договора, т. е. система демократизма и 3) принцип единства, для чего необходимо разрушение всего бывшего – это система революционного коммунизма. Таким образом, измены духу либерализма с его стороны нет, и остальных он не приглашает сделаться большевиками в договорные отношения. Наша задача доказать им, что их требования единства необходимо свести к равенству и соглашению и превратить ленинское движение из коммунизма в кадетизм. Эта задача примирения экстремизма с либерализмом хотя и сложная, но она должна быть задачей кадетизма. Возражения В. А. Оболенского неправильны, ибо в своих построениях доклад как раз исходит из внутренних процессов в России, с большевизмом предлагает соглашаться не как с программой, а лишь как с реальной силой, ибо партии необходимо войти внутрь России. Полезнее сидеть с Лениным, чем с Авксентьевым и Минором, ибо первое есть приближение к левому социологическому базису, а второе есть союз с оплотом реакции и контрреволюцией и оставление себя на положении самой правой партии. Докладчик и авторы писем, понимая друг друга с полуслова, ищут действительно новых путей, вытекающих из исторического момента, а не остаются топтаться на одном месте»[78].

После этого пояснения докладчика П. Н. Милюков заявил, «что он уясняет теперь себе, почему он не понял доклада, ибо последний оказывается только предисловием к труду докладчика об его социологической теории. Необходимо подробнее познакомиться с ней, и тогда можно будет судить, что в ней нового и что банального»[79].

Доклад вызвал бурю негодования собравшихся, на что Ключников в своем заключительном слове, как сказано в протоколе, «указывает, что он не настаивает на том, чтобы его непременно сейчас поняли, но к этому приведет сама жизнь. К сожалению, произойдет это, вероятно, в неблагоприятных условиях анархии и хаоса»[80].

Как становится известно из протокола заседания парижского комитета партии народной свободы от 24 февраля 1921 г., доклад Ю. В. Ключникова «Новые задачи кадетизма» был поставлен на обсуждение на заседании 3 марта. Но тогда же позиция Ключникова вызвала резкие протесты присутствующих. Так, А. Н. Михельсон указывал «на необходимость резко осудить в газете[ «Последние новости»] то соглашательское течение, которое проповедуется теперь Ключниковым и Лукьяновым и производит разлагающее впечатление в среде офицерства»[81].

На следующем заседании парижского комитета партии народной свободы 10 марта 1921 г. проходит бурное осуждение вопроса о снятии с обсуждения «назначенного к слушанию в ближайшем заседании группы доклада Ю. В. Ключникова, к которому комитет уже отнесся отрицательно и который теперь является особенно несвоевременным»[82]. Ю. В. Ключников был «согласен на отложение своего доклада, ибо убежден, что недели через 2–3, когда рухнут надежды, возлагаемые теперь на Кронштадтское восстание, интерес к нему снова появится»[83]. При этом все участники обсуждения вопроса о постановке на заседании группы доклада Ю. В. Ключникова выражали тревогу в связи с возможным скандалом и даже расколом кадетской партии. Так, лидер кадетов П. Н. Милюков с тревогой отмечал, «что этот доклад будет иметь характер скандала и приведет к внутреннему обострению, которое едва ли благополучно кончится. Этого ли желает Ключников?»[84]. Одновременно выявилась группа кадетских деятелей, желающих дать отпор сменовеховству в кадетских кругах. Выступавшие Л. Е. Эльяшев, И. П. Демидов и Н. К. Волков считали, что «ввиду публичных выступлений Ю. В. Ключникова с его соглашательской по отношению к большевикам точкой зрения, необходимо заслушать его доклад на ближайшем же заседании группы, чтобы дать последней возможность решительно и поскорее от нее отмежеваться»[85]. С ними не соглашался опасающийся раскола в кадетской партии М. С. Аджемов, «ибо их точка зрения была правильна раньше, но не сейчас, когда назревают известные события и постановка такового доклада на обсуждение равносильна признанию законности взглядов Ключникова. Сейчас Группа захочет, вероятно, заняться другими, более интересными для нее вопросами и не стоит ради только того, чтобы порицать Ключникова, ставить его доклад»[86]. Вполне понимая мотивы Волкова, Демидова и Эльяшева, М. М. Винавер считал «доклад Ключникова несвоевременным теперь, ибо развивающиеся в России события сами скоро сделают ненужной его точку зрения. Отмежеваться же от нее можно путем газетных заявлений и интервью»[87]. По сути дела, принятие данного предложения означало «вынесение сора из избы» кадетской партии. Поэтому тут же против него выступил П. Н. Милюков, который находил, что «снова поднимать этот вопрос в газетах – значит еще считать его спорным, в то время как отрицательное к нему отношение уже вполне выяснилось»[88]. По сути дела, еще до обсуждения доклада было признано «отрицательное к нему отношение», что противоречило всем нормам партийной демократии. Со всей очевидностью проявилось нежелание руководства кадетской партии обсуждать альтернативные пути развития кадетизма. В ответ на данную реплику П. Н. Милюкова Ю. В. Ключников заявил, что «согласен на отложение доклада, т. к. уверен, что при неизбежном, по его мнению, изменении обстоятельств доклад еще потребуется и готов сделать его во всякое время, ибо убежден в правоте своей точки зрения. Если даже большевизм сейчас и падет, то в России наступит такая анархия, что нам придется пожалеть еще о нем, и поэтому напрасно в газетах так радуются событиям и подчеркивают, что это революция. В публичности же своих выступлений не повинен, ибо выступал в закрытом заседании частной группы и не знал, что отчеты о нем появятся в печати»[89]. Тогда Л. Е. Эльяшев предложил «ввиду заявлений Ключникова и нежелания его отказываться от своего доклада принять решение, что постановка его признается комитетом недопустимой, ибо последнему принадлежит право назначать или не допускать те или иные доклады в группе»[90]. К этому предложению Эльяшева присоединился П. Н. Милюков, считавший «это минимальной мерой в отношении Ключникова, дважды сейчас заявившего о своем нежелании отказаться от своей точки зрения, представляющей таким образом длительную[наверное, в протоколе опечатка и следует читать «действительную». – А. К.] опасность»[91]. В ответ Ключников заявил о том, что «в своей точке зрения он не отступает от основной линии кадетизма и не изменяет ему, и поэтому протестует против окончательного снятия его доклада, т. к., только выслушав его, группа может сказать, есть ли в его мнении что-либо не кадетское. Что касается времени, то для него безразлично, будет ли доклад поставлен в ближайшем заседании или через 2–3 недели»[92]. Здесь Ключников, безусловно, лукавил, ибо знал о начале выхода вскоре в Париже журнала «Смена вех» под его редакторством. Доклад Ключникова был «снят с очереди» на обсуждение на заседании парижской группы кадетской партии.