Адам Улам - Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года

• Название: Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года
• Автор: Адам Улам
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-1112-6

Адам Б. Улам – профессор истории и государственного права Гарвардского университета, автор знаменитой книги «Идеологии и иллюзии». Подробное исследование истоков большевизма в России Улам соединяет с образом вождя революции – Владимира Ильича Ульянова-Ленина. Повествование объективно отражает картину возникновения и развития большевизма в России. В книге освещаются редкие факты из жизни ленинских соратников. Рассказывается о происхождении семьи Ульяновых, доходах и многом другом, о чем прежде умалчивали ученые и исследователи.

---

Глава 4

Марксизм

Во время первой поездки за границу в 1895 году Ленин встречался с известным французским социалистом Полем Лафаргом. Он интересовался, чем занимаются русские социалисты. Во время беседы Лафарг, с присущим ему культурным шовинизмом, скептически отнесся к возможности объяснить рабочим марксистскую теорию. Французским рабочим в течение двадцати лет вбивали в голову марксизм, и все-таки они толком не смогли разобраться в нем. Как же это удастся русским? То, что эта сложная теория сможет пустить корни в такой «полуазиатской» стране, не уставало поражать французскую и немецкую интеллигенцию. Лорд Кейнс, ныне покойный, выражал типичный англосаксонский скептицизм: как может доктрина, «такая тупая и нелогичная», оказывать столь сильное влияние в мире? Известный экономист слегка ошибался. Марксизм нельзя назвать тупым. Что касается нелогичности, то вряд ли он окажется в невыгодном положении при сравнении с другими доктринами, которые оказывали влияние на мировую историю.

Модный термин современной психологии «двойственное отношение» как нельзя лучше подходит к учению Карла Маркса и Фридриха Энгельса. При близком рассмотрении оказывается, что марксизм не является совокупностью простых рекомендаций, вызывающих восторг или отвращение. Марксизм откровенно призывает к уничтожению капитализма, он видит в капиталисте эксплуататора, который живет и богатеет за счет тяжелого труда и страданий огромного большинства. Однако в «Манифесте Коммунистической партии» и «Капитале» есть места, где авторы с воодушевлением расхваливают капитализм. За несколько десятилетий, пишет Маркс, капитализм сделал для блага человечества больше, чем все прежние социально-экономические системы. Между странами завязались не только торговые отношения, но и наладился обмен идеями. Индустриализация капитализма продемонстрировала неправильность национализма и ослабила влияние религиозных предрассудков (в этом Маркс заодно с либералом-оптимистом середины XIX века). Одним словом, это означает цивилизацию и прогресс. И капиталист – основной представитель этого прогресса: его врожденная мания сохранить и инвестировать капитал является необходимым условием материального и духовного развития человечества.

Далее Маркс утверждает, что теперь (расплывчатое понятие «теперь»: в 1848 году, в год выхода «Манифеста…», или в 1867 году, издания первого тома «Капитала») научно доказано – закончилась прогрессивно-благотворительная роль капитализма, по крайней мере в Западной Европе. Как объяснить такое парадоксальное заявление? Дальнейшее существование капитализма приведет к угнетению и обеднению народных масс. Законы экономики не позволяют капиталисту, независимо от его намерений, платить больше прожиточного минимума (а что есть прожиточный минимум? Прожиточный минимум английского рабочего отличается от прожиточного минимума русского рабочего, он зависит от времени года и т. д.). Те же экономические законы с ростом индустриализации диктуют капиталисту все сильнее эксплуатировать рабочих. Машины вытесняют человеческий труд, растет безработица, и в конечном счете под ударами кризисов и революций капиталистическая система будет уничтожена. Пролетариат, задавленный экономически и политически (государством управляют буржуазия и капиталисты), стихийно превращается в сознательный и организованный класс, который в итоге уничтожает своего угнетателя. «Экспроприация экспроприаторов» будет означать победу социализма. Переход средств производства в общественную собственность обеспечит необходимый баланс между производством и потреблением. Исчезнут присущие капитализму противоречия, и дальнейший технический прогресс приведет к увеличению благосостояния каждого члена общества. Основанные на принуждении институты, включая государство, ведущие к усилению неравенства, будут уничтожены, и социализм уступит место коммунизму, основной лозунг которого: «От каждого по способностям, каждому по потребностям».

Интеллектуальный блеск марксистской системы всегда привлекал к себе тех, кто стремился к интеллектуальным занятиям. Маркс снисходительно характеризует остальные системы социалистов как нравоучительные или утопические мечты. Пока экономисты и политики пытались разобраться в сложных законах, марксизм блистал теоретической сложностью и изысканностью. И не только для интеллигенции. Под массой статистических выкладок и математических формул явственно просматривается жесткий приговор, вынесенный богатству и власти этого мира, который нельзя смягчить и избежать которого невозможно. Неудивительно, что материалистическая основа марксизма всегда сохраняла тайную привлекательность для некоторых, склонных к религии, индивидуумов: обещает, и намного раньше чем в следующей жизни, наказать тех, кто не устоял перед искушением мирского успеха.

Однако успех марксистского движения был связан не с интеллигенцией или эстетствующими личностями, а с рабочим классом. Маркс возвестил, что освобождение рабочего класса в руках самих рабочих. И действительно, не считая теоретического аппарата, унаследованного из немецкой идеалистической философии и от английских либеральных экономистов, марксизм выражал чувства и стремления английских и французских рабочих 40-х и 50-х годов XIX века. Не имеющий защиты в лице государства, сгибающийся под ударами рыночной экономики, мыслящий рабочий вполне мог подумать, что промышленная революция приведет к еще большему обогащению предпринимателя, сделав его самого еще беднее и незащищеннее, и что политика, в которой у него нет права голоса, позволит буржуазии окончательно подчинить себе рабочих. В истории человечества, как правило, технический прогресс являлся предвестником несчастья. Вспомните любое нововведение, будь то паровой двигатель, механический ткацкий станок в начале XX века или автоматизация производства в наши дни. Для многих рабочих эти механические чудеса были всего лишь устройствами, которые уничтожали его как независимого ремесленника или мелкого землевладельца и выталкивали в ряды городского пролетариата. А затем он терял даже свои незначительные, жалкие средства к существованию: ему урезали заработную плату, увеличивали рабочий день или присоединяли к армии безработных. Именно эти чувства и факты питали марксизм, который превратил их в теоретическую программу политических действий.

Прошли годы, и стало ясно, что Маркс и Энгельс приняли родовые муки за предсмертную агонию капитализма. Западного рабочего 70-х и 80-х годов XIX века вполне устраивали капитализм и индустриализация. Повысился его уровень жизни. Государство встало на его защиту, регулируя рабочий день и отслеживая условия труда, закладывая основы того, что сегодня нам известно как социальное обеспечение. Почти в каждом западном государстве рабочий мог теперь принять участие в голосовании, организовывать свои партии и, отравленный революционным марксизмом, организовывать тред-юнионы, избавлявшие рабочего от чувства незащищенности перед лицом капиталиста. Промышленная революция двигалась на восток, и Россия восприняла все худшее, что она несла с собой. Нам известно, что только к концу столетия русский рабочий начал получать то, чем пользовалось уже одно, а то и два поколения его западных собратьев.

Итак, основатели марксизма столкнулись с ослаблением революционных чувств. Классовое чувство и антагонизм капиталистической системы еще царили в среде западных рабочих, но приобретали уже революционное выражение. В последующих изданиях «Манифеста» Марксу и Энгельсу пришлось найти оправдание собственным прогнозам относительно социалистической революции и неизбежного распада капитализма.

Маркс никогда не менял основу собственной теории. До его смерти в 1883 году многое из теории и условий, более уместных для Западной Европы, оставалось неизменным. Но как политический деятель и духовный руководитель международного движения, великий социалист должен был адаптироваться к любым временам. Столкнувшись с крайне нереволюционной атмосферой 70-х, Маркс согласился с тем, что в некоторых странах, Англии, Нидерландах и, возможно, Соединенных Штатах, переход к социализму можно совершить мирным парламентским способом. Это была огромная уступка по сравнению с решительным тоном «Манифеста» и «Капитала». Во Франции и особенно в Германии это позволило социалистическим партиям сформироваться и набраться избирательной силы, если не воинственности. Англия, наиболее развитая в промышленном отношении страна в мире, где революционный социализм впервые должен был одержать победу, высмеивала отца научного социализма за полную несостоятельность марксистского движения. Маркс относил это за счет скучного прагматизма англичан и неспособности понять социальные теории.[91]

А вот к русской интеллигенции это не относилось. В общем, на фоне неблагоприятного (то есть спокойного) положения, сложившегося в Европе после Франко-прусской войны, Россия, поражавшая обилием революционных движений и забастовок, составляла приятное исключение. Маркс не мог не почувствовать интерес, проявляемый к его работам русскими радикалами. В 1872 году в России впервые появился перевод первого тома «Капитала». С развитием капитализма в Европе западные рабочие практически утратили былую воинственность, и Россия казалась все более многообещающей с точки зрения развития революционного социализма.