Кермит Маккензи - Коминтерн и мировая революция. 1919-1943

• Название: Коминтерн и мировая революция. 1919-1943
• Автор: Кермит Маккензи
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3430-1

Книга К. Маккензи – одно из фундаментальных исследований, посвященных деятельности Коминтерна и особой роли Советского Союза в борьбе за мировую революцию. В ней рассказывается об этапах построения мирового интернационала коммунистов, о разработке стратегии и тактики захвата мирового господства и трансформации общества в соответствии с их идеологией. Важное место автор отводит взаимоотношениям «эталонного государства» – СССР с компартиями других стран и революционными движениями. В работе использованы исторические документы: стенограммы, резолюции, тезисы, программы, манифесты и работы крупных теоретиков коммунизма.

---

Природа современной испанской революции была определена испанским коммунистом Уртадой на двенадцатом пленуме ИККИ в 1932 году. Он заявил, что «основной особенностью испанской революции остается незаконченная буржуазно-демократическая революция и, главным образом, аграрная революция»30. В Испании в ходе «буржуазно-демократической» революции были не завершены по крайней мере три задачи: в области землевладения, в вопросе о национальных меньшинствах и в правительственной сфере (бессменное феодально-монархическое правительство вплоть до революции в апреле 1931 года)31. «Буржуазно-демократический» характер испанской революции был подтвержден в 1936 году Эрколи (Тольятти), который указал на то, что испанский народ решал задачи «буржуазно-демократической» революции в особых условиях гражданской войны в Испании32.

С Японией дела обстояли еще сложнее. Довольно удивительно, что значительные успехи в области промышленного роста, достигнутые Японией, свидетельствовали о том, что она не могла быть отнесена к категории стран, которым предопределялась «пролетарская» революция. Главными отличительными чертами Японии являлись: ее «отсталая, азиатская, полуфеодальная» система сельского хозяйства и ее специфический политический режим, возглавляемый монархией, опирающейся на поддержку землевладельцев и буржуазии33. Большой процент пролетариев в населении страны (приблизительно 50 процентов от общего числа)34 никоим образом не повлиял на то, чтобы Коминтерн признал Японию страной, в которой должна была произойти пролетарская революция.

В 1927 году Коминтерн под руководством Бухарина опубликовал новые тезисы, в которых говорилось, что в тот период для Японии подходила «буржуазно-демократическая» революция35. Впоследствии тезисы были подвергнуты пересмотру, и в 1931 году в проекте программы, выпущенном Центральным комитетом компартии Японии, было заявлено о том, что Японии соответствует «пролетарская» революция36. Проект Центрального комитета критиковался в документе, названном «О ситуации в Японии и задачах Коммунистической партии Японии», который исходил от Западно-Европейского бюро Коминтерна и был опубликован в «Коммунистическом интернационале» в марте 1932 года. Цель документа заключалась в изменении характера революции в Японии и признания за ней права на «пролетарскую» революцию. Поднимая вопрос о природе японской революции, Западно-Европейское бюро уделило главное внимание «уникальности системы правления в Японии, которая представляет собой соединение необычно сильных элементов феодализма с хорошо развитым монополистическим капитализмом»37. Система государственного правления в Японии во главе с монархией опиралась не только на «феодальный, паразитирующий класс землевладельцев», но также и на «хищническую буржуазию», которая быстро обогащалась. В то же самое время монархия сохраняла «свою собственную независимость, большую роль в управлении государством и абсолютизм, скрытый под псевдоконституционными формами правления»38. Ошибка японских коммунистов состояла в недооценке роли монархии, в том, что они рассматривали японский парламент и министерства как государственные учреждения, независимые от монархии. Монархия в Японии была буржуазно-землевладельческой монархией, которая «довольно умело» представляла интересы обоих классов39. Можно предположить, что Западно-Европейское бюро, кажется, пыталось высказать следующую точку зрения: монархия не была простым инструментом в руках двух классов, поддерживающих ее, а скорее представляла собой независимую политическую силу, продолжающую осуществлять деспотичную власть за спиной парламента.

Природа японской революции также была исследована в докладе Отто Куусинена, высокопоставленного лица в Коминтерне, на специальном заседании президиума, состоявшемся 7 марта 1932 года40. Куусинен отметил как «чрезвычайно трудную» задачу определения характера революции, подходящей для Японии. Ссылаясь на мнение компартии Японии по этому вопросу, которое к тому моменту было осуждено, он точно указал на ее ошибку: партия принимала во внимание лишь единственный аспект экономики Японии, а именно – финансовый капитал41. Такое неполное представление о японской экономике привело к недооценке японской монархии и недооценке пережитков феодализма в Японии, а также к ошибочному выводу о том, что в Японии должна быть совершена «пролетарская» революция42.

После того как Куусинен высказал свою точку зрения по этому вопросу, он поддержал мнение Западно-Европейского бюро, настаивавшего на частично независимом положении японской монархии, гражданского и военного аппарата, возглавляемого ею. Каково, по мнению Куусинена, было отношение монархии к поддерживающим ее классам? «Монархический государственный аппарат является мощным оплотом существующей диктатуры эксплуататорских классов, он опирается на эти классы, представляет их интересы, существует в тесном союзе с верхушками буржуазии и землевладельцев». Но была ли монархия лишь номинальной главой государства, действия которой определялись группами буржуа и землевладельцев? Куусинен ответил на этот вопрос отрицательно, сказав, что монархия «довольно независима и играет большую роль в управлении государством, сохраняет свой абсолютизм, скрытый лишь внешними, псевдоконституционными формами»43. Аргумент Куусинена не совсем последователен, поскольку он утверждал, что японская монархия представляла как свои собственные интересы, так и интересы буржуазии и землевладельцев. По мнению Куусинена, «относительная независимость» японской монархии была по крайней мере не меньше, чем российской монархии. Он утверждал, что сам Ленин считал ошибкой отождествлять российскую монархию с правлением имущих классов44.

Для Испании и Японии главными аргументами, заставившими Коминтерн настаивать на «буржуазно-демократической» революции, были: потребность в широкой аграрной реформе и слабости буржуазии по отношению к богатым землевладельцам и монархии. Все же нужно сказать, что Коминтерн никогда не предлагал убедительный набор критериев, с помощью которых можно судить об уместности «буржуазно-демократической» революции для того или иного типа общества. Нерешительность Коминтерна в 1928 году в случаях Польши и Болгарии, так же как и позднее, в случае Японии, ясно указывает на неспособность Коминтерна установить необходимые критерии.

Колониальные, полуколониальные и зависимые общества. Помимо стран, которые демонстрируют либо высокий, либо средний уровень капиталистического развития, программа Коминтерна 1928 года также стремилась классифицировать те страны мира, в которых капитализм был еще в зачаточном проявлении. В проекте программы эта третья категория стран была названа «колониальными и полуколониальными странами», и в качестве примеров приводились Китай и Индия45. Не было предпринято ни одной попытки провести различия между «колониальными» и «полуколониальными» странами. В литературе Коминтерна эти термины всегда употребляются вместе. Очевидно, использование термина «полуколониальный» являлось признанием Коминтерна формальной независимости таких стран, как Китай, который, с точки зрения Коминтерна, фактически был таким же зависимым от иностранного контроля, как, скажем, Индия. В окончательной версии программы группа таких стран была расширена и включала также «зависимые страны», в качестве типичных примеров были приведены Аргентина и Бразилия46. Термин «зависимые страны» был, вероятно, принят из-за предложения Рикардо Парадеса, делегата, представлявшего Коммунистическую и Социалистическую партии Эквадора. Указывая на степень изменения зависимости латиноамериканских стран от империалистических государств, он предложил, чтобы было принято название «зависимые страны» для новой подгруппы стран47. Этот термин должен был использоваться для тех стран, в экономику которых проник империализм, но которые все еще сохраняли более высокую степень политической независимости, чем колонии и полуколонии.

Согласно программе, страны, входящие в третью категорию, имели следующие основные особенности: 1) зачаточное (рудиментарное) или, в некоторых случаях, существенное развитие промышленности, которое было, однако, недостаточно «в значительном большинстве случаев для независимого социалистического строительства»; 2) господство в экономике страны так же, как в ее политической системе, феодально-средневековых отношений или «азиатского способа производства» и 3) концентрация в руках «иностранных империалистических групп самых важных промышленных предприятий, торговых и банковских учреждений, основных средств транспорта, латифундий и плантаций и т. д.»48 Под «независимым социалистическим строительством» подразумевалось строительство социализма в определенной стране без внешней помощи от более передовой страны. Как известно, Сталин в его борьбе с Троцким настаивал на способности России строить социализм без внешней помощи. Согласно программе, можно было бы ожидать, что только меньшинство колоний, полуколоний и зависимых стран может построить социализм без помощи более передовых обществ и только, как указано ниже, после длительного периода «буржуазно-демократической» революции. Термины «феодально-средневековые отношения» и «отношения, основанные на «азиатском способе производства» относятся, соответственно, к третьим и первым стадиям в пятиэтапной периодизации Маркса человеческой истории49.