Иван Гончаров - Обрыв

• Название: Обрыв
• Автор: Иван Гончаров
• Издательство: Наука
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-02-027125-Х

Классика русской реалистической литературы, ценимая современниками так же, как «Накануне» и «Дворянское гнездо» И. С.Тургенева. Блестящий образец психологической прозы, рисующий общее в частном и создающий на основе глубоко личной истории подлинную картину идей и нравов интеллектуально-дворянской России переломной эпохи середины XIX века.

---

Он прошел берегом с полверсты и наконец набрел на мальчишек, которые в полусгнившей, наполненной до половины водой лодке удили рыбу. Они за гривенник с радостью взялись перевезти его и сбегали в хижину отца за веслами.

— Куда везти? — спросили они.

— Всё равно, причаливайте где хотите.

— Вон там можно выйти, — указывал один.

— Вон-вось где: тут барин с барыней недавно вылазили…

— Какой барин?

— Кто их знает! С горы какие-то!

Райский вышел из лодки и стал смотреть.

«Не Вера ли?» — думал он.

Если она — он сейчас узнает ее тайну… У него забилось сердце. Он шел в осоке тихо, осторожно, боясь кашлянуть.

Вдруг он услышал плеск воды, тихо раздвинул осоку и увидел… Ульяну Андреевну.

Она, закрытая совсем кустами, сидела на берегу, с обнаженными ногами, опустив их в воду, распустив волосы, и, как русалка, мочила их, нагнувшись с берега. Райский прошел дальше, обогнул утес: там, стоя по горло в воде, купался m-r Шарль.

Райский, не замеченный им, ушел и стал пробираться, через шиповник, к небольшим озерам, полагая, что общество, верно, расположилось там. Вскоре он услышал шаги неподалеку от себя и притаился. Мимо его прошел Марк.

Райский окликнул его.

— А, здравствуйте, — сказал Волохов, — от кого вы тут прячетесь?

— Я не прячусь… иначе бы не остановил вас.

— Да вы не от меня прячетесь, а от кого-нибудь другого. Признайтесь, вы ищете вашу красавицу-сестру? Нехорошо, нечестно: проиграли пари и не платите…

— Вы почем знаете, что она здесь?

— Я пошел было уток стрелять на озеро, а они все там сидят. И поп там, и Тушин, и попадья, и… ваша Вера, — с насмешкой досказал он. — Подите, подите туда.

— Я не хочу, я не туда шел.

— Не стыдитесь меня, я всё вижу. Вы хотели робко посмотреть на нее издали — да? Вам скучно, постыло в доме, когда ее нет там…

— Какой вздор! я просто гулял…

— Давайте триста рублей!

Райский пошел опять туда, где оставил мальчишек. За ним шел и Марк. Они прошли мимо того места, где купался Шарль. Райский хотел было пройти мимо, но из кустов, навстречу им вышел француз, а с другой стороны, по тропинке, приближалась Ульяна Андреевна с распущенными, мокрыми волосами.

Оба хотели спрятаться, но Марк закричал им:

— Charmé de vous voir tous les deux![118] честь имею рекомендоваться!

M-r Шарль вышел из-за кустов.

— M-r Райский! M-r Шарль! — представлял насмешливо их Марк друг другу.

— Ульяна Андреевна! пожалуйте сюда, не прячьтесь! ведь видели: всё свои лица, не бойтесь!

— Никто не боится! — сказала она, выходя нехотя и стараясь не глядеть на Райского.

— И оба мокрые! — прибавил Волохов.

— Самый неприятный мужчина в целом свете! — с крепкой досадой шепнула Ульяна Андреевна Райскому про Марка.

— Ну, прощайте, я пойду, — сказал Марк. — А что Козлов делает? Отчего не взяли его с собой проветрить? Ведь и при нем можно… купаться — он не увидит. Вон бы тут под деревом из Гомера декламировал! — заключил он и, поглядевши дерзко на Ульяну Андреевну и на m-r Шарля, ушел.

— Il faut que je donne une bonne leçon à ce mauvais drôle![119] — хвастливо сказал m-r Шарль, когда Марк скрылся из вида.

Потом все воротились домой.

— Ну вот, я тебе очень благодарен, — говорил Козлов Райскому, — что ты прогулялся с женой…

— На этот раз благодари вот m-r Шарля! — сказал Райский.

— Merci, merci, m-r Charles!

— Bien, très bien, cher collègue![120] — отвечал Шарль, трепля его по плечу.

XXI

Райский пришел домой злой, не ужинал, не пошутил с Марфинькой, не подразнил бабушку и ушел к себе. И на другой день он сошел такой же мрачный и недовольный.

Погода была еще мрачнее. Шел мелкий, непрерывный дождь. Небо покрыто было не тучами, а каким-то паром. На окрестности лежал туман.

Вера была тоже невесела. Она закутана была в большой платок, и на вопрос бабушки, что с ней, отвечала, что у ней был ночью озноб.

Посыпались расспросы, упреки, что не разбудила, предложения — напиться липового цвета и поставить горчишники. Вера решительно отказалась, сказав, что чувствует себя теперь совсем здоровою.

Все трое сидели молча, зевали или перекидывались изредка вопросом и ответом.

— Вы были тоже на острове? — спросила Вера Райского.

— Да — ты почем знаешь?

— Я слышала, как Егор жаловался кому-то на дворе, что платье всё в глине да в тине у вас, — насилу отчистил: «Должно быть, на острове был», — говорил он.

— Ты всё слышишь! — заметил он. — Я был не один: Марк был, еще жена Козлова…

— Вот нашел с кем гулять! У ней есть провожатый, — сказала бабушка, — m-r Шарль.

— И он был.

Опять замолчали и уже собирались разойтись, как вдруг явилась Марфинька.

— Ах, бабушка, как я испугалась! страшный сон видела! — сказала она, еще не поздоровавшись. — Как бы не забыть!

— Какой такой, расскажи? Что это ты бледна сегодня?

— Рассказывай скорей! — говорил Райский. — Давайте сны рассказывать, кто какой видел. И я вспомнил свой сон: странный такой! Начинай, Марфинька! Сегодня скука, слякоть — хоть сказки давайте сказывать!

— Сейчас, сейчас, погодите: через пять минут приедет Николай Андреич, я при нем расскажу.

— Уж и через пять минут! — сказала бабушка, — почем ты знаешь? Дожидайся! Он еще спит!

— Нет, приедет — я ему велела! — кокетливо возразила Марфинька. — Нынче крестят девочку в деревне, у Фомы: я обещала прийти, а он меня проводит…

— Так ты для деревенских крестин новое барежевое платье надела, да еще в этакий дождь! Кто тебя пустит? скинь, сударыня!

— Скину, бабушка, я надела только примерить.

— Ведь уж примеривали!

— Оставьте ее, бабушка, она жениху хочет показаться в новом платье.

Марфинька покраснела.

— Вот вы какие: я совсем не для того! — с досадой сказала она, что угадали, — пойду, сейчас скину…

Райский удержал ее за руку; она вырвалась, и только отворила дверь, как навстречу ей явился Викентьев и распростер руки, чтоб не пустить ее.

— Идите скорей — зачем опоздали? — говорила она, краснея от радости и отбиваясь, когда он хотел непременно поцеловать у ней руку.

— Что это у вас за гадкая привычка целовать в ладонь? — заметила она, отнимая у него руку, — всю руку изломаете!

— Ладонь такая тепленькая у вас, душистая, позвольте…

— Подите прочь! Вы еще с бабушкой не поздоровались!

Он поцеловал у бабушки руку, потом комически раскланялся с Райским и с Верой.

— Рассказывайте, что видели во сне, — сказал ему Райский, — скорее, скорее!

— Нет, я прежде расскажу! — перебила Марфинька.

— Ах нет, позвольте, я видел отличный сон, — торопился сказать Викентьев, — будто я…

— Нет, дайте мне рассказать, — говорила Марфинька.

— Позвольте, Марфа Васильевна, а то забуду, — силился он переговорить ее, — ей-богу, я было и забыл совсем: будто я иду…

Она зажала ему рот рукой.

— По порядку, по порядку! — командовал Райский, — слово за Марфинькой: Марфа Васильевна, извольте!

— Я будто, бабушка… Послушай, Верочка, какой сон! Слушайте, говорят вам, Николай Андреич, что вы не посидите!.. На дворе будто ночь лунная, светлая, так пахнет цветами, птицы поют…

— Ночью? — сказал Викентьев.

— Соловьи всё ночью поют! — заметила бабушка, взглянув на них обоих.

Марфинька покраснела.

— Вот теперь сбили с толку — я и не стану рассказывать!

— Нет, нет, говори, говорите! — сказали все, кроме Веры.

— Ну, вот птицы…

— Птицы не поют ночью…

— Опять вы, Николай Андреич! не стану — вам говорят! А вот он ночью, бабушка, — живо заговорила она, указывая на Викентьева, — храпит…

— Ты почем знаешь?

— Марина сказывала — она от Семена слышала…

— Это от золотухи: надо пить аверину траву, — заметила Татьяна Марковна.

— Я боюсь, кто храпит. Если б знала прежде, так бы…

Она вдруг замолчала.

— Что ж ты остановилась? — спросил Райский, — можно свадьбу расстроить. В самом деле, если он тебе будет мешать спать по ночам…

Марфинька покраснела, как вишня, и бросилась вон.

— Полно тебе, Борюшка! видишь, она договорилась до чего, да и сама не рада!

Викентьев догнал Марфиньку и привел назад.

— Я буду на ночь нос ватой затыкать, Марфа Васильевна, — сказал он.

Марфиньку усадили и заставили рассказывать сон.

— Вот будто я тихонько вошла в графский дом, — начала она, — прямо в галерею, где там статуи стоят. Вошла я и притаилась, и смотрю, как месяц освещал их все, а я стою в темном углу: меня не видать, а я их всех вижу. Только я стою, не дышу, всё смотрю на них. Все переглядела — и Геркулеса с палицей, и Диану, и потом Венеру, и еще эту с совой, Минерву… И старика, которого змеи сжимают… как бишь его зовут… Только вдруг!.. (Марфинька сделала испуганное лицо и оглядывалась по сторонам) — и теперь даже страшно — так живо представилось…