Винценц Мюллер - Я нашел подлинную родину. Записки немецкого генерала

• Название: Я нашел подлинную родину. Записки немецкого генерала
• Автор: Винценц Мюллер
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-5067-9

Летом 1944 года генерал-лейтенант вермахта Винценц Мюллер, командовавший 4-й полевой армией, был вынужден капитулировать перед окружившими ее частями Красной Армии. В плену он вступил в Национальный Комитет «Свободная Германия», а после образования ГДР стал генерал-лейтенантом Национальной Народной Армии. В 1961 году Мюллер покончил жизнь самоубийством, оставив после себя незавершенные интереснейшие мемуары, в которых подробно рассказана история зарождения вермахта.

---

— Какое мне дело до Востока? — ответил я вначале. — Я родом из Баварии и вюртембергский офицер. Предпочитаю вернуться в Южную Германию.

Тогда майор напомнил мне об офицерской чести. Он сказал, что не так уж сложно было служить кадровым офицером, пока на войне дела шли хорошо. Но теперь, после поражения, учитывая революцию и угрожающее положение на восточной границе Германии, офицеры должны стоять друг за друга и выполнять свой долг.

О положении на Востоке майор сообщил весьма скупо: поляки захватили значительную часть провинции Познань. В ноябре распался фронт против большевиков в Прибалтике. Восточной Пруссии грозит опасность.

В итоге этой беседы я согласился после рождественского отпуска поступить на службу в Пограничную стражу «Восток». Договорились, что утром 3 января я прибуду за назначением.

В Пограничной страже «Восток»

В январе 1919 года в «Сборнике военных распоряжений» появилось воззвание имперского правительства о создании Пограничной стражи и территориальных войск, в котором, между прочим, говорилось:

«Германия в большой опасности!.. Вступайте добровольно в Пограничную стражу… До сих пор каждая революция, как французская, так и русская, вызывала к жизни добровольческие армии под знаменем своих новых идеалов. Следуйте призыву германской революции. Без вашей помощи она не может достичь своих целей. Покажите, что революция уничтожила милитаризм, но не добровольную готовность ее свободных граждан к самообороне. Республика зовет вас; она заботится о вас, но она и нуждается в вас! Добровольцы, вперед!»

К этому времени я уже находился при расформированном штабе 10-й армии в Лётцене (Восточная Пруссия) в качестве адъютанта генерала инженерных войск Кана. 10-я армия, в ноябре-декабре 1918 года отведенная из Литвы в Лётцен, весной 1918 года, после заключения Брестского мира с Советской Россией, продвинулась далеко в глубь Белоруссии, до линии Могилев — Орша. Затем, после перемирия в ноябре 1918 года, этот фронт постепенно распался. Солдаты возвратились на родину. Для охраны границы остались в добровольном порядке только потрепанные войсковые части. Такое же положение сложилось и в Прибалтике, где после Брестского мира немецкие войска наступали из Литвы через Латвию и Лифляндию до Эстонии и вышли к Финскому заливу близ Нарвы. Этот фронт также распался в ноябре 1918 года. Довольно крупные немецкие части, оставшиеся добровольно, так называемые балтийцы, все еще стояли значительно дальше северной границы Восточной Пруссии — в Литве и Курляндии.

С такими «балтийцами», офицерами, унтер-офицерами и солдатами, я познакомился еще 4 или 5 января 1919 года, во время переезда по железной дороге из Берлина в Кёнигсберг. Я ехал тогда в штаб 10-й армии, «балтийцы» направлялись в Тильзит и дальше. В моем купе сидели несколько фельдфебелей. Почти всю дорогу они рассказывали друг другу о случаях, якобы приключившихся с ними в боях с большевиками. Часто слышалось: «Рублики звенят!» Имелись в виду сделки, совершенные ими в еще оккупированной Курляндии и во время отпуска в Германии, например, продажа гусей, масла, сала и т. д. Они говорили, что собираются остаться в Прибалтике и поселиться там. Это были современные ландскнехты, которые воевали ради добычи. Хотя я почти не чувствовал себя солдатом германской революции, о котором говорилось в «Сборнике военных распоряжений», я все же считал, что не имею ничего общего с подобными бродягами-ландскнехтами. Я не понимал тогда, насколько непоследовательной была моя позиция. К счастью, я находился в штабе армии и не соприкасался с таким сбродом.

В Лётцене 19 января состоялись выборы в Национальное собрание. Я очень серьезно отнесся к выборам, в которых тогда могли участвовать и военные, и долго размышлял, за какую партию голосовать. Социал-демократов и членов Немецкой национальной партии я сразу же отверг. Первые были слишком далеки мне, вторые являлись наследниками бывших прусских консерваторов, а от отца мне передалось отрицательное отношение к ним. Кроме того, во время войны они выступали против введения всеобщего и равного избирательного права. Я отказался от своего первоначального намерения голосовать за партию Центра, ибо неоднократно слышал, что голосовать в Восточной Пруссии за Центр — это все равно что голосовать за Польшу. Поэтому я решил голосовать за демократов, тем более что кёнигсбергская «Хартунгше цейтунг» нравилась мне больше других газет. И вдруг эта газета перед самыми выборами помещает большую статью какого-то пацифиста! Так в конце концов я отдал свой голос Немецкой народной партии — бывшим национал-либералам.

В феврале 1919 года штаб в Лётцене был распущен. Офицеры, не желавшие отправиться по домам, в том числе и я, были переведены в штаб командования Пограничной стражи «Север».

Новое командование было сформировано в небольшом восточнопрусском городке Бартенштейне. Командующим был генерал от инфантерии фон Кваст, начальником штаба — генерал-майор фон Сект. Командование подчинялось бывшему Верховному командованию во главе с Гинденбургом и Тренером, которое называлось теперь «Штаб в Кольберге», где и было его местопребывание. В штабе я встретился с двумя моими товарищами по службе в немецком саперном отряде в Турции. Это были командир батальона майор Циппер, которого я высоко ценил, и мой приятель капитан Хильдеман. По нашей военно-инженерной специальности работы было немного. Фронт хотя и существовал, но это была «неорганизованная война» — большей частью самовольные боевые действия локального значения.

Как я узнал, наша задача заключалась в охране временной западнопрусской границы, возникшей в результате польского восстания в ноябре-декабре в Познаньской провинции, а также южной, восточной и северной границ Восточной Пруссии — на бывшей русской территории, в Западной Литве и Курляндии.

Однако нам приходилось выполнять и другие задачи. В начале марта в штаб Пограничной стражи «Север» в Бартенштейне пришло приказание выделить молодых офицеров для операции против остатков революционной народной морской дивизии в Кёнигсберге. Операцией руководил командующий войсками в Кёнигсберге, действовавший в тесном сотрудничестве с обер-президентом Восточной Пруссии социал-демократом Августом Виннигом. По моей просьбе меня послали в один из фортов крепости в северо-западной части города, которым командовал полковник фон Лукк, как мне впоследствии стало известно — друг балтийского генерала графа фон дер Гольца. Там я нашел боевую группу численностью двести человек, причем офицеры составляли треть группы. 3 марта на рассвете началось концентрированное наступление на город. Мы двигались беспрепятственно через большое дачное предместье Марауненгоф и кварталы, в которых рабочие не жили. Войскам же, входившим в город с юга и юго-востока, пришлось вести серьезные, хотя и короткие бои. До полудня остатки Кёнигсбергской народной морской дивизии прекратили сопротивление.

Более крупные бои, благодаря которым отличился социал-демократ Носке, шли на территории рейха. Начиная с января, мы получали многочисленные сообщения о боях в Берлине, в Рурской области и Бремене. Эйснер, премьер-министр моей родины Баварии, принадлежавший к независимым социал-демократам, был застрелен в конце февраля лейтенантом графом Арко-Вайлейпом. Из письма матери я узнал, что отец просидел два дня под арестом в полицейской тюрьме в Мюнхене. Разумеется, он не имел ни малейшего отношения к убийству Эйснера и был арестован только потому, что случайно сидел в читальном зале баварского ландтага, когда здание очищалось революционными матросами и солдатами. Затем начались бои за Советскую республику в Мюнхене, город был занят фрейкором, созданным за пределами Баварии. Мои товарищи по Пограничной страже часто подшучивали надо мной как уроженцем Баварии, утверждая, что понадобились прусские войска, чтобы навести в Баварии «порядок».

В апреле 1919 года генерал фон Сект, начальник штаба Пограничной стражи «Север», был переведен в создававшееся министерство рейхсвера. Уход Секта повлек за собой некоторые изменения в персональном составе штаба командования, так как Сект взял с собой некоторых, хорошо известных ему офицеров. В результате я был переведен на службу к начальнику оперативного отдела штаба, тогда майору, барону фон Фричу в качестве офицера «для поручений». Благодаря этому я мог знакомиться со всеми важными документами и имел полное представление об обстановке в районе действий Пограничной стражи. На нашем участке границы, в основном, все было спокойно.

По-иному, однако, складывалось положение в Прибалтике. Там оставалось значительное количество бывших немецких оккупационных войск в виде отрядов фрейкора, а иногда и крупных соединений, например, Железной дивизии под командованием майора Бишофа, бригады Шаулен и других. Существовали сотни малых и больших отрядов общей численностью около 30 тысяч человек. Я знаю это точно, так как, будучи офицером «для поручений» при начальнике оперативного отдела штаба, принимал участие в организации войск и в составлении списка полевых почт.