Карл Маркс - Собрание сочинений, том 5

• Название: Собрание сочинений, том 5
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Пятый том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит произведения, написанные с марта по ноябрь 1848 года.

В годы, предшествовавшие февральской революции во Франции и мартовской революции в Германии, Маркс и Энгельс разработали философские основы научного коммунизма, сформулировали главные положения марксизма о всемирно-исторической роли пролетариата, о диктатуре пролетариата, определили важнейшие принципы тактики революционной борьбы рабочего класса.

---

На этом мы заканчиваем наш обзор дебатов по польскому вопросу. Требовать от нас, чтобы мы остановились еще на г-не Лёв из Познани и на других великих мужах, которые выступали после него, — значило бы требовать слишком многого.

Все эти дебаты производят жалкое впечатление. Так много длинных речей и так мало содержания, так мало знакомства с предметом, так мало таланта! Самые неинтересные дебаты в прежней или нынешней французской палате или в английской палате общин отличаются большим умом, большим знанием дела, большим действительным содержанием, чем это трехдневное обсуждение одного из самых интересных вопросов современной политики. Можно было всячески использовать эти дебаты, но Национальное собрание превратило их в пустую болтовню!

Воистину, еще никогда и нигде не заседало собрание, подобное этому!

Решения известны. Завоевали три четверти Познани; завоевали не силой, не «немецким трудолюбием», не «плугом». а пустой болтовней, лживой статистикой и трусливыми постановлениями.

«Вы проглотили поляков, но, клянусь, вам не переварить их!»

Написано Ф. Энгельсом 7 августа — 6 сентября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» №№ 70, 73, 81, 82, 86, 90, 91, 93 и 96; 9, 12, 20, 22, 26 и 31 августа, 1, 3 и 7 сентября 1848 г.

Перевод с немецкого

ГЕРМАНСКОЕ ПРАВО ГРАЖДАНСТВА И ПРУССКАЯ ПОЛИЦИЯ

Кёльн, 11 августа. Известно, как 6 августа прусская армия принесла присягу германскому единству[217]. Прусской полиции нельзя отставать от прусской армии. Никогда еще, с ее точки зрения, в Пруссии не было столько немецких иностранцев или иностранных немцев, как со времени появления во Франкфурте единого и неделимого германского Национального собрания, германского имперского регента и германского имперского министерства.

Г-н Гейгер, исполняющий обязанности полицейдиректора, восшествие коего на престол мы, исполненные предчувствий, уже приветствовали ранее, видимо, получил специальный приказ очистить Кёльн от немецких иностранцев и оставить в стенах старого имперского города только прусских подданных. Если он будет действовать последовательно, то кто же сохранит право гражданства, кроме полиции, армии, бюрократии и коренных пруссаков? В числе этих «последних могикан» не может не оказаться и сам г-н Гейгер.

О конфликте, который возник у главного редактора «Neue Rheinische Zeitung» Карла Маркса из-за прусского подданства, мы сообщим позже{136}. Сейчас речь идет о сотруднике и корректоре «Neue Rheinische Zeitung» — г-не Карле Шаппере.

Г-н Шаппер был сегодня утром вызван к полицейскому комиссару своего участка. Г-н полицейский комиссар сообщил ему, что, согласно предписанию г-на Гейгера, он как иностранец должен уже завтра утром оставить Кёльн и выехать из пределов прусского государства. Г-н комиссар прибавил при этом, что из любезности он откладывает срок выезда на 8 дней.

Г-н Шаппер не только немец, но к тому же еще и нассауский гражданин и имеет нассауский паспорт in optima forma{137}. Г-н Шаппер проживает в Кёльне с женой и тремя детьми. Преступление его состоит в том, что он является членом Демократического общества и Рабочего союза, а также корректором «Neue Rheinische Zeitung» — в самом деле, три преступления сразу.

«Всякий немец имеет общегерманское право гражданства» — гласит первый, уже утвержденный параграф германских основных прав. В толковании г-на Гейгера это, по-видимому, означает, что всякий немец имеет право быть высланным из 37 немецких государств. Наряду с законодательством Национального собрания существует законодательство Гейгера!

Но г-ну Ганземану, министру дела, мы даем совет: он может подвергать депутатов полицейским репрессиям, сколько ему заблагорассудится, но с печатью шутки плохи. Она может приоткрыть завесу над его буржуазным прошлыми —

Коли вы сплясать хотите,
Ваша светлость, намекните —
Я сыграю вам![218] —

сколько бы ни угрожали Гейгеры своим полицейским участком{138}.

Написано 11 августа 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 73, 12 августа 1848 г.

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ БОРЬБА ИТАЛИИ И ПРИЧИНЫ ЕЕ ТЕПЕРЕШНЕЙ НЕУДАЧИ

С той же быстротой, с какой австрийцы были в марте изгнаны из Ломбардии, они теперь победоносно возвратились обратно и уже вступили в Милан.

Итальянский народ не останавливался ни перед какими жертвами. Он готов был бороться не на жизнь, а на смерть, чтобы завершить начатое дело и завоевать себе национальную независимость.

Однако эта храбрость, этот энтузиазм, это самопожертвование нигде не соответствовали намерениям людей, стоявших у власти. Открыто или тайно они делали все, чтобы использовать имевшиеся в их распоряжении средства не для освобождения страны от жестокой тирании Австрии, а для того, чтобы парализовать силы народа и возможно скорее восстановить по-существу старый порядок.

Папа{139}, который с каждым днем все больше испытывал влияние австрийско-иезуитской политики и подчинялся ей, ставил, в союзе с «черными» и «черно-желтыми»[219], на пути министерства Мамиани всяческие препятствия. Само министерство произносило перед обеими палатами весьма патриотические речи, но не проявляло необходимой энергии, чтобы осуществить свои благие намерения.

В Тоскане правительство, правда, не скупилось на красивые фразы, но делало еще меньше. Однако самым заклятым врагом итальянской свободы из всех государей Италии был и остается Карл-Альберт. Итальянцам следовало бы ежечасно повторять и помнить изречение: «избави нас бог от наших друзей, а уж с нашими врагами мы сами справимся!». Фердинанда Бурбонского им нечего было особенно опасаться — он давно был разоблачен. Напротив, Карл-Альберт заставлял воспевать себя повсюду как «la spada d'Italia» (меч Италии), как героя, шпага которого служит наилучшей гарантией свободы и независимости Италии.

Его эмиссары, направившиеся во все уголки Северной Италии, изображали его как единственного человека, который может спасти и спасет отечество. А чтобы он смог это осуществить, для этого, разумеется, необходимо-де создать североитальянское королевство. Только это может предоставить в его распоряжение силу, необходимую не только для сопротивления Австрии, но и для изгнания австрийцев из Италии. Честолюбие Карла-Альберта, толкнувшее его в свое время на союз с карбонариями, которых он потом предал, это честолюбие разыгралось больше, чем когда-либо и увлекло его мечтой о такой полноте власти и таком великолепии, которые очень скоро затмили бы всех остальных итальянских государей. Все народное движение 1848 года он вознамерился использовать в интересах своей жалкой персоны. Исполненный ненависти и недоверия ко всем действительно свободомыслящим деятелям, он окружил себя людьми, более или менее преданными абсолютизму и склонными поддерживать честолюбивые замыслы короля. Он поставил во главе армии таких генералов, умственного превосходства или политических взглядов которых он мог не опасаться, но которые не пользовались доверием солдат и не обладали талантами, необходимыми для успешного ведения войны. Пышно величая себя «освободителем» Италии, он ставил в качестве условия освобождаемым, чтобы они подчинились его игу. Обстоятельства складывались для него на редкость благоприятно. Но его жадность, его стремление захватить как можно больше, а по возможности и все, привели в конце концов к тому, что он потерял и то, что уже успел захватить. Пока еще не разрешился окончательно вопрос о присоединении Ломбардии к Пьемонту, пока еще существовала возможность установления республиканского строя, он отсиживался в своих укреплениях и не предпринимал ничего против австрийцев, хотя они в то время были сравнительно слабы. Предоставляя Радецкому, Д'Аспре, Вельдену и другим захватывать в венецианских провинциях город за городом, крепость за крепостью, он не двигался с места. Венецию он только тогда счел достойной своей помощи, когда она стала искать спасения под его короной. Так же поступил он с Пармой и Моденой. Тем временем Радецкий накопил силы и, в противоположность бездеятельности и слепоте Карла-Альберта и его генералов, принял все необходимые меры для организации наступления и решительной победы. Результат известен. С этого времени итальянцы не могут и не будут больше отдавать дело своего освобождения в руки какого-нибудь государя или короля. Во имя своего спасения им нужно как можно скорее отшвырнуть подальше этот «spada d'Italia», как негодный. Если бы они сделали это раньше, если бы они распростились с королем, его системой и всеми его приверженцами и объединились в демократический союз, то, вероятно, в Италии теперь не осталось бы ни одного австрийца. Вместо этого итальянцы понапрасну претерпели всевозможные бедствия войны, которую их враги вели зверским, варварским образом, и напрасно понесли величайшие жертвы; мало того — их беззащитных выдали на расправу кровожадным меттерниховско-австрийским реакционерам и их военщине. Кто читал манифесты Радецкого к населению Ломбардии или обращение Вельдена к римским легатствам, тот поймет, что Аттила со своими гуннами показался бы итальянцам кротким ангелом. Реакция и реставрация торжествуют победу. Герцог Моденский, прозванный «il carnefice» (палачом), который ссудил австрийцам 1200000 гульденов на ведение войны, также возвращается обратно. Народы так часто из-за своего собственного великодушия сами себе рыли могилу, что им пора, наконец, поумнеть и кое-чему научиться у своих врагов. Моденцы позволили спокойно уехать своему герцогу, который в годы своего прежнего правления бросал в тюрьму, вешал и расстреливал тысячи людей за их политические убеждения. И вот теперь он возвращается к ним обратно, чтобы с удвоенным рвением приняться за свое кровавое княжеское ремесло.