Александр Тюрин - Яйцо Чингисхана или Вася-василиск

• Название: Яйцо Чингисхана или Вася-василиск
• Автор: Александр Тюрин
• Жанр: Киберпанк

Исламские террористы, нанотехнологии, старинные легенды и инопланетные твари — вот клубок в котором должен разобраться герой этого увлекательного романа.

На рубеже нового столетия цивилизация расползается как гнилая груша. Мировое «дно» пытается стать мировым «верхом». Толпы злых, голодных и обиженных, подняв знамя исламской революции, штурмует бастионы благополучия. В руках у воинов джихада сверхсовременное оружие, от вакуумно-вихревого до микрокибернетического, в головах твердая уверенность, что Аллах отдает неверный и зажравшийся Запад в их руки. В свистопляске зла набирают силу и другие тоталитарные движения, желающие вовсе покончить с существованием человечества. Двадцать пять тысяч демонов, воплощенных в двадцать пять тысяч лучших воинов, хороводят на костях. Но спасение может придти с той же стороны, откуда и зло...

---

Поскольку Антону было без особой разницы, где пробиваться в Шамбалу, то Василий запросто сгоношил его на переход в Камышинское. Как в лесу-то без напарника? Ведь когда спишь, надо чтобы кто-то сидел на стреме. А то ненароком подвалит мишка и откусит «шишку».

Несмотря на приличный рост и ширину плеч Антон показался безобидным, да собственно таким он и был, несмотря на то, что имелся в его биографии годичный срок отсидки. За то, что ударил своего дедушку поленом. «Это как нахлынуло, — объяснял Антон, — дедушка стоял и ругал природу… а природа, то есть пракрити, как говорят индусы, защитилась моими руками.» Следствие так и не смогло доказать, что дедушка помер вследствие удара поленом со стороны «природы», так что внучкУ дали лишь статью за мелкое хулиганство.

Сейчас путники пытались поджарить на костерке какую-то рыбешку, добытую с боями в болотистом водоеме, а попутно Василий пытался выяснить на какие собственно шиши живет Антон.

Ведь в самом деле не похож он на охотника-злодея, который убивает вкусных зверей в темных углах дремучего леса. А на получение заработной платы такому вечному страннику и при самой хорошей погоде не стоит рассчитывать.

И выяснилось, что живет Антон при всей своей незлобивости за счет женщин. Василий, который одно лихо имел от бабьего пола, страшно ему позавидовал.

Во-первых, богомольные старушки носки вяжут Антону за христолюбие; во-вторых, одинокие женщины бальзаковского возраста, подпевая «Аум», варят ему варенье из розовых лепестков; в-третьих, некрасивые девушки, притаптывая «Харе Кришна», собирают ему зернышки в дорогу. Всем им он заменяет сыночка, что, конечно, не исключает взаимодействия в половой сфере по картинкам из даосской книжки. Однако Василий понял, что и в этом случае Антон входит в лоно и выходит оттуда почти как новорожденный — по части развития чувств он был на уровне семимесячного эмбриона. Инфантильный бомж хотел все время в чем-нибудь раствориться: в свободе, в равенстве, в сознании Кришны, в природе.

В общем, женщины Антона любили, а он относился к ним по-разному. У последней своей сожительницы он перед уходом расписал все обои каким-то дерьмом и поссал на мультимедийный компьютер — за то, что она цивилизацию противопоставляла природе и неустанно пылесосила да драила свое уютное гнездышко.

Закусив рыбкой, Антон перетянул тряпицей сальные монашьи волосы с пробором посреди и сказал:

— Люблю я природу, и она мне отзывается. Не причинит мне вреда ни комарик, ни гад…

— Гадушка, — поправил его Василий.

— Ни гадушка, ни волчок, ни мишка, ни клещик энцефалитный. Потому что я источаю одне лишь вибрации любви. Я перенастраиваю даже самых зубастых зверьков на волну мира и благорасположения.

— Да уж твоей деревянной головушке энцефалит не помеха. — согласился Василий.

Общая дискуссия вдруг прекратилось, а лицо Антона слегка исказилось.

— Живот болит.

— Брат микробушка пошаливает, — смиренно отозвался Василий, — мало, значит, ты его любишь. Вот он и обижается.

Однако Антон быстро юркнул в ближайшие кусты и после недолгого кряхтения затих.

— Хорошо-то как, — спустя минуту послышался его голос. — Стоило пострадать маленько, зато сейчас словно воспарил. Еще Лао Цзы говорил, что сильный понос — это уже не понос.

Василий на секунду задумался о том, как с утра придется деревья валить хиленьким топорком, чтобы через болотистое озерцо перебраться, а напарник по-преимуществу будет парить, вместо того, чтобы мучить березки. Эта мысль крепко огорчила его, и Василий принял щепоть экстраморфина.

Но вдруг Антон вылетел из кустов как перепел, лихорадочно застегивая штаны и не имея на лице и следа благости.

— Юноша, почему вы не спустили после себя воду? — вежливо, но строго спросил Василий.

— Там чудище прется сквозь чащу! Я видел его тень — в два раза выше человеческого роста. Это не зверь, он не откликается на мои вибрации любви, а на морде у него написано «люблю человечье мясо».

Василий хотел было обсмеять напарника, позабывшего о гармонии с природой, как и в самом деле что-то стало ломиться сквозь ветки, сопя мощно и яростно.

Тут оба странника мигом подхватили свои мешки и котомки и давай удирать во все лопатки, надеясь к тому же не слишком оторваться от берега озера.

И было полчаса страшного ночного кросса, когда все сучья направляли свои острия именно в глаза. По дороге Василий влетел в столь огромную кучу кала, что сразу похолодел при мысли о том чудовище, которое сумело ТАКОЕ навалить. Если бы не экстраморфин, то вообще наверное инфаркт бы случился.

Впрочем, и того быстрого бега было достаточно, чтобы сама тайга разодрала беглецов, разнесла кишки по сучьям и мозги по кочкам. Но бинокуляры-мониторы Василия выдавали на свои контактные экранчики тепловую картинку местности, а боди-комп там же проставлял азимуты и расстояния до колющих-режущих предметов.

Когда бег более-менее перешел в легкую трусцу, Василий прокричал сквозь порывистое дыхание своему напарнику:

— Да ничего особенного, не расстраивайся. Ну, медведь, ну, больших габаритов, ну развели костер возле его квартиры. Или дачи.

— Не медведь, а хозяин леса. — возразил Антон. — Мишка — добродушный, а этот строгий. И если там топтыгин ошивался, почему ж ты не заметил его своими бимонами? [2]

— Потому что я их снимаю время от времени, а то глаза чешутся. — сказал Василий и подумал, что вообще-то Антона к трусоватым не отнесешь. Во время боев в Алмазовке, когда федеральные ракеты разносили в клочья все, что мало-мальски напоминало кровожадного моджахеда, он с группой таких же просветленных товарищей кормил прасадом и добрым словом мятущееся мирное население…

Вася и Антон наконец остановились, один стал восстанавливать дыхание, другой решил попИсать и попал себе на ботинки. В ночном лесу было тихо, если не считать воплей какой-то насилуемой птички и звона комариных эскадрилий.

Напарники решили переждать ночь до конца у подножия разлапистого таежного великана, обходясь лишь самым хиленьким костерком. Никто из них уже не спал, а лишь напрягал мускулы, чтобы при первом же грозном намеке запрыгнуть на ближайшую ветку. Антон даже присмотрел себе какое-то дупло со всеми удобствами, собираясь выдворить оттуда белочку. При этом он уверял, что дупло у дерева является эквивалентом человеческой задницы.

Когда наступил рассвет, стало ясно, что странники сильно заплутали. Никакого тебе берега озера Горького, лишь темная гуща ельника.

— Ну, давай, связывайся со своим окаянным спутником, — шутейно произнес Антон, — если вместо него не летает уже какой-нибудь демон-асур.

Да, пора было определять координаты и свое местоположение на электронной карте, которую Василий худо-бедно набросал перед тем как тронуться из Верхнекамышинского.

Он встал на какой-то поваленный ствол и стал наводить искательантенну, наблюдая за уровнем сигнала, который выдавал боди-комп.

— Все, наводка точная, канал пробит. Посылаю привет. Ау, орбита…

Но тут Василий сбросил с лица бимоны и грустно выругался. Антон же не преминул заметить с легкой укоризной:

— Зачем ты так, брат? Я же предупреждал, что спутник на космической орбите легко может стать добычей демона.

— Он стал добычей банкира. Код доступа не прошел, потому что… значит жена сняла все деньги с моего счета. Мы оказались не только в информационном вакууме, но и в полной заднице.

— Любовь приведет нас к себе. — заметил Антон.

— Ты это брось. Любовь меж бабой и мужиком приводит их в КВД, а любовь меж мужиками заканчивается в СПИД-лечебнице. Так что, подбирай выражения.

Василий был раздражен и поэтому неправ. Уж что-то, а половая жизнь Антона была вне подозрений.

Однако имелся в его биографии один эпизод, из-за которого странный товарищ собственно и начал бродяжничать. Несмотря на три своих неоконченных высших образования Антон не любил труд, но однажды маманя загнала его работать вахтером в один академический институт. А там, на других дверях, стоял еще один вахтер, семидесятилетний старичок. Однажды ночью два вахтера распили бутылочку портвейна, после чего младший попытался полюбить старшего через задницу. А сыном старшего вахтера был как раз директором этого института… После оправдывался Антон с улыбкой недоумения на полудетском лице — нахлынуло на него что-то вдруг, ведь старичок был «добрый и мудрый, как сама природа»…

Товарищи по постыдному бегству подобрали оставшиеся вещи и стали ориентироваться по солнцу и прочим сомнительным приметам. Полдня было потрачено на усиленное ориентирование, но берег озера так и не обнаружился.

Василий, в отличие от Антона, заметно приуныл, легкий отходняк после экстраморфина тоже усугублял картину. Бич-интеллектуал половину дороги цитировал «Бхагавадгиту» и сказания племени догонов, а еще полдороги «Даодэдзин», добавляя из кое-каких сутр. Казалось, что ему совершенно все равно, куда идти. Повсюду была природапракрити, повсюду был абсолют-брахман. Какая разница, где растворяться.