Леонид Андреев - Том 6. Проза 1916-1919, пьесы, статьи

• Название: Том 6. Проза 1916-1919, пьесы, статьи
• Автор: Леонид Андреев
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-01531-8, 5-280-00978-4

В шестой том собрания сочинений вошли прозаические произведения 1916–1919., пьесы и статьи.

Комментарии Ю. Чирвы и В. Чувакова.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Премьера пьесы состоялась в Александрийском театре 6 февраля 1917 г. Ставил спектакль Е. П. Карпов. Роли исполняли: Таежников — П. И. Лешков, Горожанкин — Н. П. Шаповаленко, Елизавета Семеновна — Е. П. Корчагина-Александровская, Таня — Н. Г. Коваленская, Монастырский — И. М. Уралов, Прелестнов — В. Н. Давыдов, Раиса — М. И. Данилова, Паулина — Е. И. Тиме, Незабытов — К. Н. Вертышев, Григорий Аполлонович — Л. С. Вивьен, Яков Иванович — А. Н. Лаврентьев. Спектакль сохранялся и после революции. В сезоне 1917/18 г. он прошел 9 раз (Советский театр. Документы и материалы. Русский советский театр. 1917–1921. Л., Искусство, 1968, с. 210). Как вспоминал Л. П. Гроссман, «пьеса имела успех у молодежи, и Андреев, видимо, чувствовал себя глубоко удовлетворенным этим теплым приемом». Однако он говорил Гроссману: «Публика не почувствовала трагизма моего Таежникова… возвышенность его мысли, душевное боление человеческим страданием, великое милосердие в плане творческих вдохновений — и рядом с этим какая-то суровая душевная складка, неприязнь к конкретному „ближнему“, внутренний холод и даже жестокость к любящему существу» (Гроссман Л., с. 256–257).

После спектакля появился ряд отзывов, в которых говорилось и о пьесе (о постановке «Милых призраков» см.: Берлина М. С. Пьесы Леонида Андреева на Александрийской сцене. — В сб.: Русский театр и драматургия 1907–1917 годов. Л., 1988, с. 87–91).

С большой статьей выступила Л. Я. Гуревич (Речь, 1917, 8 февр., № 37). Она писала, что «все это, бесспорно, вариации на мотивы из Достоевского», но отказывалась видеть в Таежникове сходство с молодым Достоевским — он «должен иметь в себе нечто от его исступленной души, кипящей в водовороте великих идей, терзаемой ненавистью, любовью, жалостью, во все впивающейся пронзительным взглядом, все уносящей в вихре своих творческих постижений», а у Андреева, и особенно в исполнении «бестемпераментного молодого артиста Лешкова», Таежников — «красивый молодой человек, съедаемый внутренней мукой, в которой уязвленная гордыня непризнанного писателя сливается с сухою, замкнутою в себе злобою». «И право, надо быть типично современным, ушедшим в свое „я“, оторванным от всего живущего писателем, — писала Гуревич об Андрееве, — чтобы до такой степени утерять понимание самых простых вещей, самых незыблемых истин сердца и, взявшись за изображение великого человека, незаметно для себя, представить его таким не тонким и не чутким к человеческому страданию». Столь же не удовлетворило Гуревич и окружение Таежникова: «Здесь бродят тенями напоминающие кого-то фигуры несчастных людей». Постановка пьесы показалась ей «скучной и бледной».

Критик журнала «Аполлон» назвал «Милые призраки» «театральным маскарадом», в котором «огрублены идеи Достоевского» (1917, № 2–3, с. 76).

Почти всех не устроил Лешков в роли Таежникова, роль оказалась ему не по плечу. «Бедный молодой человек. Он меньше чем кто-либо виноват, что он не Достоевский», — писал один из рецензентов (Люций. «Милые призраки» в Александрийском театре. — Вечернее время, 1917, 7 февр.). Выделяли Монастырского в исполнении Уралова: «Тут хорошо было все: от охрипшего голоса и до манеры увальня, не сознающего своей силы» (Долгов Н. «Милые призраки», пьеса Леонида Андреева. — Биржевые ведомости, 1917, 8 февр.).

Излишне мрачными, не передающими облика летнего Петербурга казались декорации спектакля (Горский В. «Милые призраки», драма Л. Андреева. — Новое время, 1917, 8 февр.). И только один К. Арабажин находил представление «прекрасным и стройным», а пьесу исполненной бурлящей радости и ликования: «Тут со дна идут к высотам Шаляпины и Достоевские, и есть выход из мрака к свету! Вот что трогает и восхищает» (Биржевые ведомости, утр. вып., 1917, 7 февр.).

Премьера «Милых призраков» состоялась в Театре К. Н. Незлобина 21 февраля 1917 г. Постановка H. H. Званцева. Роли исполняли: Таежников — В. И. Лихачев, Горожанкин — Д. Я. Грузинский, Елизавета Семеновна — О. П. Нарбекова, Таня — Ардатова, Сеня — Волкова, Монастырский — П. И. Старковский, Тугаринова — В. Н. Петрова-Волина, Раиса — Б. И. Рутковская, Прелестнов — А. П. Нелидов, Паулина — А. К. Янушева, Незабытов — Максимов, Григорий Аполлонович — В. И. Маликов, Яков Иванович — Ордынский. О переговорах с Незлобиным у Андреева сохранились не самые приятные воспоминания (см.: Советский театр. Документы и материалы. 1917–1921, с. 386).

Пресса писала о «скромном» успехе спектакля и в связи с ним снова о пьесе. Н. Е. Эфросу драма понравилась больше, чем постановка, но и о ней он отзывался сдержанно: «Вина за то, что „Милые призраки“ на сцене проиграли, частью на исполнении, частью же и на самой пьесе. „Милые призраки“- не столько произведение, сколько затея, и затея хитрая, трудная, опасная, на которой очень легко сорваться… Живые существа воистину обратились в призраки, в реминисценции… Исполнители цеплялись за внешние приметы» (Русские ведомости, 1917, 22 февр., № 43). Прохладно писал о спектакле рецензент газеты «Утро России», но вместе с тем отмечал, что здесь были моменты «того глубокого захвата, когда зал, затаив дыхание, влажными глазами следит из темноты за движением сценических образов». В Таежникове критик видел черты не только Достоевского, но молодого Андреева (А. К. «Милые призраки». — Утро России, 1917, 22 февр., № 22). В газете «Раннее утро» замечали, что «Милые призраки» «не потрясли, не взволновали ничьей благодарно любящей души, проникновенно чтущей жестокий талант Достоевского». Незлобинцы, по мнению рецензента, разыграли пьесу «старательно и добросовестно и даже с „надрывом“, как и полагается по Достоевскому», хотя «ходульность некоторых положений» и «литературная нарочитость» роли Таежникова неизбежно сказывались на сценической трактовке центрального образа (Шаланский А. «Милые призраки». — Раннее утро, 1917, 22 февр. № 43). Отрицательно отнесся к спектаклю Ю. В. Соболев. Он упрекнул театр в отсутствии у всех действующих лиц «возвышенной романтики» (см.: Рампа и жизнь, 1917, № 9, с. 8).

15 сентября 1917 г. сезон в Нижегородском театре открылся «Милыми призраками» (Театр и искусство, 1917, № 40, с. 699).

С тех пор как Вечный Судия дал мне женщину… — перефразировка строк стихотворения М. Ю. Лермонтова «Пророк» («С тех пор, как вечный судия мне дал всеведенье Пророка…» — 1841).

«Увы! Ничто не вечно!..» — куплет из песни В. С. Курочкина «Плачущий муж», вольный перевод стихотворения П.-Ж. Беранже.

«Подзовем-ка ее, да расспросим…» — строка из стихотворения Н. А. Некрасова «Убогая и нарядная» (1859).

Гарпагон — имя героя комедии Ж.-Б. Мольера «Скупой», стало нарицательным для обозначения скряги.

Маркиз Поза — герой романтической драмы Ф. Шиллера (1759–1805) «Дон Карлос» (1783–1787) маркиз де Поза, мальтийский рыцарь, «гражданин мира», мечтавший о преобразовании человеческого общества и пожертвовавший своей жизнью во имя дружбы.

Эх… одна дорога торная открыта к кабаку! — слегка измененная строка из стихотворения Н. А. Некрасова «Пьяница» (1845).

«Прийдите ко мне все труждающиеся и обремененные» — слова Иисуса Христа (Евангелие от Матфея, гл. 11, стих 28).

…враги человеку домашние его… — слова из Евангелия (Евангелие от Матфея, гл. 10, стих 36).

«Рыцарь печального образа» — Дон Кихот — герой знаменитого романа Мигеля Сервантеса де Сааведра (1545–1616) «Славный рыцарь Дон Кихот Ламанчский», необычайно популярного в России XIX в. К образу Дон Кихота обращались в своем творчестве В. Г. Белинский, А. И. Герцен, И. С. Тургенев, Н. Г. Чернышевский и Ф. М. Достоевский. В романтической литературе один из наиболее значительных образов носителей философии «мировой скорби».

«Играй, Адель, не знай печали…» — романс М. И. Глинки на слова стихотворения А. С. Пушкина «Адели» (1822).

Адонис — в греческой мифологии прекрасный сын Мирры, превращенной богами в дерево. Младенец, рожденный мирровым деревом, отличался редкой красотой.

Амфитрион — в греческой мифологии царь Тирнифа. В новой литературе благодаря трактовке образа Ж.-Б. Мольером стал синонимом гостеприимного хлебосольного хозяина («Настоящий Амфитрион — Амфитрион, у которого обедают»).

Хожалый — полицейский солдат, городовой.

Грановский Тимофей Николаевич (1813–1855) — историк, профессор Московского университета, ратовал за просвещение и свободу личности.

Неистовейший Виссарион — Белинский Виссарион Григорьевич (1811–1848), прозванный так современниками за страстную непримиримость по отношению к позиции своих противников.

«Смело, братья, ветром полный…» — второй куплет из песни «Пловец», музыка К. П. Вильбоа, слова H. M. Языкова.

Мальстрем — водоворот у берегов Норвегии.

Милое, но погибшее создание — выражение из драматических сцен А. С. Пушкина «Пир во время чумы», означает женщину легкого поведения (точно: «погибшее, но милое создание»). Широко вошло в демократическую литературу 1860-х годов.