Александр Осипенко - Пятёрка отважных. Лань — река лесная

• Название: Пятёрка отважных. Лань — река лесная
• Автор: Александр Осипенко
• Издательство: Юнацтва
• Жанр: О войне
• Год: 1990
• ISBN: 5-7880-0395-4

Остросюжетные и занимательные повести известных белорусских писателей в какой-то мере дополняют одна другую в отображении драматических событий Великой Отечественной войны. Объединяют героев этих книг верность делу отцов, самоотверженность и настоящая дружба.

СОДЕРЖАНИЕ:

Алесь Осипенко — ПЯТЁРКА ОТВАЖНЫХ. Повесть.

Перевод с белорусского Лилии Теляк

Алесь Шашков — ЛАНЬ — РЕКА ЛЕСНАЯ. Повесть.

Авторизованный перевод с белорусского Владимира Жиженки

Художник: К. П. Шарангович

---

— Как живёшь, Густя? Подружилась с мачехой? Ночью ничего не слышала?

Густя не знала, на какой вопрос надо отвечать в первую очередь.

— Я рано легла спать, — ответила она почему-то сразу на последний вопрос.

— Ну, да, да, — согласился Зылев, — послушные дети всегда рано ложатся спать. А отец тоже рано лёг спать?..

Густя едва удержалась, едва не сказала, что отец лёг поздно.

— Не знаю, — сказала она. — Может быть, тогда, когда я уже спала…

— Ну, да, да, — заторопился Зылев и пошёл в зал. Густя слышала, как он сказал немцам: — Я уверен, что Грома вывел очень опытный вор. Заметьте, господин комендант, замок отомкнут и замкнут, ворота открыты и закрыты, и никаких следов. Что вы на это скажете? Не понимаете? А всё просто. Очень просто. Воры были вдвоём. Они обвязали копыта портянками или обули Грома в лапти. Поэтому и нет следу. Один из них вёл лошадь, другой заметал все следы. Так делали опытные конокрады. А раз это так, то я найду Грома.

— Господин Зылев специалист по лошадиным кражам. Ему можно верить, — сказал отец.

— Прошу, господа, за стол, — прервала их разговор Антонина Павловна.

Густя, как только освободилась, сразу побежала к Максимке. Ну и посмеются они с этого следствия!..

В Максимкином доме кто-то голосил. Густино сердце сжалось сильно-сильно: наверно, какая-то беда с Максимкой.

— Где Максимка? Может быть, ты знаешь? Со вчерашнего дня нет, — причитая, говорила Максимкина мама.

— Может, у Данилки, — высказала предположение Густя.

— И его нет, — ответила мама.

Лёва

1

В школе Лёву дразнили «конструктором», «химиком», «профессором», а ещё «очень мне надо». Когда Лёву звали играть в футбол или таскать яблоки из чужих садов, то Лёва обычно говорил: «Очень мне надо». Ну, и прозвали его — «очень мне надо». Но чаще всего Лёву звали «конструктором», «химиком» и «профессором». «Конструктор», помоги решить задачу, «химик», дай списать домашнее задание, «профессор», подскажи… Лёва никому не отказывал. «Очень ему надо» отказывать!..

Жил Лёва за ручьём Вишка. Ручей тот был по колено в половодье, а летом так и следу не оставалось. Но всё равно тех, кто жил за ним, звали заручевцами. Жил Лёва не у родителей, а у тёти Малки. Почему у тёти, Лёва не знал. У всех детей были родители, а у Лёвы не было. Когда-нибудь они, может быть, и были, а куда подевались, про это Лёва не знал и никто ему не говорил. А Лёва и не спрашивал. «Очень ему надо» спрашивать, если это тайна!..

У тёти Лёве жилось хорошо. Она его любила и жалела, а поэтому не донимала дисциплиной. Делай себе что хочешь. Играй где хочешь. Лёва, правда, вольностью этой не злоупотреблял.

В ту ночь, когда было назначено уводить Грома, тётя неожиданно занемогла.

— Лёва, — сказала она, — если ты не хочешь моей смерти, то не станешь поздно шататься по городу. У меня слабое сердце, и оно не выдержит горя…

Лёва пообещал долго не задерживаться. И правда, как только Грома вывели за местечко, Лёва сказал друзьям:

— Мне, ребята, домой надо, потому что моя тётя, наверное, выпила всю валерьянку. Очень мне надо, чтобы она бралась за сердце и говорила, что это я доконал её.

— Иди, — разрешил Данилка, — и ожидай нас с Максимкой утром. Придём за приёмником…

Радиоприёмник, о котором шла речь, Лёва нашёл во дворе машинно-тракторной станции. Он был целёхонький, только без батареек.

— Буду ждать, — пообещал Лёва. — Но и вы не задерживайтесь. Очень мне надо ждать вас до полдня…

В доме пахло валерьянкой и ландышем. Тётя Малка не спала. Она сидела на кровати, обхватив руками голову, и раскачивалась, будто от ветра. Лёва дальше порога не пошёл; мальчик чувствовал себя безмерно виноватым. Он готов был выслушать любые упрёки. Но тётя сидела молча, словно окаменела за это время, пока ожидала Лёву. Пусть бы уже начинала скорей ругаться!.. Молчит и молчит!.. А Лёва должен стоять и ждать, когда она начнёт ругаться. Виноват же!..

— Лёва, — наконец заговорила тётя, — ты бегаешь целый день и даже ночью, хоть ты уже большой мальчик и мог бы иногда сидеть дома. Если бы ты сидел дома, то знал бы, какое к нам пришло горе.

Лёва понял, что тётя ругаться, пожалуй, не будет. Она, скорее всего, начнёт жаловаться на Нохима и на его плутоватую козу, которая влезла в огород. Коза эта не давала покоя всему Заручевью, и тётя не раз говорила, что Нохимова коза — горе, которое появляется, когда его меньше всего ждёшь.

— Так что сделала Нохимова коза? — почувствовав, что гроза миновала, спросил Лёва.

— Люди добрые, — всплеснула ладонями тётя Малка. — Он же совсем глупенький и не знает, что делается на свете.

— Ну, и что там делается? — небрежно спросил Лёва.

— А то делается, — не обращая внимания на небрежный Лёвин тон, сказала тётя, — что завтра нашему Заручевью приказано перебраться в бараки на старый кирпичный завод. В гетто, чтоб его век никто не знал.

— Какое гетто? Что ты выдумываешь? — недоумевал Лёва. — Кто будет переселяться из хороших домов в гнилые бараки?..

— Лёва, — сказала тётя, сочувственно глядя на Лёву, как на больного человека, — перестань говорить глупости. Кто у тебя будет спрашивать, хочешь ты или не хочешь переселяться?..

— Но там дырявая крыша, а углы повыпадали, так что по баракам гуляет ветер. В них не хотят селиться даже воробьи…

Тётя покачала седой головой.

— Лёва, неужели ты не понимаешь, что нас потому и выселяют туда, чтобы мы уже никогда не вернулись в местечко?..

— Вернёмся, — бодро воскликнул Лёва. — Скоро Красная Армия погонит фашистов, и мы ещё к холодам вернёмся домой.

Тётя глянула на Лёву грустными глазами, но промолчала.

2

Было очень рано, когда жители Заручевья устремились на площадь, где до войны раз в неделю собирался базар.

Люди несли на плечах свои пожитки, гнали коров и коз, катили тачки и ручные тележки, вели и несли детей.

Тётя Малка тянула на плечах громадный узел. Рядом с ней топал Лёва, также с узлом за плечами и стопкой книг в руке.

За эти книги у Лёвы с тётей произошла короткая стычка. Тётя хотела, чтобы Лёва вместо книг взял примус и бидончик с керосином, но тот заупрямился. Они заспорили. Лёва, безусловно, победил, доказав тёте, что обед можно сварить и на костре, а вот без книг ему никак не обойтись.

— Чтоб ты здоров был и тебе понадобились эти книги, — отступила тётя Малка и заплакала.

Когда Лёва с тётей пришли на площадь, там уже собралось чуть ли не всё Заручевье. Вокруг площади стояли солдаты. Они всех пропускали на площадь, но с неё никого не выпускали. Лёва с тётей присоединились к заручевцам, положили узлы на столы, с которых шла когда-то бойкая торговля. Тётя сразу начала шептаться с такими же заручевскими женщинами, как и сама, а Лёва примкнул к мальчишкам, чтобы о том о сём расспросить их…

Вскоре из местечка прикатила машина. Долговязый начальник полиции начал о чём-то говорить, со злостью выкрикивая на своём языке каждое слово. Люди сразу затихли. Даже маленькие дети перестали плакать. Когда он окончил свою речь, слово взял седой фашист в чёрном френче.

— Слушайте меня внимательно, — начал он. — Немецкое командование переселяет вас на новое местожительство в гетто. Вы должны восстановить кирпичный завод и делать кирпич. Много кирпича. Кто будет плохо работать, того ожидает суровое наказание. Кто покинет местожительство без разрешения, будет расстрелян без суда. Сейчас вы оставите вещи и скотину на этой площади и пойдёте пешком в гетто. Вещи вам привезут на машине. Можете не беспокоиться, ничего из вещей не пропадёт. По дороге в гетто вы должны соблюдать порядок. Кто будет делать попытку убежать, будет расстрелян на месте. Даю на сборы три минуты…

Фашист в чёрном френче вынул из кармана часы, начал отсчитывать три минуты, будто очень торопился.

Лёва так с радостью оставил свой узел. Но книги взял с собой. Зато тётя всё волновалась, что её узел может пропасть в дороге.

Три минуты прошло. Чёрный фашист приказал строиться. А когда люди построились, скомандовал идти вперёд. Шеренга колыхнулась, нестройно пошагала по пыльной дороге.

По сторонам колонны, спереди и сзади шли охранники с винтовками и автоматами, немного, человек десять. Лёва с тётей оказались в середине колонны. Тётя не переставала плакать. Да и остальные женщины плакали, прощались с Заручевьем, в котором прожили всю жизнь.

Узкая улочка, перед тем как выбраться на просёлочную дорогу, огибала пригорок, на котором стояло здание промкомбината. Лёва подумал, что он так и не успел принести с промкомбината специальные тисочки, на которых можно было вытачивать любые детали. А хоть бы и принёс? Всё равно не забрал бы их в гетто. Радиоприёмник и тот остался спрятанный. Надо было сказать Данилке, где спрятан приёмник… Где ты всё предусмотришь. А теперь ребята останутся без приёмника…