К. Медведевич - Ястреб халифа

• Название: Ястреб халифа
• Автор: К. Медведевич
• Жанр: Фэнтези

На аш-Шарийа обрушилось великое бедствие — из Великой степи в земли верующих вторглись орды кочевников, и войска халифа оказались бессильны перед ними. В пророчестве сказано, что отразить нашествие и спасти страну может только военачальник из волшебного народа аль-самийа — пленник, привезенный с далекого запада и связанный клятвой служения престолу. Он должен стать верным слугой халифу и защитником народу аш-Шарийа. Но ждать ли добра от разъяренного существа, полного ненависти к поработившим его людям? И сумеет ли халиф приручить своего Ястреба?

---

Халиф аш-Шарийа кивнул и отступил. Самийа сделал еще один шаг вверх.

— Вы хотите избавиться от напастей с моей помощью? Не выйдет! Нет ничего омерзительнее в глазах Единого, чем лицемерие и фальшивая праведность. Сколько раз вы молитесь на дню? И сколько раз убиваете? Единый покарает тебя и весь твой род за преступления, которые вы совершаете, прикрываясь его Именем!

Аммар пошатнулся и ухватился рукой за холодную бронзу дверной петли. Самийа поднялся на последнюю ступень и встал с ним лицом к лицу.

— На вас уже идет страшная напасть из степей, и никто и ничто вам не поможет! Вас смоет, и никакие ухищрения не помогут вам! Лицемеры!

Ледяные, ненавидящие глаза.

Аммар прошептал: «Я виноват, горе мне».

Над ним каркнула ворона, и на щеку тут же шлепнулось что-то холодное и влажное, как здоровенная сопля. «Тьфу ты, пропасть», сказал себе Аммар и мазнул по гадости рукавом.

Во дворе покинутого дома Яхьи пронзительно заорал петух. Хлопанье крыльев и суетливое квохтанье эхом заметалось между стенами. Аммар опустил взгляд и увидел у себя под ногами разделенный на три части каменный резной круг.

— Ты не пройдешь.

Аммар нашел в себе силы посмотреть в лицо тому, кто стоял по другую сторону Печати Али.

— Ты не пройдешь, во имя Всевышнего, милостивого, милосердного.

Ночь третья

…Все-таки странно, о какой чуши может думать временами человек. Сейчас Аммар, сидя на ступеньках под каменным столом для Книги Али, задавался вопросом: откуда самийа раздобыл флейту?

Дудочка насвистывала что-то убаюкивающее и грустное — как колыбельная нежеланному ребенку. Спи, малютка, закрой глазки, не проснешься ты с утра, я сложу тебе в могилку дудочку из серебра; не ходи ты больше к маме, оставайся за окном, нет у мамы больше ляли, утащило ветерком.

Вздыхающая мелодия словно бы водила пальчиком вдоль спинного хребта, посылая по коже мурашки. Ааххх, шепнули тростники напоследок, — и флейта умолкла.

Перед закрытыми дверями стояла плошка с маслом. Фитилек задиристо торчал вверх, огонек прыгал в блюдце света. Аммар пошевелился, и вместе с ним задвигалась его тень на бронзовых створках.

Петли скрипнули, в раздвинувшуюся щель просунулась бледная светящаяся рука и начала нашаривать задвинутый засов. Пока цепкие пальцы нащупывали скобы и подталкивали неподатливую деревяшку, Аммар успел рассмотреть оголившееся под съехавшим рукавом запястье. Оно и вправду было располосовано побледневшими, но еще розовыми, как крысиный хвост, шрамами. Причем изрезано оно было и вдоль, и поперек. Яхья рассказывал, что сначала нерегиль вскрыл вены неправильно и почем зря раскромсал сухожилия. Зато в следующий раз самийа сделал все по науке. Даже нашел подходящую мелкую заводь с теплой водичкой. Астроном говорил, что хватились они его слишком поздно: вокруг уже все плавало в кровище. Еще Яхья говорил, что выжить нерегиль не мог — из черного недельного беспамятства его кто-то вытолкнул. Впрочем, почему «кто-то»? Самийа метался в бреду и закрывал руками лицо, пытаясь скрыться от взгляда, который жег сквозь ладони, заставляя шептать несвязные оправдания. Очнувшись, нерегиль сказал Яхье, что у ангела смерти на лице нет глаз — он смотрит крыльями, и глаз на них десятки. Потом две недели молчал. Шел, не глядя по сторонам, время от времени спотыкаясь и шлепаясь в дорожную пыль, — но не позволял к себе прикоснуться.

Засов заскрежетал. Белые длинные пальцы поддели его, и деревяшка с грохотом упала на пол. Створки натужно заскрипели и разошлись, цепляя неровный камень порога. Между ними, уцепившись за дверные кольца руками, как нетопырь лапами, повис нерегиль. Паскудно улыбнувшись сидящему Аммару, тварь уставилась на то, что лежало на каменном возвышении.

Полированные ручки свитка с Договором отблескивали в свете масляной лампы.

Аммар потеребил кисточку шнура печати и ехидно поинтересовался:

— Ну что? Хочется да колется?

За спиной у нерегиля висела желтая луна величиной с айву. Самийа отбрасывал взлохмаченную длинную тень — спутанная всклокоченная грива колыхалась в любопытном верчении головы. Гадина с интересом осматривала внутренность масджид. Налюбопытствовавшись, самийа снова уставился на развернутый на камне Договор. Ну-ну, что ты придумал на этот раз, давай поглядим.

— К тебе гости, Аммар.

В темноте у ступеней масджид что-то стояло. Приглядевшись, Аммар узнал треугольные очертания паланкина.

Боковая циновка откинулась, изнутри кто-то выглянул. Аммару показалось, что профиль был женским.

Оказалось, он угадал. Женщина словно вытекла наружу и медленно поднялась на ноги. Потом развернулась лицом к масджид и пошла вверх по ступеням. Когда ее лицо показалось над порогом, Аммар уже знал, кто это будет.

— Зачем ты это сделал, любимый? Зачем ты отослал меня?

Нерегиль посторонился, пропуская ее в дверной проем. Наглухо замотанная в покрывало фигура заколебалась в желтом лунном свете. Женщина ломала руки и оглядывалась. Казалось, она нетвердо держится на ногах.

Аммар поднялся и подошел к дверям.

— Ты обещал, что пришлешь за мной не позднее осени…

Ну здравствуй, Наиля.

Аммар навещал ее в пригородной усадьбе, пользуясь попустительством прислужниц и управляющего. Ее братья вечно находились в отъезде — купцы всегда в отъезде. Когда оказалось, что Наиля ждет ребенка, Аммар задумался: а нужен ли ему сын от простолюдинки? Он слишком хорошо помнил, как плохо иметь единокровных братьев — и сколько из-за родства по отцу может пролиться крови. Его наследником будет сын от благородной женщины — и что ему делать со старшим братом от простой наложницы? И Аммар приказал отослать женщину подальше, в глухомань — и там продать кому-нибудь в харим. Наиля была красивой и ласковой, из нее получилась бы преданная и покладистая жена. И плодовитая к тому же — он занимался ей четыре месяца, и поди ж ты, она уже понесла. Он хотел как лучше: в конце концов, она была всего лишь дочерью купца и сестрой купца — место жены в хариме какого-нибудь толстосума ей было определено самими звездами, и то при самом благоприятном раскладе. Учитывая, что она уже потеряла девственность и носила ребенка. Впрочем, Наиле было не более семнадцати, и при взгляде на ее грудь любой мужчина ощутил бы огонь в чреслах.

Ему доложили, что женщина поплакала, а потом утешилась. Ее продали? — поинтересовался он. Да, последовал ответ, она в хороших руках.

Тень на пороге качнулась — послышался всхлип.

— Почему ты не взял меня к себе, как обещал?

— Разве ты не попала в хорошие руки? Мне сказали…

— Ах да, тебе сказали… — ядовитый шепот нерегиля заползал в уши, как сколопендра. — Тебе не солгали, Аммар. Она действительно попала в хорошие руки — в руки Всевышнего.

— Нет, — Аммар замотал головой, отступая.

— Зачем ты не вступился за меня и не объявил о нас? — голос звучал странно, женщина пришепетывала и с трудом выговаривала слова.

— Я… не…

— О любимый, почему, почему… мои братья взяли меня у тех людей и отвезли в горы…

Аммар попятился, а женщина, пошатываясь, перешагнула черту порога и вошла в масджид.

— Что они с тобой сделали? — обреченно спросил он.

— Они забросали ее камнями в колодце, — отозвался холодный голос самийа.

В тот же миг в масджид стало светло, как днем. Женщина протянула к нему руки, и Аммар увидел, что ее рот разбит и в нем не хватает зубов, череп проломлен надо лбом, руки и ноги перебиты, а покрывало заляпано кровью. Наиля пошла к нему, протягивая грязные руки.

Аммар уперся спиной в камень и понял, что это конец.

— Всевышний, — прошептал он, — я недостоин. Я недостоин ни прощения, ни власти, ни жизни. Я червь и прах. Возьми мою жизнь, Всевышний, но спаси мой народ. Спаси его ради тех, кто не заслужил смерти под мечами джунгар. Если найдутся в аш-Шарийа десять праведных, ради десяти праведных помилуй нас, милостивый, милосердный.

Лицо Наили приблизилось вплотную.

— Поцелуй меня, о любимый, — прошептали синие губы.

Петух заорал так, словно его хотели зарезать. Лицо женщины пошло волнами и лопнуло вспышкой.

Квохтанье куриц заглушил вопль нерегиля.

Аммара дернули за плечо и потянули куда-то в сторону и назад. Потом он увидел себя уже за каменным столом — свиток Договора разматывался вниз, буквы вязи начинали расчерчиваться тонкими линиями слепящего сияния. Строка за строкой, они загорались нездешним светом:

«Я клянусь служить халифам аш-Шарийа преданно и верно, и, ежели понадобится, не щадя силы и жизни;

Я клянусь не причинять вреда халифу аш-Шарийа ни словом, ни делом, ни замыслом, ни умыслом;

Я клянусь не вступать в сговор против аш-Шарийа и не держать руки врагов аш-Шарийа;

Я клянусь Престолом Всевышнего, что стану охранять Престол аш-Шарийа и народ этой земли, верующих и неверующих, ибо все твари дороги Всевышнему;