Вальтер Кривицкий - Я был агентом Сталина

• Название: Я был агентом Сталина
• Автор: Вальтер Кривицкий
• Жанр: Биографии и Мемуары

Автор книги `Я был агентом Сталина` рассказывает о собственной судьбе, судьбе профессионального разведчика, резидента советской разведки в странах Западной Европы в середине 30 — х гг. Повествование, полное тревоги за судьбу своей Родины, раскрывает передчитателем факты закулисной политической борьбы в Кремле, ужасы застенков НКВД, драму, переживаемую советской разведкой, да и всем советским народом, накануне Второй мировой войны.

---

Более того, я узнал по газетным сообщениям характерный советский способ действий. Приобретение старой банковской фирмы некоей сомнительной «канадско-американской» группой, которая затем тут же уступает кому-то, кто, оказывается, действует в интересах Пауля Рута, — все это служило своего рода прикрытием действий наших секретных служб. Старый берлинский банк был куплен с очевидной целью внушить доверие к партиям фальшивых денег, которые предполагалось сплавить.

В «Тагеблатт» сообщалось, что 10 декабря 1929 года Франц Фишер обменял в банке «Сасс и Мартини» 100-долларовые купюры на сумму 19 000, которая тут же была депонирована в «Дойче банк», а этот последний отправил часть ее в Нью-Йорк, в «Нэшнл Сити банк». Поскольку все банкноты были старого образца и большеформатного типа, более не выпускаемого в Америке, они привлекли к себе внимание, как только оказались в распоряжении нью-йоркского Федерального резервного банка. С помощью микроскопического исследования группе экспертов удалось установить, что вся партия банкнот была поддельной. 23 декабря Нью-Йорк известил об этом Берлин. При этом германские банки и власти были уведомлены о том, что подделка была наилучшего качества среди когда-либо обнаруженных.

Берлинская полиция под руководством комиссара фон Либерманна немедленно накрыла банк «Сасс и Мартини» и легко обнаружила его подставной характер, Все /162/ его операции с фальшивыми банкнотами вели к Францу Фишеру, но сам Фишер исчез.

О связях Фишера с Москвой было известно. Не составляло тайны от властей, что в 1925–1927 годах он служил в автомобильной секции советской торговой миссии в Берлине и некогда слыл любителем автогоночного спорта. Полиция пришла к выводу, что он играл в этой афере роль «укрывателя краденого». Ответственный германский чиновник заявлял:

«Банда, должно быть, располагает где-то крупной печатной мастерской с немалым штатом экспертов, иначе они не могли бы достичь такого совершенства в массовом выпуске. Они выпустили так много подделок, что у них должны быть связи с крупной бумажной фабрикой и ее подкупленными служащими. Доходы их, конечно, огромны».

Предположение берлинской полиции заключалось, судя по газетам, в том, что сеть фальшивомонетчиков действовала в Польше или на Балканах. Меня смущало, что власти так долго не обращали своих взоров на Москву. Я опасался серьезных последствий для всех нас, покупал всевозможные газеты и изучал каждую заметку о подделке долларов. Больше всего меня занимала мысль, как обезопасить нашу сеть военной разведки. Не замешаны ли некоторые из наших агентов в этом грязном деле?

Помимо прочего, я беспокоился за Франца Фишера. Хотя его начальник Альфред числился шефом наших военно-разведывательных операций в Соединенных Штатах, я не питал никакого доверия к суждениям этого человека.

Чем больше я читал о полицейском налете на банк «Сасс и Мартини», тем яснее весь замысел аферы представлялся мне чистейшей глупостью. Правительство Соединенных Штатов, несомненно, думал я, сумеет проследить нити, ведущие к первоисточнику, а именно к Москве. Чем больше я размышлял, тем удивительнее казалось, что в современном мире международных обменов великое государство способно пойти на подобные действия. Я сознавал, что необходимо что-то сделать, что-то сказать, чтобы положить этой затее конец.

По счастью, в Риме я повстречал личного доверенного эмиссара Сталина, генерала Тер (Таирова), совершавшего в тот момент инспекционную поездку по нашим спецслужбам за рубежом. Уроженец Кавказа, как и Сталин, Таиров позднее стал советским посланником во /163/ Внешней Монголии, то есть сталинским вице-королем в этой стране (примеч. — по недавнему сообщению «Нью-Йорк таймс», его имя значилось среди арестованных. Авт.).

Таиров впервые возник на моем горизонте в 1928 году в Париже, где он подвизался в качестве представителя советской нефтяной компании. В действительности его миссия состояла в том, чтобы вникать в дело всецело и исключительно для Сталина. Из моей встречи с Таировым я впервые узнал о строго личном, совершенно персональном характере сталинского правления.

Как офицер военной разведки, я был приучен служить начальству, как член партии — повиноваться Центральному Комитету. Таиров подходил к делам по-иному. Он работал в отделе, далеком от моего, но заявлял в развязной манере, что может оказать мне любую помощь, какую я только пожелаю.

— Если вам требуется помощь, например, от посольства или от кого-либо другого, скажите мне, и я черкну словечко Хозяину.

Его разговор был пересыпан замечаниями вроде: «Я получил это от Сталина», «Сталин мне сказал».

Я склонен был считать его хвастуном и задал вопрос моему шефу — генералу Берзину, можно ли Таирову верить. Берзин прислал мне ответ, где давалось понять, что его утверждения о своей близости к Сталину — не измышления. Дело в том, что он входил в группу, работавшую под руководством Сталина во время гражданской войны, а позднее, в 1932 году, был направлен Сталиным в военное ведомство с заданием вскрывать почту наркома обороны Ворошилова и других командиров.

На этот раз, встретив Таирова в Тиволи под Римом, я сразу заговорил о фальшивых долларах.

— Это грязное дело развернулось сейчас в Берлине, — сказал я. — Я обеспокоен тем, что оно превращается в международный скандал и повредит нашим разведывательным организациям и скомпрометирует наше правительство.

— Ничего! — ответил Таиров, пожав плечами и вложив в это непередаваемое русское слово все свое отношение к упомянутому делу: «Ах, какое это имеет значение!»

— Не удивляйтесь, если вы все поплатитесь за это головой, — ответил я. — Все это так не пройдет. Кто бы ни затеял эту историю, она увлечет в пропасть всех нас. /164/

— Не тревожьтесь на этот счет, — заверил Таиров. — Хозяин в этом деле с нами. Неужели вы думаете, что ребята из Четвертого управления пошли бы на это без прямого слова Сталина!

Я замялся на мгновение. Очевидно, что генерал Берзин не рискнул бы на такое предприятие без санкции Сталина. Все же я вернулся к этой теме.

— Помимо политических соображений, — продолжал я, — само предприятие в финансовом отношении абсурдно. Подумайте только: много ли фальшивых купюр можно обменять на мировых рынках? Во сколько обойдется печатное оборудование, как велики окажутся расходы на их обращение? Обмен в современном мире совершается преимущественно в формах банковского кредитования. Наличные деньги много сделать не смогут. Кто бы ни задумал такое дело — это, по моему мнению, варвар.

— Вот для этого мы и купили банк в Берлине, — заметил Таиров.

— И чего вы добились с его помощью? Вы заплатили за него живые деньги, а какие суммы сумел бы пустить этот банк в оборот, даже если бы смог продлить свое существование? Понимают ли ваши люди в Москве, в каком мире мы живем? Способны ли они оценить затраты и возможные доходы, взвесить наперед предстоящий риск? И что теперь им делать? Ведь мы построили с величайшим риском и дорогой ценой целую разведывательную сеть, а теперь ваша затея рискует ее погубить!

Таиров признался, что он не знает, что делать с последствиями авантюры банка «Сасс и Мартини», но все же попытался защитить план фабрикации долларов ссылками на острую нехватку валюты для нужд пятилетнего плана.

Я перечислил все трудности, которые мы, агенты секретной службы, испытываем по вине наших неумелых бюрократов-финансистов, когда нам приходится реализовать здесь наличные деньги, присылаемые из Москвы. Курьеры привозят то целые пачки 500-долларовых банкнот, другой раз поступают единые чеки на десятки тысяч долларов. Бывает, что на банкнотах проставлены штампы советского Государственного банка. Риск, связанный с обменом подобной наличности, сам по себе достаточно велик. А теперь Москва снабжает нас поддельными денежными знаками! Разве это не равнозначно смертному приговору нашему делу? Таиров был смущен моими аргументами и в чем-то начал соглашаться. /165/

— Возможно, вы и правы в том, что касается Европы, — уступил он. — Но необходимо понять, что это дело предпринято прежде всего для Китая. Через него мы сбываем миллионы таких долларов, и там они нам нужны.

Я замолчал, потому что ничего не знал об условиях операций в Китае, и мы оставили этот разговор до нашей следующей встречи в новом римском порту близ Рима — Остии. Там я, на этот раз с большим успехом, попытался убедить его, что на всем этом деле надо поставить точку, тем более что дело о «Сасс и Мартини» получало все более громкие отголоски во всех концах света.

Берлинская банковская ассоциация опубликовала предупреждение относительно фальшивых американских банковских билетов 100-долларового достоинства с овальным портретом Бенджамина Франклина. В сообщении указывалось на множество мелких расхождений между подлинными и поддельными билетами, что могло помочь быстрейшему определению последних.