Андрей Захаров - Пропавшие без вести

• Название: Пропавшие без вести
• Автор: Андрей Захаров
• Жанр: Альтернативная история

Никто из наших современников, решивших поехать отдохнуть на берега таинственного озера в Чернобыльской зоне отчуждения, не ожидал, что эта поездка так изменит их дальнейшую судьбу. Встреча с бойцами Красной Армии, попавшими в окружение под Киевом в 1941 году и с отрядом белогвардейцев из 1919 года, не входила в их планы. Но, человек предполагает, а Бог располагает. Кто захотел испытать их, Бог или кто-то другой, собрав всех вместе и забросив в горы Южной Америки, они не знали. Но испытания, выпавшие на их долю, заставили всех объединиться и начать новую жизнь. "Пропавшие без вести", это первая книга романа-трилогии "Наследники ушедших богов".

---

— Так точно. Товарищ подполковник, а что с первым батальоном, связь есть?

— Нет. Связи нет. Как мне сообщили из штаба дивизии, по результатам воздушной разведки, по нашим следам движутся колонны танков и мотопехоты противника. Они отстают от нас на сутки. Еще вопросы есть? Всем понятна боевая задача? Разойдись!

Вот и нет первого батальона! Нет друга, Кости Николаенко! Зная Костин характер, Андрей понимал, что тот лучше погибнет, уничтожая фашистов, чем побежит, спасая свою жизнь. Но они выстояли. Они смогли. Дали нам целые сутки! Значит, погибли не зря. Спасибо, Костя! Спасибо, ребята! Вечная вам память!

Андрей, подойдя к своему взводу, хотел было дать команду позавтракать сухпаем, но этого не потребовалось. Его бойцы, сидя кружком, в центре которого, как квочка с цыплятами, сидел Левченко, дружно уминали консервы. Рядом, с мешками на мордах, также подкреплялись и лошади. Хороший ему достался командир второго орудия, толковый мужик, знает что делать! Старше Андрея на двадцать лет, прошедший войну с японцами на Халхин-Голе и белофинскую, старший сержант Левченко Григорий Васильевич был как отец родной для всего взвода. Все остальные бойцы были младше него. Все старшего сержанта уважали, да и побаивались. Он всегда знал, кто и чем дышит, мог дать дельный совет и наказать провинившегося так, что тот все потом понимал с полуслова, даже с одного взгляда. Во взводе всегда был порядок, во всем.

В том памятном рукопашном бою, Левченко один убил шестерых немцев. Андрей точно не помнил, как все тогда произошло, будто в кино при замедленной перемотке кадров. Он видел, как Левченко, держа в левой руке револьвер, а в правой большой изогнутый кавказский кинжал, похожий на укороченную шашку без гарды и дужки, быстро передвигаясь между немцами, как бы обволакивал каждого, после чего они валились, как снопы, кто с перерезанным горлом, кто с распоротым животом, кто с подрезанными ногами, а кто и с пулей в голове. Он же потом добивал и оставшихся раненых немцев. После боя Андрей спросил у него, откуда такой кинжал и где Левченко научился так драться. Немного помявшись, старший сержант ответил, что это отцовский подарок. А такой рукопашный бой у них наследственный, и дед так дрался, и отец, и старший брат, и вот теперь он. "Все мы — чернорабочие войны, а при такой специальности, если хочешь выжить, то надо быть профессионалом, по-другому никак, иначе погибнешь". - пояснил он. О своей семье Левченко не любил рассказывать, всегда уходил от этой темы разговора, при воспоминании о родителях и родственниках, лицо его становилось мрачным, он как-то сразу внутренне сжимался, а на глаза наворачивались слезы. Был ли он женат, никто не знал, он никому не писал писем и ему ни кто не писал. Все вопросы переводил в шутку: "моя жена — армия, а письма я командиру пишу, в виде рапорта о выделении имущества на взвод". Как-то раз к нему сунулся политрук Жидков, комиссар второго батальона и парторг полка, с предложением вступить в партию, но встретив взгляд, от которого мурашки по телу пошли, резко ретировался и больше на глаза старшему сержанту старался не попадаться. Хоть не заложил особисту и то хорошо.

— Ну что там, командир? На, лейтенант, подкрепись. Чай дорога еще дальняя у нас будет. — с этими словами, Левченко протянул командиру открытую консервную банку тушенки со вставленной ложкой и кусок ржаного хлеба. Затем лихо подкрутил свои усы, такие же, как у Василия Ивановича Чапаева из кинофильма "Чапаев".

— Немцы прорвали с юга фронт, могут нам дорогу на переправу перекрыть. Получен приказ форсированным маршем выдвигаться им наперерез и занять оборону у Горностайполя. Мы идем в арьергарде, прикрываем тыл от наступающих за нами фашистов. Выходим из леса на шоссе. Начало движения в 6.10.

— Если немчура прет и мы прикрываем тыл, значить первого батальона уже нет. Да… Жалко ребят. Если выходим из леса на шоссе, то бойся воздушного налета. Эти гады, разлетались сейчас, шо те комары на болоте. Ну, шо орлы, перекусили? Пускай командир поест, а у нас работа. А ну, все подъем, к орудиям! Подготовиться к маршу! Прочистить стволы, осмотреть замки. Жуликов, возьми солидол в передке да смажь все колеса. Мамедов, Блудов, вы как любители лошадок, проверьте своих подопечных. Все, за работу. Ничего не оставлять на месте. Сизов, смотри за своим орудием, а я за своим. Потом все проверю.

Пока Григоров утолял вдруг наступивший голод, его взвод бегал вокруг орудий, скоро выполняя приказы Левченко. Новый командир первого орудия сержант Сизов, призванный из запаса тридцатилетний мужчина, трудился наравне со своими подчиненными, безоговорочно приняв первенство и авторитет Левченко.

К Андрею подошел незнакомый лейтенант и протянул руку:

— Здорово, "Прощай Родина!". Командир третьей роты третьего батальона лейтенант Попов. Андрей.

— Привет, "Царица полей". Лейтенант Григоров, командир противотанковой батареи, бывший взводный. Тоже Андрей.

— Ну, вот и познакомились, тезка. Нам с тобой в арьергарде идти. Ты давно в полку?

— С 17 июня 1941 года. Харьковское противотанковое артиллерийское училище. От нашей батареи сорокопяток остался только мой взвод, два орудия. Комбат и один взвод погибли возле укрепрайона, а другой остался с первым батальоном.

— А я в сороковом году Житомирское пехотное училище закончил. Командиров в роте, кроме меня, никого, взводами сержанты командуют. Сам ротным стал две недели назад, а до этого тоже взводом командовал. У меня в роте, тоже не густо. Вместе со мной сорок шесть человек… Один станковый "Максим" и два ручных пулемета Дегтярева. Боеприпасов кот наплакал. Вот и все хозяйство. Комбат пообещал дать два 82-мм миномета, ящик бутылок с зажигательной смесью и патронов подкинуть. У тебя снарядов-то хватает, а то вдруг танки попрут?

— Полный боекомплект на каждое орудие. Да еще вон, старший сержант, один немецкий ручной пулемет с коробкой патронов заныкал. Так что, пока живем.

— Вот и ладненько. Комполка приказал нам выдвинуться на шоссе и занять оборону западнее села Дитятки. В пяти километрах от него есть развилка дорог. Так что выдвигаемся самыми последними, когда все уйдут. Оставайся на месте, сейчас я своих бойцов, к твоим присоединю.

Попов ушел. Через некоторое время к двум орудиями Григорова, присоединились три подводы, по две лошади в каждой, везущие оставшееся имущество стрелковой роты Попова. На одной из них сидел младший сержант с радиостанцией. Подошли красноармейцы третьей роты. Артиллеристы Григорова все были обуты в сапоги и одеты в довольно новые гимнастерки, имели шинели и каски, вооружены были карабинами Мосина образца 1938 г., только у Левченко была СВТ-40, да еще и с оптическим прицелом, где он ее достал, старший сержант не признавался, как-то в шутку сказал, что в карты выиграл, но никто не поверил. Сам Андрей имел немецкий МП-40 с подсумком набитым запасными магазинами, пистолет ТТ в кобуре и штык-нож от СВТ-40, на шее в чехле висел бинокль, на левом боку, командирская полевая сумка доставшаяся ему от прежнего комбата. Все это благодаря стараниям старшего сержанта Левченко. В отличие от бойцов Григорова, красноармейцы Попова имели менее презентабельный вид. Большая часть из них была обута в ботинки с обмотками и одета в старые выбеленные от солнца и соли гимнастерки, кто-то имел за плечами ранцы, кто-то вещмешки-сидоры, часть была в касках, у других только пилотки. Но у всех были шинели в скатках, противогазные сумки и саперные лопатки. Вооружены были в основном магазинными винтовками Мосина. Только у некоторых были самозарядные винтовки СВТ-40. Пару человек держали в руках трофейные автоматы МП-40, это были сержанты, командиры взводов. Зато Попов выглядел молодцом. В новенькой офицерской гимнастерке, на голове, как и у Андрея, каска, в руках автомат ППД-40, сбоку также пистолет в кобуре и полевая сумка.

Мимо них на скорости проехали автомобили с красноармейцами, скорым ходом проскочили подводы с имуществом, прошли те, кому не хватило места в автомобилях. Одна из подвод остановилась, бойцы перегрузили в повозки Попова ящики с боеприпасами и два миномета. Рядом встали минометчики.

К стоящим в стороне Попову и Григорову подъехали два всадника:

— Товарищ лейтенант. Сержант Семенов. Конная разведка. Командир полка приказал нам отъехать назад вдоль шоссе и при обнаружении немцев немедленно докладывать вам. А вы уж, потом, ему.

— Так, понятно. Ну что, тезка. Начинаем движение? Всем, подъем! Вперед к шоссе! Шагом марш!

Через пару километров вышли на шоссе.

По дороге, нескончаемой вереницей шли беженцы. Никогда прежде Андрей не видел такого потока людей: старики и старухи, женщины и дети, подростки. Больше всего женщин и детей. И у всех — у взрослых, у ребятишек — черны от пыли и усталости лица. В их глазах стоял страх и растерянность. Видно шли не первый день и не знали, когда закончатся их мучения. У многих — у взрослых и у ребятишек — тощие котомки за спинами. Иногда в этом потоке проезжал грузовой автомобиль или подвода с имуществом и сидящими сверху не меньше десятка голодными, как галчата, ребятишками. Кое-где к телегам и ручным тележкам были привязаны домашние животные, коровы, козы, а сверху кудахтали куры. Рядом с людьми пробегали собаки, искали потерявшихся хозяев, но при этом никого не трогали, видно всё понимали.