Эрик Гарсия - Школа для мальчиков Кассандры Френч

• Название: Школа для мальчиков Кассандры Френч
• Автор: Эрик Гарсия
• Издательство: Ред Фиш. ТИД Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00080-3

Остроумный, динамичный и увлекательный роман от известного американского писателя Эрика Гарсия, автора «Динозавров».

С точки зрения Кассандры Френч, мужчин надо воспитывать. Чем она и занялась, организовав в подвале собственного дома нечто вроде школы для мальчиков – правда, с усиленным режимом. «Цепи на ноги, браслеты на руки – и ты полностью в моей власти. Слушай мой голос, следи за движениями, чувствуй мое дыхание… Я твоя последняя надежда на лучшее, я тебя, мой мальчик, перевоспитаю…»

За перевоспитание сильной половины человечества Кассандра взялась не на шутку, свято веря, что действовать нужно не пряником, а кнутом и наручниками. Мучительница придает «достойный человеческий облик» уже трем своим ученикам. Будь осторожен, не стань четвертым.

---

Моя кузина Фэйс хранит в багажнике своего «ауди» набор косметики «Эсте Лаудер» из 48 предметов и зеркало с подсветкой, и, если кто-то вздумает ее похитить и под дулом пистолета заставит спуститься в темное подземелье, она всегда готова предстать перед Создателем со свежим слоем блеска для губ и тона для лица. Не знаю, как это характеризует Фэйс, но обо мне это говорит многое, – я потратила четыре часа, помогая ей выбрать тени для глаз нужного оттенка.

Багажник моей матери всегда безупречно чист; единственная вещь в ее БМВ – это привинченное к полу устройство автоматической смены компакт-дисков. В свое время туда загружались хиты святой троицы (Барбры, Барри и Бетт[2]). Сегодня оно пустует. Теперь мамуля слушает музыку только дома.

– Он опять воет. – Этими словами мамуля встретила меня в дверях своего кондоминиума. Ее объятия показались мне чересчур крепкими. То ли ее руки стали короче, то ли я опять растолстела. Лучше об этом не думать.

– Кто воет? – спросила я.

– Браслет. Проклятый ножной браслет.

Я посмотрела на браслет у нее на ноге. Носить электронный браслет ее приговорил суд, это устройство, которое через приемник, заделанный в кухонный пол, сообщает о любых перемещениях моей матери на контрольный монитор в один из городских полицейских участков. Пока единственный звук, который издавал браслет, было негромкое постукивание металлического корпуса о костлявую ногу.

– Мамуля, я не слышу никаких гудков.

– Сейчас он молчит. Он взвыл, когда я вышла из дому…

– Когда именно?

– Я пошла в супермаркет. Я знаю свои права, мисс Адвокат. Я слышала, что сказал судья.

Что сказал судья, слышали мы все. Когда он оглашал приговор, вид у него был далеко не радостный. Судья устал, как и мы все, и хотел, чтобы моя мать покинула зал суда как можно скорее. У них сложились, мягко говоря, натянутые отношения. Большая часть их бесед протекала примерно в таком духе:

Судья Хэтэуэй. Миссис Френч, я готов огласить приговор.

Мамуля (по сотовому телефону). Прекрасно, дорогая. Подожди секундочку…

Судья Хэтэуэй. Простите?

Мамуля (не обращая на него внимания, по сотовому телефону). Видишь ли, у меня завязалась очень интересная беседа с моим колористом, и я боюсь потерять нить рассуждений.

Приговор был вынесен после восьмидневного слушания свидетельских показаний. Свидетелями в основном были жертвы, которых облапошил Тед – ныне находящийся в бегах муж моей матери. Под его началом шайка аферистов выманивала чужие денежки, занимаясь телемаркетингом. Про Теда мне лучше не напоминать. Из-за него я уже заработала три морщины на лбу и складки в углах рта, и я не желаю, чтобы этот человек нанес моей коже еще больший ущерб.

Мамуля прожила в браке с Тедом два года; когда на лужайке перед их домом откуда ни возьмись появились копы, мамуля, которая всегда была радушной хозяйкой, пригласила дорогих гостей на блинчики, а Тед тем временем благополучно улизнул через черный ход. Когда мамулю в наручниках усадили в патрульную машину, Теда уже и след простыл. Мамуля сказала, что понятия не имеет, куда он отправился. Я ей поверила, а окружной прокурор нет.

– Судья Хэтэуэй сказал, что я могу «передвигаться в радиусе пятисот футов от дома, удовлетворяя свои базовые потребности и приобретая все необходимое для моего существования», – напомнила мамуля. – Согласись, еда входит в число базовых потребностей.

Сразу видно, что она незнакома с Лекси.

– Ты заставила незнакомого человека разбудить меня в полшестого утра. В результате я должна тащиться через весь город в обеденный перерыв, чтобы услышать, что еда входит в число базовых потребностей.

– Неужели тебе так противно поболтать с родной матерью?

В течение шестнадцати месяцев, что мамуля провела под домашним арестом, прикованная электронным браслетом к своему кондоминиуму в Западном Голливуде, я вижу ее куда чаще, чем раньше, когда она свободно перемещалась по городу и могла постучаться в дверь своей единственной дочери в любое время, выбирая самые неподходящие моменты. Стоило кому-то оказаться в моей постели, мамуля была тут как тут. Стыдно сказать, но, когда судья огласил приговор, какая-то часть меня запрыгала от радости: ее арест означал мою свободу. Теперь мне не придется в ужасе ждать, что она нагрянет ко мне в гости. Теперь, если захочу, я могу разбрасывать вещи где попало и не убирать их неделями. Наконец-то пуповина перерезана.

По крайней мере, такова была теория. Однако реальность оказалась более суровой.

Мамуля схватила меня за руку и потащила по коридору, полы ее кашемирового халата развевались, ножной браслет подпрыгивал на худой щиколотке. Я, спотыкаясь, покорно следовала за ней, стараясь не отставать. Ростом она меньше пяти футов, но это настоящий сгусток энергии, который находится в постоянном движении. Она была такой, сколько я себя помню. Еще ребенком я часто стояла на кухне и наблюдала, как она носится по всему дому, снуя из одной комнаты в другую, точно музейный охранник, напичканный амфетаминами. Если снять ее перемещение по дому на кинокамеру, просматривать пленку нужно на четверти нормальной скорости, иначе по экрану будет метаться мутное пятно с нечеткими очертаниями.

Мы ринулись вниз по лестнице, одним махом преодолев три пролета, и, когда мамуля рывком выдернула меня с лестничной площадки на яркий дневной свет, я споткнулась и едва не грохнулась.

– Слышишь, – сказала она. – Гудков нет.

– Он загудит, если ты выйдешь за пределы пятисот футов.

Мамуля подняла палец и поволокла меня дальше, по тротуару, на ходу отмечая расстояние, на которое мы отдалились от ее дома.

– Сто футов… сто двадцать пять…

Мы миновали два магазинчика и оказались на перекрестке, где расположен супермаркет Ральфа, в который любит заглядывать моя мать. Автостоянка кишмя кишела стариками; перед нами на уровне пяти футов от земли шевелился настоящий ковер голубовато-седых волос.

– Вот, – объявила мамуля. – Мой магазин. Мой обеденный перерыв подходил к концу.

Мне надо было заехать домой, покормить мальчиков, сделать им инъекции морфия, включить видеомагнитофон и, преодолев пробки, вернуться на работу до двух часов. Если я не вернусь в офис к двум, я упущу леди, которая приносит банановые булочки с орехами. Обычно я сдерживаюсь и не поддаюсь соблазну купить булочку, но один лишь стойкий аромат свежей сдобы делает остаток дня более сносным.

– Чего мы ждем? – спросила я.

– Тише, Кесси. Смотри и слушай.

– Она глянула, нет ли машин, и шагнула с тротуара на проезжую часть. В ту же секунду началось нечто невообразимое. Вспомните, как воет в зарубежных фильмах сирена «скорой помощи», когда непривычная высота звука кажется нам неправильной. Однако по сравнению с сигналами электронного браслета сирена «скорой помощи» – это просто колыбельная. Браслет завывал как привидение-плакальщик в шотландских легендах, вопли которого предвещают близкую смерть. Пешеходы за несколько кварталов от нас закрыли уши руками; машины начали с визгом тормозить.

– Ты слышишь? – торжествующе прокричала мамуля. – Именно это я имела в виду!

– Какой ужас! – крикнула я в ответ.

– Мы отошли всего на триста двадцать футов.

Поразительно, как предмет таких ничтожных размеров, едва заметный на миниатюрной ноге моей матери, издавал звуки, способные до смерти напугать разъяренного носорога. Я стала умолять ее вернуться на тротуар и прекратить этот кошмар. Кое-кто из пешеходов уже определил источник шума и, похоже, начал строить кровожадные планы. Я представила, как выступаю в телешоу, на языке глухонемых объясняя симпатичному ведущему, что оглохнуть можно всего за десять секунд.

– Теперь ты мне веришь?

– Да, я тебе верю. Верю. Вернись на тротуар!

Едва она пересекла невидимую черту, браслет умолк и леденящее душу завывание сменил обычный шум машин.

– Триста двадцать футов, – вздохнула мамуля. – Это несправедливо. Это…

– На сто восемьдесят футов меньше, чем следует.

Мамуля просияла.

– Ах ты моя умница! – сказала она, больно ущипнув меня за щеку. – У тебя всегда были способности к математике.

Я вытащила из сумочки от Филиппа Моделя, которую Клэр привезла мне из Парижа, сотовый телефон. Эта сумочка не очень подходила к моему сегодняшнему туалету – блузка от «Экспресс» цвета слоновой кости, удлиненная серо-коричневая строгая юбка от Армани и босоножки «Линеа Паоло», – но, глядя на серебристую кожу, я каждый раз представляю, как бреду по Елисейским Полям, и пока я не найду другую сумочку, которая напоминает мне о шоколадных круассанах и ореховой пасте «Нутелла», я не расстанусь с этой, и к черту хороший вкус.

– Я позвоню судье, – сказала я мамуле, – и узнаю, могут ли они прислать мастера, чтобы починить браслет.

Она вырвала телефон у меня из рук и засунула его ко мне в сумочку.