Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

• Название: Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
• Автор: Александр Зданович
• Издательство: Продюсерский центр «Икс-Хистори»; ООО «Кучково поле»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9950-0036-5

Монография, основу которой составили документы, впервые вводимые в научный оборот, посвящена деятельности органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности вооруженных сил. В книге читатель найдет нетрадиционные оценки деятельности как чекистов (включая Дзержинского), так и военных работников, полнее увидит взаимосвязь работы органов госбезопасности в Красной армии с общей внешнеполитической обстановкой и внутри страны, с конкретными решениями высшего партийно-государственного руководства РСФСР — СССР.

В монографии разъяснена нелепость часто встречающихся в исторической литературе о периоде 1920-х — начала 1930-х годов утверждений о негативной роли чекистов в деле укрепления обороноспособности страны и Красной армии в частности. Сотрудники ВЧК — ОГПУ, наоборот, делали все от них зависящее для укрепления вооруженных сил, для устранения или минимизации вредных последствий реально существовавших угроз для армии и флота нашей страны.

---

Если предположить, что докладная записка Л. Иванова была одобрена руководством ОГПУ и оказалась на столе у И. Сталина, то чекистам, кроме окрика из Кремля, ожидать было нечего. Ведь сомнение в возможности форсированной реконструкции РККА расценивалось как поддержка правого уклона в военном строительстве.

В контексте нашего исследования важно подчеркнуть, что в ОГПУ, в его руководящем звене, имелись люди, фактически согласные с позицией К. Ворошилова и его группой «реалистов». Принять позицию «милитаристов» означало для них вновь начать поиски «вредителей», однако теперь уже не среди бывших офицеров и генералов, а среди тех, кто встал на их место в органах военного управления и в оборонной промышленности.

Нет оснований утверждать, что такие фигуры, как В. Менжинский, Г. Ягода, а также их ближайшие сподвижники и единомышленники — Г. Прокофьев (заместитель председателя ОГПУ и куратор Экономического управления), И. Леплевский (начальник Особого отдела), имевшие прямое отношение к обеспечению безопасности вооруженных сил и оборонной промышленности, отказались от своих подходов к оценке разного рода недостатков, в том числе и в мобилизационных вопросах. Однако реальное состояние дел в сфере подготовки страны к возможной войне и на них оказывало свое влияние. По крайней мере, начиная с осени 1931 г. в документах по оперативной работе, выпущенных за их подписями, все реже упоминается термин «вредительство». Более того, на заседаниях судебной коллегии ОГПУ чаще стали приниматься решения о сокращении сроков содержания в лагерях и даже об освобождении лиц, ранее осужденных за вредительскую деятельность.

В приказе ОГПУ № 585 от 12 октября 1931 г. прямо говорилось о снижении уровня расследования по уголовным делам. Конкретно отмечались серьезные недостатки в следствии по вредительству: подчеркивалось, что слабое внимание уделялось детальному выяснению обстоятельств вредительской деятельности антисоветских организаций и отдельных лиц. Если речь шла о военнослужащих, то зачастую не принимались во внимание данные, характеризующие их боевую и служебную деятельность, предшествующие оценки их вклада в дело строительства РККА и укрепление оборонной промышленности[1091].

Инициаторами освобождения многих специалистов из числа военнослужащих в ряде случаев являлись руководители НКВМ и, в частности, сам нарком К. Ворошилов. Он опирался на особо секретное постановление Политбюро, в котором содержалась программа реабилитации некоторых категорий осужденных «вредителей»[1092].

Как показывает анализ протоколов заседаний судебной Коллегии ОГПУ, в подавляющем большинстве ходатайства удовлетворялись[1093].

В весенние и летние месяцы 1932 г. набирала силу политика, которую сейчас принято называть «неонэпом». Она самым непосредственным образом сказывалась на репрессивных мерах всех правоприменительных органов, включая и ОГПУ. Однако закрывать глаза на существенные недостатки в мобилизационной готовности войск чекисты не собирались, буквально бомбардируя руководство НКВМ и ЦК ВКП(б) информациями о вскрытых проблемах. ОГПУ, к примеру, неоднократно обращалось к вопросу о нехватке начсостава, особенно в условиях развертывания еще в мирное время новых воинских частей, о слабой военной подготовке призываемых из запаса командиров, о необходимости закрыть путь в ряды РККА антисоветским элементам, морально разложившимся личностям. Вот что говорилось в почто-телеграмме ОГПУ № 110/00 от 8 апреля 1930 г.: «Ввиду большого некомплекта начсостава в РККА и невозможности в ближайший период покрывать этот некомплект за счет выпускаемых из военно-учебных заведений молодых командиров, ГУ РККА решило… принять около 1150 человек начсостава запаса. Особый отдел ОГПУ предлагает… принять активное участие в отборе начсостава из запаса, тщательно проверить намеченных кандидатов и проследить, чтобы при приеме была бы обеспечена соответствующая прослойка членов партии (60 %) и командиров из рабочих (30 %). С особой тщательностью проверять начсостав из бывших кадровых офицеров и выходцев из дворян и социально чуждой среды, допуская из этой категории прием только тех лиц, которые являются ценными специалистами и за период своей службы как в РККА, так и в гражданских органах ничем себя не скомпрометировали»[1094].

Заместитель председателя ОГПУ С. Мессинг ориентировал всех начальников особых отделов военных округов и Полномочных представительств, что в 1928–1929 гг. указанному выше вопросу не уделили должного внимания. Поэтому на переподготовке оказалось много антисоветски настроенных командиров запаса, и они могут вновь попасть в войска, поскольку остались на учете в военных комиссариатах. В связи с этим предлагалось сделать акцент на создание осведомительской сети среди подлежащих переподготовке, а с получением компрометирующих материалов ставить перед командованием вопрос о снятии отдельных лиц с учета либо о зачислении их в 3-ю очередь начсостава запаса. По итогам проделанной работы надлежало направить в Центр докладные записки[1095].

В категорию лиц, подлежащих агентурной проработке, из числа командиров запаса прежде всего попадали уроженцы государств, граничащих с СССР, а также те, кто возвратился в СССР по каналу реэмиграции. Большое количество командиров запаса было призвано в РККА в связи со значительным усилением группировки войск на Дальнем Востоке после оккупации Японией Маньчжурии и создания марионеточного государства Маньчжоу-Го. Теперь японские войска стояли непосредственно у границы с СССР. И вновь руководство ОГПУ дает директиву об оказании предметной помощи командованию по отбору запасников, пригодных для зачисления в кадры РККА[1096].

В ходе реформирования РККА органы ГПУ — ОГПУ уделили серьезное внимание обеспечению чекистскими методами процесса создания и укрепления национальных частей и соединений.

Опираясь на решения XII съезда РКП(б), в июне 1923 г. Центральный комитет совместно с представителями национальных республик разработал мероприятия по формированию в некоторых регионах страны воинских частей из числа местного населения и созданию военных школ для подготовки национального комсостава. В развитие этих решений РВС СССР издал ряд приказов. К марту 1924 г. в РККА были сформированы 4 украинские, 2 грузинские, 1 белорусская, 1 армянская, 1 азербайджанская территориальные стрелковые дивизии[1097].

На процессе формирования и боевой подготовки нацчастей самым серьезным образом сказывались различия в хозяйственном и культурном уровне различных регионов СССР, национальная пестрота населения в отдельных республиках, отсутствие кадров национального командного состава, а также отсутствие у ряда национальностей (особенно в Средней Азии и на Кавказе) какого-либо опыта военной подготовки в прошлом. И тем не менее (судя по докладу М. Фрунзе в ЦК РКП(б) от 29 декабря 1924 г.) предлагалось, кроме указанных выше, создать к 1929 г. в Узбекской ССР корпуса в составе двух дивизий, в Туркменской и Киргизской ССР — по одной кавалерийской дивизии, а также стрелковые соединения в Башкирской и Татарской ССР и егерский батальон в Карелии[1098].

Чекисты воспринимали формирование национальных частей с большой настороженностью, реально опасаясь превращения их в орудие националистов, включая и тех, кто находился на советской и партийной работе. Вот что, к примеру, показал на следствии занявший националистическую позицию ответственный работник в Татарстане М. Султан-Галиев: «Предлагал Мухтарову (член военного центра султангалиевцев — A. З.) обратить большее внимание на татаро-башкирскую военную школу, на соответствующее выступление ее курсантов, чтобы иметь в будущем, если понадобится, необходимую военную опору при формировании верных нам боевых отрядов из националистов»[1099].

Работая по грузинским меньшевикам, органы госбезопасности неоднократно фиксировали их интерес к национальным стрелковым дивизиям. Меньшевики исходили из того, что достаточно много командиров в грузинских частях ранее служили в армии Грузинской буржуазной республики до советизации в 1921 г. Поэтому пришлось интенсивно поработать по ограждению национальных частей в период восстания в Грузии в 1924 г.[1100]

Через свои закордонные возможности ОГПУ имело информацию о том, что в рамках операции «Прометей» польская разведка готовит военные кадры для «новой» Грузии. В качестве офицеров-контрактников было зачислено в польскую армию до 80 человек, ранее служивших в грузинских войсках. Все они находились в подчинении генерала A. Захариадзе — командующего вооруженными силами эмигрантского правительства[1101].

Через созданную разведкой польского генерального штаба резидентуру «Грузин» (действующую в Турции, непосредственно в районе советского приграничья) подготовленные кадры переправлялись в Грузинскую ССР для связи с подпольем[1102].