Александр Шубин - Анархия – мать порядка

• Название: Анархия – мать порядка
• Автор: Александр Шубин
• Жанр: История

«Бей красных, пока не побелеют! Бей белых, пока не покраснеют!» – этот всем известный лозунг из популярного фильма принадлежал «зелёным» повстанцам периода Гражданской войны – людям, которые представляли в этой войне «третью силу». Самое известное из повстанческих движений – махновщина. Однако были и другие – в Сибири, на Дальнем Востоке и даже в Москве, где боевики из «Всероссийского штаба революционных партизан» взорвали здание Московского комитета партии большевиков в Леонтьевском переулке. Основанная на материалах из архивов Москвы, Киева, Запорожья и Парижа, книга историка Александра Шубина посвящена истории повстанческого движения времён Гражданской войны.

---

Новоселов выступал за ликвидацию всяких органов власти, кроме местного самоуправления, которое само создаст «трудовые федерации». Работники самостоятельно будут обмениваться продуктами без посредников и без денег. Новоселов выступал даже против советов, чем отличался от большинства анархистских командиров, включая и Махно. Рогов колебался, то поддерживая Новоселова, то идею советов.

Армия Рогова выросла до 10 тысяч бойцов, контролируя Причумышье и правый берег Оби[345].

Партизанскую армию Рогова–Новоселова иногда называют «Сибирской махновщиной». По масштабам армия Рогова сопоставима с махновской (но не в лучшие для Махно времена). Но между ними есть одно важное отличие – Рогов, Новоселов и их товарищи из Федерации алтайской анархистов уделяли гораздо меньше внимания созидательным, конструктивным задачам анархистского движения, чем махновцы. Роговцы лучше понимали, чего они не хотят, чем то, к чему стремятся. Махновский опыт позволял лучше понять, как может быть устроено некапиталистическое общество, построенное без коммунистической диктатуры.

Второй фронт

Партизанское движение было постоянной головной болью белых, отвлекало силы. Это обеспечивало красным командирам численный перевес, с которым сподручнее было бить белых. В августе 1919 г. РККА вышла на Тобол. Но сил для наступления на всех фронтах у Красной армии не хватало. Да и командный состав оставлял желать лучшего. В сентябре Тухачевский потерпел поражение за Тоболом, и наступление против Колчака затормозилось.

Еще хуже была ситуация на Украине, где разразилась настоящая катастрофа. Когда красные в июне ударили в тыл Махно, прорыв фронта Деникиным казался неприятным эпизодом. Откатившись за Днепр, 14 армия Ворошилова, казалось, могла чувствовать себя вполне уверенно, так как имела двойной перевес над деникинцами на своем фронте. Если бы не деморализация махновцев после расправы над их командирами и отстранением Махно, можно было бы не просто дать отпор белым, но и перейти в контрнаступление. Но и в условиях обороны красных прикрывал Днепр. Однако Ворошилов оказался неважным полководцем. Он пропустил удар на Екатеринослав. Собственно, Деникин и не планировал такой дерзкой операции, как форсирование Днепра, но Шкуро «по собственной инициативе»[346] 16 июня прорвался через мост и взял город. Белые оказались на правобережье Днепра. В результате 14 армия была рассечена. Одна ее часть продолжила отход к Полтаве и дальше Чернигову, а другая оказалась в окружении на Херсонщине.

31 августа белые вошли в Киев и развернули наступление в центральные области России. На Украине были проведены мобилизации, которые увеличили деникинскую армию более чем вдвое – с 64 до 150 тысяч.

Деникин, сосредоточив превосходящие силы на направлении главного удара, упорно продвигался к Москве. Бои с переменным успехом шли уже под Орлом. Но для решающего удара Деникину не хватило сил – у него в тылу «второй фронт» открыла крестьянская армия Махно.

* * *

12 июля Махно неудачно атаковал Елисаветград. На следующий день махновцы встретили остатки отрядов Григорьева. Первая же встреча не оставила сомнений в намерениях Григорьева: «Когда Григорьев так сказал… есть ли у вас жиды, то кто–то ответил, что есть. Он заявил: «Так будем бить»", — вспоминает Чубенко[347]. Сойдясь на необходимости сражаться с коммунистами и петлюровцами, атаманы не поладили в вопросе о белых: «Махно говорил, что будем Деникина бить. Григорьев тут уперся и стал говорить, что если он говорил: «Будем бить коммунистов и петлюровцев», то потому, что он уже видел, кто они такие, а Деникина он еще не видел, а потому бить его не собирается»[348]. Махно возражал осторожно, лишь выразив свое небольшое несогласие с григорьевским «Универсалом». Поведение Махно разъяснилось на заседании штаба, который решал вопрос об отношении к Григорьеву: «Но Махно стал говорить, что во что бы то ни стало нужно соединиться, так как мы еще не знаем, что у него за люди, и что расстрелять Григорьева мы всегда успеем. Нужно забрать его людей: те — невинные жертвы, так что во что бы то ни стало нужно соединиться»[349]. Махно удалось убедить штаб — нужда в людях была ясна всем, а перспектива будущей ликвидации Григорьева успокаивала противников компромисса с погромщиком. Однако первые же действия под командованием нового командующего — Григорьева (Махно как председатель Реввоенсовета формально был выше по должности) показали, что подобный союз дискредитирует махновцев. 27 июля, когда Григорьев оказался в окружении махновских командиров, Чубенко, по предварительному уговору с ними, обрушился на Григорьева с критикой. «Сначала я ему сказал, что он поощряет буржуазию: когда брал сено у кулаков, то платил за это деньги, а когда брал у бедняков и те приходили просить, так как это у них последняя надежда, то он их выгонял… Затем я ему напомнил, как он расстрелял махновца за то, что он у попа вырвал лук и выругал попа»[350]. Характерно, что Григорьев расстреливает за оскорбление священника, а Махно — за оскорбление евреев.

Главное, в чем обвиняли Григорьева махновские командиры, — то, что он отказался наступать на белых, занявших Плетеный Ташлык. Атаман пытался спорить, но, поняв, к чему клонится дело, выхватил оружие. Однако махновцы уже держали пистолеты наготове — Григорьев был убит.

Казалось, Махно выполнил свой план в отношении Григорьева и григорьевцев. Они были разоружены и после соответствующей агитационной работы включены в махновский отряд. С сознанием выполненного долга Махно отправил в эфир телеграмму: «Всем, всем, всем. Копия — Москва, Кремль. Нами убит известный атаман Григорьев. Подпись — Махно»[351]. Одновременно с посылкой телеграммы, предназначенной для Кремля, Махно выпустил воззвание по поводу убийства Григорьева, в котором говорилось: «Имеем надежду, что после этого не будет кому санкционировать еврейские погромы… А честно повставать трудовому народу против… как Деникина,.. так и против большевиков–коммунистов, вводящих диктатуру»[352].

5 августа Махно издал приказ, в котором говорилось: «Каждый революционный повстанец должен помнить, что как его личными, так и общенародными врагами являются лица богатого буржуазного класса, независимо от того, русские ли они, евреи, украинцы и т.д. Врагами трудового народа являются также те, кто охраняет несправедливый буржуазный порядок, т.е. советские комиссары, члены карательных отрядов, чрезвычайных комиссий, разъезжающие по городам и селам и истязающие трудовой народ, не желающий подчиниться их произвольной диктатуре. Представителей таких карательных отрядов, чрезвычайных комиссий и других органов народного порабощения и угнетения каждый повстанец обязан задерживать и препровождать в штаб армии, а при сопротивлении — расстреливать на месте. За насилия же над мирными тружениками, к какой бы национальности они ни принадлежали, виновных постигнет позорная смерть, недостойная революционного повстанца»[353].

Однако тяга григорьевцев к погромам оказалась непреодолимой, и вскоре Махно пришлось распустить этих вояк. Необходимо было другое пополнение.

Тем временем части РККА, состоящие из бывших махновцев, продолжали отступать на правобережье Украины. Теперь махновцы составляли основу 58 дивизии РККА. Решение большевистского руководства об эвакуации советских войск на север означало для махновцев окончательный отрыв от родных мест, бесповоротную интеграцию в РККА. Махно связался со своими бывшими командирами Калашниковым, Дерменджи и Будановым и приказал «арестовать всех политкомов и ненадежных командиров и передать их всех в распоряжение временно замещающего меня начальника боевого участка т. Калашникова (Большевистский начальник участка Кочергин также был арестован махновцами. — А.Ш.), а самим, избрав нужных командиров, перейти в контрнаступление против наседающих деникинских дивизий, не щадя на этом пути решительного действия ни одного врага революции, если бы такие оказались даже из рядов бедноты»[354].

Махновский переворот в войсках прошел относительно безболезненно — части не забыли своего командира. «Собрав вокруг себя боевое ядро, махновцы неожиданно налетают на штаб 58–й дивизии, арестовывают командиров и комиссаров и объявляют войну как Деникину, так и Советской власти»[355]. В Николаеве восстали пять бронепоездов, командиры которых стремились перейти к Махно. Но большевикам удалось взорвать эту технику[356].

По справедливому замечанию В. Голованова, «советские историки именно этого не хотят замечать — что бунт 58–й дивизии случился из–за желания драться с белыми, отвоевать свои очаги»[357].

«Ваши командиры и политкомы, — говорил Махно своим прежним бойцам, — вас продали Деникину, единственно, кто может вас вывести на верный путь, это я — Махно»[358]. В результате махновского переворота в частях РККА произошедшего 13 августа в районе Нового Буга под командование «батько» перешли 4 бригады с артиллерией, кавалерией и бронепоездом. Общая численность махновцев составила около 15 тысяч человек[359], что было значительно меньше того, что Махно оставил большевикам. Перейти в наступление против деникинцев, естественно, не удалось, потому что большевики немедленно атаковали мятежные части, а деникинцы, воспользовавшись новым расколом в рядах противника, усилили натиск.