Иван Тургенев - Том 7. Отцы и дети. Дым. Повести и рассказы 1861-1867

• Название: Том 7. Отцы и дети. Дым. Повести и рассказы 1861-1867
• Автор: Иван Тургенев
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1981

Настоящий том объединяет произведения, написанные в 1860–1867 годах: роман «Отцы и дети» (1860–1862), рассказы «Призраки» (1863–1864), «Довольно» (1862–1865), «Собака» (1864–1866), роман «Дым» (1865–1867).

---

Столь короткий срок работы над большим произведением объясняется тем, что его замысел возник значительно раньше и был обдуман Тургеневым задолго до его литературного оформления.

Ю. Г. Оксман впервые обосновал предположение, что «вся идеологическая нагрузка» романа «была предопределена историко-философскими и социально-политическими дискуссиями Тургенева с Герценом, Огаревым и Бакуниным», проходившими в Лондоне в начале мая н. ст. 1862 г. (Т, Сочинения, т. 9, с. 419).

Точки зрения споривших сторон были отражены Герценом в цикле статей «Концы и начала», появившемся на страницах «Колокола» в 1862–1863 гг. (Герцен, т. 16, с. 129–198).

Имея в виду уже опубликованные три первые статьи «Концов и начал», Герцен спрашивал у Тургенева в письме от 10 (22) августа 1862 г.: «Читал ли ты ряд моих посланий к тебе („Концы и начала“) — доволен ли ими, али прогневался, — прошу сказать» (Герцен, т. 27, с. 252). Тургенев отвечал Герцену 15 (27) августа 1862 г.: «Я их только теперь прочел <…> и нашел в них всего тебя, с твоим поэтическим умом, особенным уменьем глядеть и быстро и глубоко, затаенной усталостью благородной души и т. д., — но это еще не значит, что я с тобой вполне согласен… Ты, мне кажется, вопрос не так поставил. Я решился тебе отвечать в твоем же журнале, хотя это не совсем легко — во всяческом смысле этого слова, а ты, пожалуйста, сохрани мое имя в тайне и даже, если можно, отведи другим глаза. Я надеюсь через неделю послать тебе ответ — он уже начат». Однако, в связи с арестами по «делу 32-х» (см. письмо Тургенева от 7 (19) января 1863 г. к П. В. Анненкову и примеч. к нему), русский посол во Франции посоветовал Тургеневу не печататься в газете Герцена, и он вынужден был отказаться от мысли опубликовать свои возражения на страницах «Колокола». Об этом Тургенев сообщил Герцену в письме от 26 сентября (8 октября) 1862 г.: «Что же касается до моего ответа на письма, помещенные в „Колоколе“, то уже несколько страниц было набросано — я тебе покажу их, — но так как всем известно, что ты пишешь мне — я приостановился, — тем более что получил <…> официозное предостережение не печататься в „Колоколе“. Потеря, в сущности, не большая для публики, хотя для меня оно было бы важно». Последние строки цитированного отрывка знаменательны. Очевидно, не имея возможности ответить Герцену, но считая такой ответ принципиально важным, Тургенев решил высказать свою точку зрения в художественном произведении. По всей вероятности, в это время, т. е. осенью 1862 г., и возник замысел «Дыма».

Критики и исследователи «Дыма» неоднократно указывали, что любовная линия романа легко отделяется от описания губаревского кружка, сцен с баденскими генералами и монологов Потугина, т. е. от тех страниц, на которых Тургенев как бы продолжал спор со своими лондонскими оппонентами. Л. В. Пумпянский считал, например, что сюжетная линия романа Ирина — Литвинов в чистом виде — это «небольшое произведение, носящее все жанровые черты повести» (Т, Сочинения, т. 9, с. XVIII).

И действительно, в самом начале 1862 г. Тургенев собирался написать небольшую повесть. 14 (26) апреля он извещал M. H. Каткова, что надеется к осени доставить ему «новый труд, хотя не столь обширный, но задуманный с любовью». В письме от 19 (31) июля того же года Тургенев указал объем «труда»: «Я не успел кончить повесть для „Русского вестника“ <…> Она составит около 4-х печатных листов — может быть, даже больше».

Более поздних упоминаний о работе над повестью нет, а концом 1862 года датируется уже составленный Тургеневым список действующих лиц «Дыма» (см. ниже), задуманного с самого начала как «большое произведение».

На основании приведенных фактов можно высказать предположение, что Тургенев решил превратить задуманную им ранее повесть в общественно-политический роман. «Любовная история, приобретя новый смысл (об этом см. ниже), составила сюжетное ядро «Дыма», но сохранила при этом некоторые характерные признаки тургеневских повестей.

Первым документом, связанным с работой Тургенева над его новым романом, является набросок, названный писателем: «Главные лица будущей повести: „Дым“, 1862», который может быть датирован концом декабря 1862 г. — началом февраля 1863 г. (см. публикацию А. Мазона — Revue des études slaves. Paris, 1925. T. V, p. 261–263).

«Список действующих лиц

Главные лица будущей повести: „Дым“, 1862

1. Литвинов, [Григорий Андреич] [Андрей] Григорий Михайлыч 27. 1835. X

2. Ворошилов, Семен Яковлевич 30. 1832. Сл<учевский>

3. Губарев, Степан Николаевич 42. 1820. О<гарев>

4. Биндасов, Тит [Егорыч] Ефремович 47. [1810] 1815. Ке<тчер>

5. Пищалкин, Алексей [Александрович] Егорович 25. [1836] 1837. К<асаткин>

6. Генерал [Олитанский] Селунский, [Григорий] Валериан Владимирович 40. 1822. А<льбединский>

7. [Александра Михайловна] [Александра Ивановна] Наталья [Ивановна] Александровна, его жена 22. [1839] 1840. К<няжна>Д<олгорукая>

8. Капитолина Марковна Шестова 55. [1806] 1807. Т<етк>а О<льги>

9. Татьяна Павловна Шестова 20. 1842. X

10. Чекмезов, Василий Васильевич 44. 1818. Мил. и Краснок<утский> (Мур.)

11. [Тугин] Потугин, Сократ Иванович [28] 38. 1824. П.

12. Суханчиков, [В<асилий>] Иван Петрович 50. 1812. Б.»

Сопроводив перечень лиц будущей повести точным указанием возраста, года рождения каждого персонажа и начальными буквами фамилий реально существовавших людей, черты которых должны были служить отправной точкой в создании того или иного образа, Тургенев сделал исключение только для Литвинова и Татьяны. Рядом с их именами стоят буквы X.

Имена прототипов почти все были раскрыты в публикации А. Мазона, который воспользовался пометами В. М. Лазаревского, сделанными им на экземпляре «Русского вестника» (см.: Чешихин-Ветринский В. К созданию «Дыма». — В сб.: T u его время, с. 293–295).

А. Мазон определил, что прототипами действующих лиц «Дыма» были: Ворошилова — К. К. Случевский, Губарева — Н. П. Огарев, Биндасова — Н. X. Кетчер, Ратмирова — П. П. Альбединский, Ирины — княжна А. С. Долгорукая. Ю. Г. Оксман в комментариях к «Дыму» (Т, Сочинения, т. 9, с. 418–419) сделал некоторые дополнения к расшифровкам А. Мазона. Так, он справедливо указал, что прототипом Капитолины Марковны Шестовой была Надежда Михайловна Еропкина, «тетка Ольги», т. е. Ольги Александровны Тургеневой, которую современники узнали в образе Татьяны (см.: Гутьяр Н. Иван Сергеевич Тургенев и семейство Виардо-Гарсиа. — ВЕ, 1908, № 8, с. 434–437)[278]. Очевидно, следует согласиться и с предложением Ю. Г. Оксмана расшифровывать букву К. рядом с Пищалкиным как фамилию эмигранта В. И. Касаткина.

Вообще же необходимо учитывать, что Тургенев неоднократно предостерегал от отождествления его героев с реальными людьми. Изобразив в романе широко известную «историю» княжны А. С. Долгорукой, фаворитки Александра II, Тургенев, по свидетельству журналиста X. Бойесена, пояснял: «Характер Ирины представляет странную историю. Он был внушен мне действительно существовавшей личностью, которую я знавал лично. Но Ирина в романе и Ирина в действительности не вполне совпадают. Это то же и не то же <…> Я не копирую действительные эпизоды или живые личности, но эти сцены и личности дают мне сырой материал для художественных построений. Мне редко приходится выводить какое-либо знакомое мне лицо, так как в жизни редко встречаешь чистые, беспримесные типы» (Минувшие годы, 1908, кн. VIII, с. 69).

Следует также иметь в виду, что персонажи «Дыма» вобрали в себя черты не одного, а нескольких реально существовавших лиц. Так, создавая образ генерала Ратмирова, Тургенев, несомненно имел в виду не только П. П. Альбединского, но и Алексея Петровича Ахматова, генерал-адъютанта, занимавшего в 1862-1865-х годах пост обер-прокурора синода. О нем в письме Тургенева к Герцену от 26 декабря 1857 г. ст. ст. сказано: «Этот господин совсем в другом роде: сладкий, учтивый, богомольный — и засекающий на следствиях крестьян, не возвышая голоса и не снимая перчаток. Он метил при Н<иколае> П<авловиче> в обер-прокуроры Святейшего синода; теперь попал в обер-полицеймейстеры — должности весьма, впрочем, однородные». Близость этой характеристики Ахматова к некоторым моментам биографии Ратмирова не требует доказательств.

Губарев — также образ собирательный, только некоторыми внешними чертами напоминающий Огарева. Составляя список действующих лиц, Тургенев написал букву «О», расшифровываемую как Огарев. Не ставя перед собой задачи карикатурного изображения Огарева, Тургенев, очевидно, намеревался все же воспользоваться какими-то чертами его облика при создании образа главаря эмигрантского кружка. Портрет Губарева в «Дыме» действительно напоминал Огарева. Один из современников, хорошо знавший Огарева, писал: «Внешность „того самого“ <Губарева> чуть не сфотографирована с другого „того самого“ (лондонского)». Однако автор статьи тут же добавил: «Правда, что кроме внешности да привычки рассказывать по несколько раз одни и те же анекдоты, ничего нет сходного в этих личностях»[279].