Иван Тургенев - Том 2. Сцены и комедии 1843-1852

• Название: Том 2. Сцены и комедии 1843-1852
• Автор: Иван Тургенев
• Издательство: Наука
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1978

Во второй том вошли сцены и комедии И.С. Тургенева: «Неосторожность», «Безденежье», «Где тонко, там и рвется», «Нахлебник», «Холостяк», «Завтрак у предводителя», «Месяц в деревне», «Провинциалка», «Разговор на большой дороге», «Вечер в Сорренте» созданные писателем в 1843–1852 гг, а также неоконченные произведения, планы, наброски.

---

Отвечая тем же литературно-политическим задачам, комедия «Нахлебник» по своему общественному звучанию была близка одновременно с нею писавшимся рассказам из цикла «Записки охотника», имевшим по официальному признанию министерства народного просвещения и Главного управления цензуры от 2 августа 1852 г. в записке на имя Николая I, — «решительное направление к унижению помещиков», представляемых «вообще или в смешном и карикатурном, или чаще в предосудительном для их чести виде», что «без сомнения послужить может к уменьшению уважения к дворянскому сословию со стороны читателей других состоянии» (Лит Музеум, с. 316–317).

Революция 1848 года, в которой Тургенев непосредственного участия, как известно, не принимал, но событиями которой был глубоко захвачен (см. письма его к Полине Виардо в 1848 г. и позднейшие рассказы «Человек в серых очках» и «Наши послали»), на несколько месяцев оторвала Тургенева от работы и над «Записками охотника» и над «Нахлебником». Очень показательно, однако, что в черновой рукописи последнего, вместе с обычными для ранних автографов Тургенева рисунками и записями на полях фамилий тех или иных исторических лиц (Гёте, Софи Ларош, Шарлотта фон Штейн, Беттина Брентано), появляются в разных вариантах имена А. Ледрю-Роллена, министра внутренних дел временного революционного правительства, Роберта Блюма, вице-председателя франкфуртского парламента, расстрелянного в Вене в 1848 г., а из русских эмигрантов, живших в это время в Париже, фамилии Герцена, Бакунина, Сазонова, Головина. Ближе всех из них был Тургеневу в эту пору Герцен, в письме которого от 5 августа 1848 г. из Парижа к московским друзьям сохранились очень скупые, но многозначительные строки о том, что автор «Записок охотника» пишет пьесу «для Михаила Семеновича» (Герцен, т. XXIII, с. 90). Еще через два месяца, в письме от 8(20) октября сам Тургенев извещал Полину Виардо, что рассчитывает закончить эту пьесу дней через десять, к своему возвращению из Гиера в Париж.

Литературная отделка комедии несколько задержалась, а потому, отправляя в Москву только первый акт «Нахлебника» (с оказией, через И. В. Селиванова), Тургенев писал Щепкину 27 октября (8 ноября) 1848 г. о том, что второе действие пьесы, которое он «не успел окончить переписыванием», в ближайшие дни будет отправлено им в Москву по почте. Письмо заканчивалось следующими словами: «Прошу у Вас извинение за долгое отлагательство, желаю, чтобы мой труд Вам понравился. Если Вы найдете достойным Вашего таланта приняться за него, — я другой награды не требую. Приятели, которым я здесь прочел мою комедию — наговорили мне много любезностей по ее поводу; я, может быть, им оттого могу несколько верить, что вообще эти приятели довольно строго отзывались об моих трудах. Но как бы то ни было — лишь бы мой „Нахлебник“ Вам понравился и вызвал бы Вашу творческую деятельность! Боюсь я — не опоздал ли я немного. Сверх того, прошу Вас — если Вы возьмете мою комедию для своего бенефиса — не говорить заранее, кто ее написал; на меня дирекция, я знаю, втайне гневается за критику гедеоновского „Ляпунова“ в „От<ечественных> записках“ — и с большим удовольствием готова нагадить мне[256]. Впрочем, я отдаю Вам свое произведение в полное распоряжение: делайте из него, что хотите. Как бы я был рад, если бы я мог присутствовать при первом представлении! Но об этом, кажется, нечего думать».

В этот же день, с тою же «оказией», Герцен в письме из Парижа к Т. Н. Грановскому, Н. X. Кетчеру, Е. Ф. и М. Ф. Коршам и H. M. Сатину сообщал, что «драма, которую пишет Тургенев, — просто объеденье» (Герцен, т. XXIII, с. 114), а Н. А. Герцен, присутствовавшая на чтении пьесы в Париже, с волнением писала 6(18) декабря П. В. Анненкову: «Если вы будете в Москве во время представления <…> комедии „Нахлебник“ (которая мне ужасно нравится), напишите мне эффект, следствие и проч., как на своих, так и на чужих» (Анненков и его друзья, с. 631).

В письме от 3(15) декабря 1848 г., прося подтвердить получение второго акта комедии и поделиться впечатлениями от него, Тургенев писал Щепкину: «Приятель наш Г<ерцен> <…> сделал два небольших замечания, которые просил меня сообщить Вам (и с которыми я совершенно согласен). Во-первых, он находит, что Кузовкину не след носить дворянский сюртук — а частный; а во-вторых, он в сцене, где Елецкий выходит от жены, уже все узнавши, и видит, что Тропачев забавляется над Кузовкиным — в словах: „Да-с, Флегонт Александрыч, я, признаюсь, удивляюсь, что Вам за охота с Вашим воспитаньем, с Вашим образованьем заниматься такими, смею сказать, пустыми шутками“ — предлагает „смею сказать“ заменить фразой — „извините за выраженье“ — потому что, по его мнению, смею сказать — не идет в устах петербургского чиновника. Я с ним вполне согласен — притом же это такая мелочь, что я бы устыдился писать Вам о ней, если б он этого не потребовал».

Справка о «дворянском» сюртуке Кузовкина после этого письма была снята (ее нет поэтому и в запрещенных цензурою типографских гранках пьесы), а выражение «смею сказать» осталось.

Первая черновая редакция «Нахлебника» (см.: Т, ПСС и П, Сочинения, т. II, с. 330), датируемая январем — октябрем 1848 г., позволяет установить, что все образы комедии, все детали ее фабулы и сценария определились с самого начала с предельной четкостью и остротой. Как свидетельствует рукопись комедии, многочисленные исправления ее начального текста имели в виду и на первом этапе создания пьесы и в дальнейшей работе над ней не идейно-тематическую и не композиционную, а прежде всего стилистическую отделку «Нахлебника».

Других существенных исправлений в первой редакции комедии было совсем немного — они относились или к уточнению возраста действующих лиц (в черновой редакции пьесы Кузовкину не 50, а 60 лет, Тропачеву — 40, а не 36, Карпачову — 30 лет, а не 40, Егору Карташову — 50, а не 60), их имущественного и социального положения, их физического состояния (Тропачев был владельцем не 400, а 350 крепостных душ, о Ваське сказано было, что он «казачок, как все казачки», о дряхлом портном Анпадисте, — что он «говорит сиплым и глухим голосом»). Более тонко мотивированы были при перебеливании текста комедии и некоторые детали отношений Ольги Елецкой и Кузовкина после того, как она узнает, что он ее отец (см. с. 150–173). Все другие изменения, внесенные в первую редакцию пьесы при ее переписке в конце 1848 г., были менее значительны.

Комедия «Нахлебник» создавалась в пору работы Тургенева над рассказами из цикла «Записки охотника», а потому совершенно естественной является тесная связь фабульного материала его пьесы с некоторыми образами и ситуациями, впервые намеченными в «Моем соседе Радилове» или несколько позже в «Чертопханове и Недопюскине». Напомним сцены увеселения молодых господ престарелым Федором Михеичем («Тоже был помещик — и богатый, да разорился — вот проживает теперь у меня») в первом из этих рассказов (Совр, 1847, № 5, с. 143–147), или еще более волнующие страницы о другой жертве «подчиненного существования» — Тихоне Недопюскине, послужившем на своем веку «тяжелой прихоти, заспанной и злобной скуке праздного барства» (Совр, 1849, № 2, с. 300–301). Характерно, что даже фамилия будущего героя «Нахлебника» мелькнула уже в очерке «Петр Петрович Каратаев»: «Смотрю, едет ко мне исправник<…> Степан Сергеевич Кузовкин, хороший человек, то есть, в сущности, человек не хороший» (Совр, 1847, № 2, с. 207).

Постановка комедии Тургенева в Москве ожидалась как событие большой литературно-общественной значимости.

11 декабря 1848 г. М. В. Станкевич писала из Москвы своим родным о том, что М. С. Щепкин читал «Нахлебника» в ее доме, в присутствии П. Л. Пикулина и А. Н. Афанасьева: «„Нахлебник“ чудная пьеса, Михайло Семенович расплакался, читая ее и воображая, как хороша она будет на сцене. Гоголь назвал ее безнравственною, из этого можно заключить о ее достоинстве. До сих пор она еще в цензуре. В ней на сцене богатые помещики и мелкопоместные бедняки, над которыми первые потешаются, и тут-то выходит настоящая трагедия. Может быть, эта пьеса будет напечатана в „Современнике“» (Т, ПСС и П, Сочинения, т. II, с. 587).

Слухи о «Нахлебнике» очень скоро дошли и до петербургских друзей Тургенева. «Комедии Вашей для Щепкина не читал, но слышал про нее», — писал ему 17 декабря 1848 г. Некрасов, впоследствии ставший одним из самых больших почитателей «Нахлебника» (Некрасов, т. X, с. 121 и 141).

Вопрос о публикации новой комедии занимал Тургенева несравненно менее, чем возможность ее постановки: «31-го числа января (т. е. через 24 дня) будет дана в Москве для бенефиса Щепкина моя комедия в двух актах под названием „Нахлебник“. Хотите Вы ее напечатать в „О<течественных> з<аписках>“? — если она не шлепнется, разумеется? — запрашивал Тургенев 7(19) января 1849 г. А. А. Краевского. — Я сегодня же пишу об этом Щепкину, который тотчас, по получении от Вас письма — Вам ее вышлет. Только, ради бога, чтобы не было опечаток». Письмо заканчивалось просьбой: «Если Вы напечатаете „Н<ахлебник>а“, то велите поставить: Посвящена М<ихайл>е С<еменович>у Щепкину. Если можно, напечатайте 10 отдельных экземпляров. 8 доставьте брату, а 2 перешлите мне».