Николай Вильямс - Остров ГНИИПИ

• Название: Остров ГНИИПИ
• Автор: Николай Вильямс
• Жанр: Юмористическая проза

Мне было восемнадцать лет, когда меня арестовали по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде, а также участии в антисоветской организации. Так называемая организация, «Братство Нищих Сибаритов», была попыткой малолетних идиотов развлечься; толком я и по сию пору не знаю, как вышло, что нас — пятерых человек того же возраста, что и я, посадили. Лучше всех об этом сказал мой друг, сейчас тоже оказавшийся в Америке: «Посадили вас потому, что вы были на воле».

Николай Вильямс «Воспоминания»

Через цепочку друзей мы с Наташей познакомились с компанией бывших политзэков, называвших себя «нищими сибаритами». До ареста все они были студентами. Встретившись в 1943-м и присмотревшись друг к другу, они без страха и сомнений сплотились в необычайно большую по тем временам группу из восьми человек.

Все происходили из семей, что называется, советской элиты. (…) Собирались обычно в квартире Славы Грабаря, неподалеку от университета. У каждого была прекрасная библиотека, так что всем им было доступно множество книг, в том числе изданных до революции или вскоре после нее. Медведский и Волынский были знатоками классической музыки. Грабарь серьезно изучал творчество «реакционного писателя и монархиста» Ф.М.Достоевского. Вильямс и Гастев писали хорошие стихи. Малкин тоже писал, но плохие. Шнейдер отличался неумеренным интересом к женщинам и способностью попадать в неприятности с милицией. Цизин, слишком сосредоточенный на тайнах химии, чтобы вникать в мировые проблемы, обычно молча слушал.

Были у них и другие таланты. Медведский изобрел взрывчатое вещество и назвал его в честь изобретателя «ведьмедит». Потом изобрел более мощный «распиздит». Ненормативное название новой взрывчатки подразумевало полное разрушение цели. «Ведьмедит» опробовали на почтовых ящиках, а «распиздит» заложили внутрь гипсового бюста товарища Сталина. Небольшого количества хватило, чтобы превратить его в пыль. Если б следователи это раскопали, ребятам не миновать бы расстрела.

Эти действия, в сущности, не преследовали политических целей. Но вот на одной из вечеринок, 7 апреля 1945 года, ребята допустили серьезный просчет. Они придумали название группы — «Братство нищих сибаритов» — и сочинили устав, в котором оговаривалось, что в Братство принимается лишь тот, кто может изобрести для его членов бесплатное развлечение. На эту встречу не смог прийти Грабарь, не было также Волынского и Шнейдера — они служили в армии. Всех остальных, пять человек, летом арестовали. (…)

Когда мы встретились, нищим сибаритам было за тридцать, но вели они себя как мальчишки. (…) Сибариты любили читать наизусть сочиненную Вильямсом и Медведским антиутопию «ГНИИПИ» (сокращенное название воображаемого Государственного научно-исследовательского института половых извращений). Действие происходит в городе Гниипи, являющемся столицей государства Гниипи, расположенного на острове Гниипи, а сам остров представляет собой глубокую впуклость.

Людмила Алексеева «Поколение оттепели»

---

…Восемь лет пылал Серый Океан и страшно было в кипящем подводном царстве. На поверхности же острова настал в те поры золотой век. От дармовой — по преступной халатности морского и сельскохозяйственного министерств — ухи рожи гнииповцев раздались, как надутые пузыри, а пояса не сходились на раздобревших крупах. Всюду царило сказочное благоденствие. Тельняшка о четырехстах заплатах выкидывалась вон. Сапоги шестого срока считались негодными к носке и шли в пищу. Но тут-то и проявилось неистощимое коварство гнииповской окружающей среды.

Рано утром из зарослей чугунного дерева по высокому левому берегу Кровянки вышел тетрабаран. Восемь пар рогов венчали голову диковинного зверя. На боках его отливала густая курчавая шерсть. Было тихо, как бывает только перед очень большим злодейством, вроде указа о расхищении социалистической собственности. В синее небо над могучей рекой неторопливо, как хорошо откормленная многолапая вша, вползало сверкающее солнце…

С минуту тетрабаран картинно стоял на холме, как бы представляясь раскинувшемуся внизу городу. Затем он игриво брыкнул копытом, и, наклонив рога, лёгким галопом полетел вниз по склону. Разрушительная сила тетрабарана была ужасна. С необычайной лёгкостью он проламывал кирпичные ограды, обращал в руины жилые дома и общественные здания, рушил, перескакивая, берега канализационных рвов и прободал крепостные стены. На гибель ГНИИПИ потребовалось ровно восемь минут. После прогулки тетрабаран удалился в родимые заросли. Город объявил пятидесятидневный воскресник, был восстановлен и выгорел в следующую же ночь.

В последующие годы борьба между фауной и человеком ещё более осложнилась. Причиной было то, что из-за идеологических распрей, постоянно раздиравших ГНИИПИ, чаще всего в форме хронической нехватки еды, многие жители бежали в леса. Там они немедленно дичали, и каждый такой лесной гнииповец сеял, как мог, террор и смуту. Иногда лесные люди объединялись в разбойничьи коллективы и мешали научным и изыскательским экспедициям. Излюбленным методом их работы было падение с деревьев всей силой прямо на головы лицам, уполномоченным обследовать природу. Шайка батьки Кныша могла выпадать в течение суток с интенсивностью три человека на квадратный метр в секунду. Один из лесных гнииповцев, пробравшись в город, упал с крыши на троллейбус и, закогтив его, унёс в поднебесье. Последним аккордом этого периода было появление в ГНИИПИ оборотня. Это существо и ранее замечали на улицах и в кафе в образе козы на трех ногах, бешеного бегемота и иных, еще более заумных ипостасях.

Был вечер. В зелёном аквариумном небе косяками ходили мымры. Окостеневшие от любви пары маялись в сумраке подворотен. В этот час оборотень в образе профессора Прахарягина подошёл к профессору Прахарягину и довольно вежливо попросил закурить.

— Ты кто? — ошеломлённо спросил профессор, автоматически вытаскивая кисет.

— Я — Прахарягин, — дерзко отвечал нечистый дух, выпуская струю дыма, — чего дальше?

— А как же… — пробормотал человек позитивной науки, — а как же я?

— А мне плевать, — сообщило привидение. — По мне — хушь бы тебя и вовсе не было.

— Нельзя на меня плевать, — защищался профессор, — я облечённый доверием…

— А вот я тебе сейчас устрою доверие! — внезапно заорал оборотень, — гнида интилигентная…

С этими словами охамевший выходец в того света сбил Прахарягина с ног, сорвал с него тельняшку, помочился несчастному в рот, чего Прахарягин терпеть не мог, и был таков, растаявши в воздухе. Его искали, но не нашли. Так указано в протоколе происшествия.

Что касается гнииповской флоры, то известно, что ни одного неядовитого растения не произрастает на гнииповской территории в диком виде. Жирмабешево древо даёт сок, в просторечии называемый жирмабешевкой и представляющий собою чистый спирт. Так жирмабешево дерево поступает, будучи выращено в теплице. Сок дикорастущих жирмабешевых деревьев на поверку оказывается невыносимой красной гадостью с высоким процентом сивушных масел. Буйство роста флоры не поддается описанию.

Попытки классификации и накопления статистических данных о флоре объявлены государственным преступлением, так как любой из возможных объектов классификации считается национальным позором, если раньше его не объявили платным агентом враждебной силы.

Глава 3. СУЧКА и её начальник

… Ты вдыхал государственный воздух, ты в общественный гадил сортир,

Ты глазел на народные звёзды — и народ тебе всё простил.

Преступленья свои скрывая, ползал ты как смрадная вошь.

Но теперь, проститутка кривая, ты от нас никуда не уйдёшь!

Говори, змея, правду сущую — адреса, номера, имена!

Про воззренья свои, падла сучья, не моги и упоминать!

Не марай протокол, адреса говори,

адреса говори, всех, кто в заговоре!

(«Баллада о том, как издеваются над следствием»)

Сучка — это сокращенное наименование Специальной Уголовной Чрезвычайной Комиссии, главного органа управления гнииповскими внутренними делами. Основная функция Сучки — хватать гнииповцев, с тем, чтобы потом иногда разбираться, кто за что схвачен. Итог разбирательства никак не сказывается на статусе схваченности. Численность аппарата Сучки, подразделённого на агентов семи классов, составляет около половины населения ГНИИПИ. Случается, что Сучка начинает хватать сама себя.

Во главе Сучки стоит Сеня Гад, гнииповец в волосатой кепке. Днём и ночью бдит Сеня, раскрывая заговоры, распутывая коварные хитросплетения интриг и пронзая умственным взором сущность вещей. Так как считается, что в погоне за жар-птицей, существом злокозненным и в руки не дающимся, гнииповцы способны на всё, то работы у Сени достаточно. Не стоит и говорить, что суд и прокуратура в ГНИИПИ существуют только для нотариального оформления Сениных прозрений.

Только Сеня умеет уловить во внешне безобидных акциях признаки замысла ужасных преступлений. Только ему дано постичь, каким образом завышенная смета на ремонт канализационного люка таит намёк на расчёт ограбить овощной ларёк с применением оружия. То, что за этим кроется попытка ниспровергнуть существующий строй путём осуществления серии террористических актов, ясно уже и простым агентам. В глаза и по фамилиям, на ощупь, цвет и запах знает Сеня любого гнииповца. В дедуктивном сообразовании обстоятельств Сене нет равных. До нестерпимого блеска довёл Сеня искусство допроса. Сеня — единоличный автор организованной системы сбора информации, способствующей понижению процента раскрываемости преступлений. Принципы и дизайн системы вкратце описаны в следующем абзаце.

Памятуя, что преступление предпочтительнее предотвратить, нежели, допустивши, раскрыть, Сеня уставил всё ГНИИПИ специальными автоматами. На каждом автомате можно набрать установочные данные любого гнииповца, даже умерщвлённого, так как доподлинно известно, что особо злонамеренные негодяи стремятся мешать строительству передового общества и из-за гроба. Около автомата лежат, под охраной агента, жетоны с чеканкой «донос». Любой благожелатель может, в интересах государства, за самую умеренную плату, опустить жетон в щель автомата. Содержание доноса никого не интересует, так как известно, что дыма без огня не бывает. 3 (три) доноса — с соблюдением гуманного подхода, чтобы преступник имел время исправиться — и над автоматом загорается красная лампа. В тот же день гнииповца хватают.

— Ну, парень, — благожелательно говорит Сеня, — давай разбираться, чего ты натворил… И эту вот манеру — клеветать на народ, который тебя обезвредил — ты брось…

Плодотворность применяемых Сеней методов неописуема. Самые загадочные и запутанные дела становятся ясными, как сквозь магический кристалл. Например, обстоятельства дела таковы: ровно в полночь, вблизи от места некоего происшествия, мужской голос истошно вопил: «Ну, сука, так и знай!». Два часа спустя на том же месте некто невидимый злобно заорал сообщнику: «Уди, лигавый, нешто не видишь?» Наконец, согласно показаниям агента, в четыре часа утра там же из мглы раздался страшный крик: «Ты у меня, псина, завтра узнаешь!» Что именно должно было открыться завтра пониманию агента, осталось невыясненным. Во всяком случае, слова изобилующего орфографическими ошибками рапорта («тут ён заиржал, быдто конь») не дают к этому никакого ключа. Таким образом, преступление явственно кричит о себе, но в чересчур эмоциональной, чуждой протокольному языку фактов, форме. Но для могучего аналитического ума Сени всё становится ясным сразу. «Статья 58-ж» — мгновенно квалифицирует Сеня, «ещё указ об усилении в ночное время… а кто, который кричал? — а который кричал, это, надо быть, Митяй с Жёлтомалафеевской… и с тем котом у них дружба давняя. А мешки где? А мешки, надо быть, в канализацию бросили…» Разобравшись в ситуации, Сеня облегчённо вздыхает. Но передышка коротка и гений сыска приступает к текущим делам.