Лариса Соболева - Вся правда о небожителях

• Название: Вся правда о небожителях
• Автор: Лариса Соболева
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50057-4

Павел обожал свою жену Алисию и мечтал вылечить ее от порока сердца. До операции оставалось всего две недели…

Следователю Артему было очень жаль обезумевшего от горя мужа, но открыть дело он не мог, ведь доказать, что произошло убийство, невозможно…

Камилле нравилось разрушать чужие семьи и наблюдать за страданиями людей. Кто-то должен был ее остановить…

Некоторые считают себя всемогущими и легко заставляют других подчиняться своей воле. Но часто тот, кто возомнил себя богом, оказывается на дне самой глубокой пропасти…

---

В его латыни Марго не разобралась, а возражение у нее нашлось:

– Но причина-то видна – разрезана вена.

Да, сегодня Зыбин был не похож на себя: он выбрался из кресла без надобности, подошел к раскрытому окну, уставился в него, сложив на выступающем животе короткие руки. По нему никогда не видно – думает он или находится в праздном состоянии ума и духа. На подоконник сел голубь, раскрыл хвост, заходил, поворачивая голову и воркуя.

– Гули, гули, гули… – нежно заворковал Зыбин, и голубь, испугавшись, шумно улетел. – Экая пужливая птица, мала, а понимает: опасность здесь. Желание жить всякая тварь имеет… м-да… А причина не всегда, сударыня, ведет к мотиву, у нас как раз тот самый случай-с.

– Как так? – недоумевала она, он же ходил вокруг да около, толком не объясняя, в чем суть.

– А ответьте на вопрос: кому и зачем резать вену юной девице, которая наверняка не сделала никому ничего дурного?

Собственно, ответ напрашивался один, его Марго и высказала тоже в вопросительной форме, однако сомневаясь, что права:

– Над девушкой надругались?

Зыбин развернулся к ней лицом, но для чего, если он уставился в потолок и глубокомысленно рассуждал:

– Угу. Надругались и убили, чтоб она не обратилась в полицию и не опознала негодяев, – логично-с, весьма логично. Но, увы, она девственна, как, впрочем, и первая убитая. Я жду, сударыня, ваш оригинальный ответ.

Марго свыклась с тем, что Зыбин время от времени экзаменовал ее, причем в тот момент походил на занудливого директора гимназии, вызывающего оскомину у подопечных. Марго рисковала потерять в его глазах авторитет умной женщины (к слабому полу он относился однозначно: волос длинный – ум короткий), что было бы для нее сродни несчастью, но говорить всяческую чушь глупо, и она развела руками в стороны:

– Не знаю, у меня нет ответа.

– Так ведь и я не знаю! – воскликнул он почему-то весело. Но это был один миг, следом Зыбин стал серьезней батюшки во время литургии. – Обе девицы найдены за чертой города, первая – в реке, труп прибило к берегу. Вторая – в лесу. Обе смерти одинаковы: вскрыта вена на запястье, но! Но при этом крови не было ни на первой, ни на второй. Отчего ж так вышло?

– Первая была в воде…

– Да ерунда, сударыня. Кровь не так-то легко смыть, а ее было много, она должна задержаться в тканях одежды хоть самую малость, но крови нет. Чиркун повторно вчерась переворошил одежку.

– Что вы сами думаете, Виссарион Фомич?

– А ничего. Причина-то не ясна-с. И убивал не один человек, не менее двух.

– Неужели?

– У обеих девиц на теле кровоподтеки, о чем это говорит?

– Они оказывали сопротивление.

– Верно. Кабы была одна девица, то фантазия нам подсказала бы много мотивов, а тут их две-с! Они не похожи – сходите к анатому, он зарисовал обеих, – а раз не похожи, стало быть, родственницами не являются. По одежде – обе из бедных мещан, значит, делить с ними нечего; обе девственны, следовательно, убийцы их захватили не ради услады. За что же тогда убили? Отчего вену вскрыли, а не как-то иначе порешили? Однако надобность в убийстве была, я глубоко в том убежден. Мало того, мне думается, убийцы избрали единственно необходимый для них способ, но к мотиву ничто не ведет, надобно знать причину.

Вот уперся он в разницу причины и мотива! Но к радости Марго, Зыбин не принял ее в штыки, как бывало раньше, и это колоссальная победа. А его умствование она перевела по-своему: нужно ответить на вопрос – что хотели убийцы в результате смерти девушек. «Хм, а ведь это и есть причина… – подумала Марго. – Или все же мотив? Кажется, я запуталась».

– Что вы намерены делать? – вслух спросила она.

От окна он не торопясь проделал путь к своему креслу, подаренному ею, тяжело опустился в него, поерзал, устраиваясь удобней, и только отдышавшись, сказал:

– Ждать, сударыня.

– Ждать? Чего?

– Когда объявятся родственники убитых, не исключаю, что с их помощью кое-что прояснится. До сих пор никто не заявлял о пропаже – не странно ли? Ведь девицы где-то и с кем-то жили, не так ли?

– Разумеется, – согласилась она. – А как вы собираетесь искать убийц?

Наконец он стал похож на себя: взглянул на нее, как на абсолютную дуру, в этом взгляде проявилась вся его домостроевская натура. Ну, хотя бы интонация Зыбина не несла того же заряда.

– Кого искать, ваше сиятельство, ежели мы не понимаем смысла преступлений? – Он шумно вздохнул, подумал. – Сдается мне, вчерашний труп не последний.

– Бог с вами, Виссарион Фомич, – ужаснулась она.

– Бог-то с нами, а вот преступники про него забыли-с. Что граф Ростовцев, вернулся из Петербурга?

– Прислал письмо, его задерживают там дела.

Диалог плавно перешел на бытовые темы, чего раньше не случалось, а означало это, что Виссарион Фомич впустил Марго в душу, трудно и со скрипом, но впустил. И даже иногда премило улыбался.

5

– Паша, поешь.

Ольга поставила перед ним тарелку с куском мяса и тушеными овощами, но он курил, глядя в одну точку где-то на полу, оставив без внимания и ее, и еду. Пепельница была полна окурков, курит он теперь везде, в данный момент – в гостиной, которая со смертью Алисии опустела. Нет, все осталось на местах, как было, но вакуум ощущался в каждом уголке, а появлявшиеся здесь люди не заполняли пустоты, напротив, она чувствовалась острее. Алисию похоронили день назад, Ольга добровольно взяла на себя обязанности смотрительницы, не оставляя Рогозина наедине с бедой, а переживал он как… пожалуй, точного слова не подобрать, хотя Павел не демонстрировал эмоций.

– Паша, – она попыталась взять его внимание на себя.

Ольга не жалела его, то есть в душе, конечно, очень жалела, но ни словами, ни взглядом, ни вздохами-охами не усугубляла и без того тяжелую атмосферу. Сочувствие можно выразить и другими способами: вниманием, заботой и простым присутствием, чтоб человек не чувствовал себя отрезанным от мира.

– Паша, ты слышишь меня?

– Слышу, – наконец ответил он.

– Еда на столе, поешь, иначе загнешься.

– Не загнусь. Дай адрес.

– Опять старая песня! – всплеснула руками Ольга. – Не дам. И не проси, я тебе сто раз повторяла, повторю и сто первый: не дам, потому что боюсь за тебя.

– А мне кажется, за нее.

– Думай, как тебе удобно, я же не смогу переубедить тебя.

Что примечательно в ней – умение владеть ситуацией, видимо, эта черта заложена в генах. Ольга знала на подсознательном уровне, когда стукнуть кулаком, когда перейти на мягкий тон, когда промолчать или, наоборот, заговорить, а главное – что говорить. Манипуляторов сейчас пруд пруди, в некоторой степени она из их числа, потому и ценят ее на работе, но что характерно – Ольга не дружит с подлостью, как подавляющая часть подобных людей, поэтому Павел терпел ее.

– Адрес, – упрямо повторил он.

– Нет.

– Тогда уходи.

– Не дождешься.

– Слушай, я без нянек способен обойтись, или ты думаешь, повешусь?

– Не думаю, но не уйду, несмотря на твое хамство. Короче, Паша, я отправляюсь спать, а ты все-таки поешь.

Она двинулась к комнате для гостей, но остановилась, услышав маниакальную фразу:

– Я найду ее сам.

– Завтра поговорим об этом. Иди отдыхать.

На четыре дня Камилла залегла в подполье, из съемной квартиры не выходила, но на звонки отвечала и на вопрос, куда она пропала, полушутя трещала одно и то же:

– Вирус подхватила, температурю. Чтоб не распространять бациллы, которые размножаются в городах, как китайцы, я уехала в дом отдыха. Лежу, несчастная, в одноместном люксе и страдаю от дефицита общения.

Вирус с одноместным люксом за тридевять земель она придумала, чтоб не рвались проведать. Кстати, сама Камилла никогда не ходила к больным знакомым, у нее же один иммунитет на все части тела, нечего его истощать чужими заразами. Когда звонили в дверь, она подкрадывалась на цыпочках и смотрела в глазок, а то вдруг кто-то нужный уйдет, потом гоняйся за ним. Однако звонили редко, те, кого она хотела бы видеть, не заходили, остальные перебьются, в конце концов, ей не помешает безделье – это и отдых, и время, которое можно потратить на анализ обстоятельств.

Затаилась она из-за Рогозина, мало ли что стукнет ему в голову, тем более Ольга так и не сказала, сдала она ее Павлу или проявила женскую солидарность. Хотелось бы знать и то, каким образом он выяснил, что с его женой пошутила именно Кама. Но Оля не брала трубку, это злило интриганку. Если б приятельница была замужем, она жестоко поплатилась бы за свою невоспитанность, да таких замуж не зовут. Казалось бы, все при ней: фигура, смазливая мордаха, ум, успех, а не берут в жены. И не возьмут никогда. Потому что в век сексуальной революции, когда журналы и экран пестрят обнаженкой, мужчины не нуждаются в постном меню, какой является правильная и строгая Оля.

Итак, пораскинув мозгами, Кама пришла к логическому выводу: за несколько дней Рогозин пар выпустит, поостынет и ничего катастрофического не случится. Человек опасен в первый момент шока, когда не контролирует себя, позже уже включается инстинкт самосохранения, но высидеть, выждать время необходимо. В дверь позвонили, Камилла на цыпочках, не дыша, подкралась…