Аластер Рейнольдс - Космический Апокалипсис

• Название: Космический Апокалипсис
• Автор: Аластер Рейнольдс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-008007-7

Аластер Рейнольдс (родился в 1966 году в Южном Уэльсе) — ученый-астрофизик, дебютировавший в научной фантастике романом «Космический Апокалипсис» — романом, который критика назвала «самым масштабным произведением со времен „Гипериона“ и „книгой, составившей достойную конкуренцию творчеству Питера Гамильтона и Йэна Бэнкса“»… От древней, давно исчезнувшей инопланетной цивилизации осталось немногое. Только — артефакты. Артефакты таинственные — и смертельно опасные для людей. Артефакты, тайну которых необходимо разгадать любой ценой. Потому что от этого зависит — быть или не быть Космическому Апокалипсису, катастрофе, что унесет миллиарды жизней… Кто откроет тайну артефактов? Возможно, ближе всего к истине стоят двое — ученый, правящий инопланетной колонией землян, и его смертельный враг и вынужденная союзница — космическая авантюристка…

---

— Но так же не может продолжаться! Не может же оно само отыскать себе цель и нанести по ней удар?

Вольева взглянула на свой браслет. Может быть, цифры показаний не верны, может, произошло замыкание в системе мониторинга… Она надеялась, что дело именно в этом, так как то, что сейчас сообщал ей браслет, было очень скверными новостями.

Орудие из Тайника двигалось.

Фолкэндер сдержал свое обещание: операции, которые он проделывал над глазами Силвеста, редко были приятны, чаще — весьма болезненны, а иногда делали пациента жертвой настоящей агонии. В течение нескольких дней хирург Слуки истощал мешок своего умения, обещая Силвесту вернуть ему такие важные функции, как цветное зрение, возможность ощущать перспективу и плавные движения, но пока ему так и не удалось убедить больного в том, что врач обладает нужными для этого техническими средствами и необходимым опытом. Силвест же объяснял Фолкэндеру, что его глаза с самого начала не были идеальны. У Кэлвина не хватало необходимых инструментов. Но даже то примитивное зрение, которое дал ему Кэлвин, было лучше, нежели тот унылый, бесцветный, двигающийся рывками мир, в котором он сейчас оказался. И тем не менее Силвест уже не в первый раз выражал мнение, что страдания, связанные с ремонтом глаз, не стоят тех результатов, которых хотел добиться хирург.

— Я думаю, вам лучше бросить это дело, — говорил он.

— Я вылечил Слуку, — отвечал Фолкэндер, а в поле зрения Силвеста плясало чудовищно окрашенное слоистое и плоское изображение дергающейся человеческой фигуры. — Вы — ничуть не более сложная проблема.

— Ну и что будет, если вы вернете мне зрение? Свою жену я не увижу, так как этого не разрешает Слука. А стена в камере — это всего лишь стена в камере, как бы отчетливо ты ее ни видел, — он замолчал, так как волна боли хлестнула его по вискам. — А если по правде, то, возможно, слепота даже лучше. В этом случае реальность не обязательно будет лупить тебя по зрительному нерву каждый раз, когда ты открываешь глаза.

— Нет у вас глаз, доктор Силвест! — Фолкэндер дернул что-то, и поле зрения Силвеста покрылось очень болезненными розовыми розетками. — А поэтому, прошу вас, бросьте вы жалеть себя. Вам это не идет. Кроме того, вполне возможно, что вам не придется так долго пялиться именно на эти тюремные стены.

Силвест заинтересовался.

— Что имеется в виду?

— Имеется в виду, что скоро многое придет в движение, если то, что я слыхал, — хоть наполовину правда.

— Какая информационная насыщенность!

— Я слышал, что у нас вскоре могут появиться гости, — сказал Фолкэндер, дополняя свой ответ новым болезненным уколом.

— Хватит вам говорить загадками. Когда вы говорите «у нас», то кого вы имеете в виду? И что за гости?

— Все, что до меня доходит, — слухи, доктор Силвест. Я уверен, что в должное время Слука сама расскажет вам обо всем.

— Не рассчитывайте на это, — пробурчал Силвест, который не питал особых иллюзий насчет мнения Слуки о его — Силвеста — полезности. Со времени прибытия в Мантель он пришел к прочному убеждению, что Слука держит его здесь только потому, что он служит ей чем-то вроде кратковременного развлечения. Он для нее лишь сказочный зверь, полуприрученный, но весьма сомнительной полезности и еще меньшей необходимости. Он не думал, что она доверится ему, если дело будет сколько-нибудь важным, а если и доверится, то только по одной из двух причин: или ей будет мало собственной стены для разговора, или она изобрела новое средство допекать его словесной пыткой. Уже несколько раз она намекала на идею погрузить его в глубокий сон на то время, пока она придумает для него какую-либо форму практического использования. «Я была права, когда поймала вас, — говорила она, — и я не утверждаю, что вы вообще бесполезны. Просто мне пока не приходит в голову, как вас лучше использовать. Но зато я не вижу смысла позволять кому-то другому использовать вас в своих интересах». Из этой точки зрения Силвест сделал здравый вывод, что Слуке достаточно безразлично, будет он жить или нет. Живым он доставлял ей развлечение и в перспективе мог даже принести какую-то пользу, если баланс сил в колонии изменится. С другой стороны, его немедленное убийство вряд ли вызвало бы серьезные неприятности. Более того, оно придало бы Силвесту новое качество: он уже никогда не мог бы восстать против Слуки.

В свое время пришел конец и болям, которые он терпел во имя будущего. Он вернулся в мир спокойного света и почти приемлемых расцветок. Силвест часто подносил руку к глазам, медленно поворачивая из стороны в сторону, наслаждаясь ее прочностью и объемностью. На коже виднелись линии и складки, о которых он напрочь забыл, хотя прошли лишь десятки дней или несколько недель с тех пор, как его ослепили в туннелях амарантянского города.

— Совсем как новенькие, — сказал Фолкэндер, складывая свои инструменты в автоклав. Странная перчатка с металлическими щупальцами отправилась туда в последнюю очередь. Когда Фолкэндер снимал ее со своих женственных пальцев, она сжималась и дергалась, будто выброшенная на песок медуза.

— Усилить освещение, — приказала Вольева своему браслету, когда лифт доставил их в тот отсек, где хранилось оружие из Тайника.

Ощущение собственного веса вернулось к ним сразу же, как только кабина лифта стала сбрасывать скорость. Когда лифт остановился в зале, свет тут же вспыхнул, освещая колоссальные формы странного назначения.

— Где он? — спросила Хоури.

— Подожди, — отозвалась Вольева. — Мне надо сориентироваться.

— Я не вижу, чтоб что-то двигалось.

— Я — тоже… пока.

Вольева прижалась к стеклянной стенке кабины и, склонив голову набок, пыталась заглянуть за угол того орудия, которое казалось самым огромным. Ругаясь про себя последними словами, она заставила кабину спуститься еще на двадцать — тридцать метров и нашла такое положение, при котором пульсация красного света в кабине прекратилась, равно как и вой сирены.

— Взгляни, — сказала Хоури, когда наступило подобие тишины. — Не двигается ли там что-то?

— Где?

Она ткнула пальцем почти вертикально вниз. Вольева еще сильнее склонила голову, а затем снова отдала приказ:

— Вспомогательное освещение в квадрант пять помещения Тайника, — затем обратилась к Хоури: — Давай посмотрим, что надо этой свинье.

— Ты ведь говорила об этом не всерьез?

— О чем?

— О сбое в системе мониторинга?

— Конечно, нет, — ответила Вольева и еще сильнее сощурилась, когда дополнительное освещение включилось, залив ослепительным светом ту часть зала, которая находилась прямо под ногами. — Это просто был оптимистический взгляд на вещи, который я начинаю быстро терять.

Данное оружие, сказала Вольева, принадлежит к числу разрушителей планет. Она не уверена, что разбирается в принципах его устройства, а еще менее в том, каковы последствия его применения. Но кое-что она подозревает. Она испытала его годы назад на самом низком пределе его возможностей. Против маленькой луны. Если экстраполировать, а она здорово умеет экстраполировать, то это орудие может уничтожить планету с расстояния сотен астрономических единиц. Внутри него имеются такие штуковины, в которых наблюдаются перепады гравитации, равные тем, что имеют место в Черных Дырах, и, к ее удивлению, эти штуковины не обнаруживают желания испариться. Каким-то образом эта установка создает солитон — уединенную волну — в геодезической структуре пространства-времени.

И вот это орудие ожило без ее команды. Оно скользило по залу, пользуясь сетью рельсов, которые должны были неизбежно вывести его в открытый космос. Это было вроде как, если бы небоскреб вышел прогуляться по городу.

— Что мы можем предпринять?

— Предлагай, я готова слушать.

— Знаешь ли, тебе придется согласиться с тем, что у меня было не так уж много времени, чтобы пораскинуть мозгами.

— Ладно, давай же, Хоури!

— Надо попробовать заблокировать его, — лоб Хоури наморщился, будто она не только напряженно думала, но еще и испытывала жесточайшую мигрень. — У тебя ведь тут должны быть шаттлы?

— Да, но…

— Тогда воспользуйся одним из них, чтобы заблокировать выход. Или по тебе это слишком уж примитивно?

— В данный момент таких слов как «слишком примитивно» в моем словаре нет.

Вольева поглядела на свой браслет. Орудие продолжало двигаться вдоль стены зала, больше всего напоминая огромного панцирного слизняка, ползущего по собственному скользкому следу. В конце зала стала открываться гигантская диафрагма. Через этот пролет рельсы вели в темное помещение, расположенное под залом. Сейчас орудие находилось уже на уровне арки.

— Я могу заставить прийти в движение один из шаттлов… только на его вывод за пределы корабля потребуется слишком много времени. Боюсь, мы не успеем…