Иван Тургенев - Том 8. Повести и рассказы 1868-1872

• Название: Том 8. Повести и рассказы 1868-1872
• Автор: Иван Тургенев
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1981

В восьмой том включены повести и рассказы: «История лейтенанта «Ергунова», «Бригадир», «Несчастная», «Странная история», «Степной король Лир», «Стук… стук… стук!» и «Вешние воды».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

История, которую рассказал мне Теглев, была вкратце следующая. У него в Петербурге, кроме сановного дяди, жила тетка, женщина не сановная, но с состоянием. Будучи бездетной, она взяла к себе в приемыши девочку, сиротку, из мещанского сословия, дала ей приличное воспитание и обращалась с ней как с дочерью. Звали ее Машей. Теглев виделся с нею чуть не каждый день. Кончилось тем, что они оба друг в друга влюбились, и Маша отдалась ему. Это вышло наружу. Тетка Теглева страшно рассердилась, с позором прогнала несчастную девушку из своего дома и переехала в Москву, где взяла барышню из благородных к себе в воспитанницы и наследницы. Вернувшись к прежним родственникам, людям бедным и пьяным, Маша терпела участь горькую. Теглев обещался жениться на ней — и не исполнил своего обещания. В последнее свое свидание с нею он принужден был высказаться: она хотела узнать правду — и добилась ее. «Ну, — промолвила она, — коли мне не быть твоей женою, так я знаю, что мне остается сделать». С этого последнего свиданья прошло недели две с лишком.

— Я ни на минуту не обманывался насчет значения ее последних слов, — прибавил Теглев, — я уверен, что она покончила с жизнью, и… и что это был ее голос, что это она звала меня туда… за собою… Я узнал ее голос… Что ж, один конец!

— Но отчего же вы не женились на ней, Илья Степаныч? — спросил я. — Вы её разлюбили?

— Нет; я до сих пор люблю ее страстно!

Тут я, господа, уставился на Теглева. Вспомнился мне другой мой знакомый, человек очень смышленый, который, обладая весьма некрасивой, неумной и небогатой женой и будучи очень несчастлив в супружестве, на сделанный ему при мне вопрос: почему же он женился? вероятно, по любви? — отвечал: «Вовсе не по любви! А так!» А тут Теглев любит страстно девушку и не женится. Что ж, и это тоже — так?!

— Отчего же вы не женитесь? — спросил я вторично. Сонливо-странные глаза Теглева забегали по столу.

— Этого… в немногих словах… не скажешь, — начал он запинаясь. — Были причины… Да притом она… мещанка. Ну и дядя… я должен был принять и его в соображение.

— Дядю вашего? — вскрикнул я. — Но на какой чёрт вам ваш дядя, которого вы только и видите, что в Новый год, когда с поздравлением ездите? На его богатство рассчитываете? Да у него самого чуть не дюжина детей!

Я говорил с жаром… Теглева покоробило, и он покраснел… покраснел неровно, пятнами…

— Прошу не читать мне нотаций, — промолвил он глухо. — Впрочем, я не оправдываюсь. Загубил я ее жизнь — и теперь надо будет долг выплатить…

Он опустил голову — и умолк. Я тоже ничего сказать не нашелся.

XI

Так мы сидели с четверть часа. Он глядел в сторону, а я глядел на него и заметил, что волосы у него надо лбом как-то особенно приподнялись и завились кудрями, что, по замечанию одного военного лекаря, на руках которого перебывало много раненых, всегда служит признаком сильного и сухого жара в мозгах… Опять мне пришло в голову, что над этим человеком действительно тяготеет рука судьбы и что товарищи его недаром видели в нем нечто фатальное. И в то же время я внутренно осуждал его. «Мещанка! — думалось мне, — да какой же ты аристократ?»

— Может быть, вы меня осуждаете, Ридель, — начал вдруг Теглев, как бы угадав, о чем я думал. — Мне самому… очень тяжело. Но как быть? Как быть?

Он оперся подбородком на ладонь и принялся покусывать широкие и плоские ногти своих коротких и красных, как железо твердых пальцев.

— Я того мнения, Илья Степаныч, что надо вам сперва удостовериться, точно ли ваши предположения справедливы… Быть может, ваша любезная здравствует. («Сказать ему о настоящей причине стука? — мелькнуло у меня в голове. — Нет, после».)

— Она мне ни разу не писала с тех пор, как мы в лагере, — заметил Теглев.

— Это еще ничего не доказывает, Илья Степаныч.

Теглев махнул рукою.

— Нет! Ее уже наверное больше на свете нет. Она меня звала…

Он вдруг повернулся лицом к окну.

— Опять кто-то стучит!

Я невольно засмеялся.

— Ну, уж извините, Илья Степаныч! На сей раз это у вас нервы. Видите: рассветает. Через десять минут солнце взойдет — теперь уже четвертый час, а привиденья днем не действуют.

Теглев бросил на меня сумрачный взгляд и, промолвив сквозь зубы: «Прощайте-с», лег на лавку и повернулся ко мне спиною.

Я тоже лег — и, помнится, прежде чем заснул, подумал, что к чему это Теглев всё намекает на то, что намерен… лишить себя жизни! Что за вздор! что за фраза! По собственной воле не женился… бросил… а тут вдруг убить себя хочет! Смысла нет человеческого! Нельзя не порисоваться!

С этими мыслями я заснул очень крепко, и когда я открыл глаза, солнце стояло уже высоко на небе — и Теглева не было в избе…

Он, по словам его слуги, уехал в город.

XII

Я провел весьма томительный и скучный день. Теглев не возвратился ни к обеду, ни к ужину; брата я и не ожидал. К вечеру опять распространился густой туман, еще пуще вчерашнего. Я лег спать довольно рано. Стук под окном разбудил меня.

Пришла моя очередь вздрогнуть!

Стук повторился — да так настойчиво-явственно, что сомневаться в его действительности было невозможно. Я встал, отворил окно и увидал Теглева. Закутанный шинелью, в надвинутой на глаза фуражке, он стоял неподвижно.

— Илья Степаныч! — воскликнул я, — это вы? Мы прождались вас. Войдите. Али дверь заперта?

Теглев отрицательно покачал головою.

— Я не намерен войти, — произнес он глухо, — я хотел только попросить вас передать завтра это письмо батарейному командиру.

Он протянул мне большой куверт, запечатанный пятью печатями. Я изумился — однако машинально взял куверт. Теглев тотчас отошел на середину улицы.

— Постойте, постойте, — начал я, — куда же вы? Вы только теперь приехали? И что это за письмо?

— Вы обещаетесь доставить его по адресу? — промолвил Теглев и отступил еще на несколько шагов. Туман запушил очертания его фигуры. — Обещаетесь?

— Обещаюсь… но сперва…

Теглев отодвинулся еще дальше — и стал продолговатым, темным пятном.

— Прощайте! — раздался его голос. — Прощайте, Ридель, не поминайте меня лихом… И Семена не забудьте…

И самое пятно исчезло.

Это было слишком. «О фразер проклятый! — подумал я. — Нужно же тебе всё на эффект бить!» Однако мне стало жутко; невольный страх стеснял мне грудь. Я накинул шинель и выбежал на улицу.

XIII

Да; но куда было идти? Туман охватил меня со всех сторон. На пять, на шесть шагов вокруг он еще сквозил немного, а дальше так и громоздился стеною, рыхлый и белый, как вата. Я взял направо по улице деревушки, которая тут же прекращалась: наша изба была предпоследняя с краю, а там начиналось пустынное поле, кое-где поросшее кустами; за полем, с четверть версты от деревни, находилась березовая рощица — и через нее протекала та самая речка, которая несколько ниже огибала деревню. Всё это я знал хорошо, потому что много раз видел всё это днем; теперь же я ничего не видел — и только по большей густоте и белизне тумана мог дегадываться, где опускалась почва и протекала речка. На небе бледным пятном стоял месяц — но свет его не в силах был, как в прошлую ночь, одолеть дымную плотность тумана и висел наверху широким матовым пологом. Я выбрался на поле — прислушался… Нигде ни звука; только кулички посвистывали.

— Теглев! — крикнул я. — Илья Степаныч!! Теглев!!

Голос мой замирал вокруг меня без ответа; казалось, самый туман не пускал его дальше.

— Теглев! — повторил я.

Никто не отозвался.

Я пошел вперед наобум. Раза два я наткнулся на плетень, раз чуть не свалился в канаву, чуть не споткнулся о лежавшую на земле крестьянскую лошаденку…

— Теглев! Теглев! — кричал я.

Вдруг, позади меня, в самом близком расстоянии, послышался негромкий голос:

— Ну вот я… Что вы хотите от меня?

Я быстро обернулся…

Передо мною, с опущенными руками, без фуражки на голове стоял Теглев. Лицо его было бледно; но глаза казались оживленными и больше обыкновенного… Он протяжно и сильно дышал сквозь раскрытые губы.

— Слава богу!.. — воскликнул я в порыве радости, — и схватил его за обе руки. — Слава богу! Я уже отчаивался найти вас. И не стыдно вам так пугать меня? Илья Степаныч, помилуйте!

— Что вы хотите от меня? — повторил Теглев.

— Я хочу… я хочу, во-первых, чтобы вы вместе со мною вернулись домой. А во-вторых, я хочу, я требую, требую от вас, как от друга, чтобы вы немедленно мне объяснили, что значат ваши поступки — и это письмо к полковнику? Разве с вами в Петербурге случилось что-нибудь неожиданное?

— Я в Петербурге нашел именно то, что ожидал, — отвечал Теглев, всё не трогаясь с места.

— То есть… вы хотите сказать… ваша знакомая… эта Маша…