Виктор Гюго - Том 15. Дела и речи

• Название: Том 15. Дела и речи
• Автор: Виктор Гюго
• Жанр: Публицистика

В настоящий том включено подавляющее большинство публицистических произведений Виктора Гюго, составляющих его известную трилогию "Дела и речи".

Первая часть трилогии - "До изгнания" включает статьи и речи 1841-1851 годов, вторая часть - "Во время изгнания" - 1852-1870 годов, третья часть - "После изгнания" - 1870-1885 годов.

---

Господа народные представители, вся проблема состоит в положении народа. Я говорил об этом менее года тому назад в другом Собрании и имею право повторить это сегодня здесь; уже в течение многих лет весь вопрос сводится к бедствиям народа: к бедствиям деревни, страдающей от недостатка рабочих рук, и к бедствиям города, страдающего от их избытка; к бедствиям рабочего, лишенного работы и задыхающегося в своей каморке от недостатка воздуха; к бедствиям ребенка, вынужденного ходить босиком; к бедствиям несчастных девушек, которых гложет нужда и пожирает проституция; к бедствиям бездомных стариков, которых отсутствие социальной справедливости толкает на отрицание справедливости божественной; вопрос стоит о тех, кто страдает, о тех, кто мерзнет и голодает. Вот в чем состоит вопрос. (Возгласы: «Да! Да!»)

Так вот, я, сам — социалист, обращаюсь к нетерпеливым социалистам: неужели вы думаете, что эти страдания не раздирают нам сердце? Неужели вы думаете, что мы равнодушно взираем на них? Разве вы можете думать, что эти страдания не вызывают в нас самого искреннего уважения, глубочайшей любви, самого пламенного и проникновенного сочувствия? О! Как вы заблуждаетесь, если думаете так! (Глубокое волнение в зале.) Однако сейчас, в переживаемый нами момент, мы говорим вам следующее.

После великих февральских событий, в результате глубоких потрясений, которые повлекли за собой неизбежные крушения, в бедственном положении оказалась не только часть населения, именуемая обычно народом; бедствия распространились на всю нацию в целом. Не стало доверия, кредит, промышленность, торговля пришли в упадок, резко сократился спрос на товары, сбыт затруднен, число банкротств непрерывно растет, заработная и арендная плата не выплачиваются, все подкосилось разом, богатые семьи стеснены в средствах, семьи среднего достатка обнищали, а бедные семьи голодают.

Я считаю, что революционная власть просчиталась. В этом повинны ошибочные поступки, а также в первую очередь роковое стечение обстоятельств.

Социальная проблема была поставлена. Что касается меня, вот как я понимал пути ее разрешения: никого не запугивать, всех успокоить, предоставить тем классам, которых до сих пор называют обездоленными, возможность пользоваться социальными благами, то есть обеспечить им образование, благосостояние, изобилие продуктов потребления, дешевую жизнь, небольшую собственность…

Голоса нескольких членов Собрания. Превосходно!

Голоса с разных сторон. Мы с вами согласны. Но как этого достигнуть?

Виктор Гюго. Одним словом — распространить богатства на низшие слои общества. Сделано же обратное: распространили нищету на верхние слои.

Что же получилось в результате? Мрачная обстановка, при которой все то, что еще не потеряно, находится под угрозой, а все то, чему не угрожает опасность, поставлено под вопрос; наступило, я это повторяю, всеобщее оскудение, на фоне которого бедствия народа — не более как осложняющее обстоятельство, душераздирающая деталь огромной катастрофы.

Мою невыразимую скорбь усугубляет еще и то, что нашими несчастиями пользуются, что на них наживаются другие. В то время как Париж бьется в припадке, который наши враги ошибочно принимают за агонию, Лондон торжествует, Лондон празднует; торговля там возросла втрое, промышленность, богатство, роскошь перекочевали туда. О! Те, кто будоражит улицу, те, кто гонит народ на городские площади, те, кто призывает к беспорядкам и восстаниям, те, кто своими действиями вызывает утечку капиталов и закрытие магазинов, — все эти люди не в ладах с логикой — я это легко допускаю, но я не могу примириться с мыслью, что они к тому же и плохие французы, и я говорю им, я кричу им: будоража Париж, возбуждая массы, провоцируя смуту и мятеж, понимаете ли вы, что творите? Вы укрепляете силы, величие, богатство, мощь, процветание и преобладание Англии. (Длительное движение в зале.)

Да, в переживаемый нами час Англия, усмехаясь, усаживается на краю той пропасти, в которую падает Франция. (Сильное волнение в зале.) О! Бесспорно, бедствия народа волнуют нас; мы принадлежим к числу тех, кому они причиняют наибольшие страдания. Да, бедствия народа волнуют нас, но бедствия Франции нас также тревожат. Мы испытываем глубокую жалость к рабочему, подвергающемуся алчной и жестокой эксплуатации, к голодному ребенку, к безработной и лишенной поддержки женщине, к пролетарским семьям, влачащим в течение длительного времени жалкое, угнетенное существование; но мы испытываем не меньшую жалость к родине, распятой на кресте революций и истекающей кровью, к Франции, нашей священной Франции, которая, если все это продлится, потеряет свою мощь и свое величие, потеряет свой свет в глазах вселенной. (Возглас: «Превосходно!») Невозможно допустить, чтобы эта агония продолжалась; невозможно допустить, чтобы разорение и упадок поглотили и уничтожили шаг за шагом все жизненные силы нашей страны.

Возглас. Как это сделать?

Виктор Гюго. Как сделать? Я только что сказал: обеспечить спокойствие на улицах, единение в городах, сильное правительство, добрую волю в труде, добросовестность во всем. (Возглас: «Да! Это правильно!»)

Я повторяю: агония не должна продолжаться; нельзя допустить, чтобы все жизненные силы были погублены одна за другой. Кому это может быть полезно у нас? С каких пор нищета богачей стала богатством бедняков? В таком положении я мог бы усмотреть месть долго страдавших классов, но я никак не могу усмотреть в этом счастья для них самих. (Возглас: «Превосходно!»)

В этой крайне сложной обстановке я от глубины сердца, со всей искренностью обращаюсь к философам-зачинателям, к мыслителям-демократам — к социалистам, и говорю им: среди вас есть благородные сердца, могучие и доброжелательные умы, вы, так же как и мы, хотите блага Франции и человечеству. Так помогите же нам! Помогите! Ведь налицо не только бедственное положение рабочих, но и бедствие всей Франции. Не сейте же возбуждения там, где нужно умиротворять, не вооружайте несчастье одних против несчастья других; не поднимайте мятеж отчаяния против отчаяния. (Возглас: «Превосходно!»)

Берегитесь же! Два бича занесены над вами, два чудовища стоят за вами и за нами и рычат во тьме; это — гражданская война и война рабов (волнение в зале), иными словами — лев и тигр; не спускайте их с цепи! Во имя неба — помогите нам!

Во всех тех случаях, когда вы не посягаете на семью и собственность, эти святые основы, на которых зиждется вся цивилизация, мы признаем вместе с вами новые стремления человечества; признайте же вместе с нами сегодняшние потребности общества. (Движение в зале.)

Г-н Флокон, министр земледелия и торговли. Скажите лучше — «постоянные потребности».

Голос. Извечные потребности.

Виктор Гюго. Я слышу, что кто-то сказал «извечные потребности». Мне кажется, что я высказал свою мысль достаточно ясно для того, чтобы меня правильно поняли. (Возгласы: «Да! Да!») Не может быть сомнения в том, что человек, выступающий перед вами, не принадлежит к числу людей, отрицающих или ставящих под сомнение извечные потребности общества. Я указываю на неотложную необходимость избежать надвигающуюся на нас страшную опасность, и перед лицом этой серьезной опасности я взываю ко всем добрым гражданам независимо от цвета и оттенка, ко всем тем, кто хочет блага Франции и величия своей страны, и я говорю тем мыслителям, к которым я только что обращался: поскольку народ вам верит, поскольку вы обладаете сладостным и бесценным даром внушать к себе любовь, поскольку народ прислушивается к вам, я заклинаю вас, — внушите ему, что он не должен руководствоваться чувством гнева и устремляться на путь разрыва, внушите ему, что он не должен форсировать события, внушите ему необходимость возвращения к порядку, к мыслям о труде и мире, ибо будущее несет благо для всех, несет благо для народа! Нужно всего лишь немного терпения и духа братства; и было бы ужасно, если бы Франция — этот первый корабль во флоте всех наций — из-за бунта экипажа затонул бы у входа в великолепную гавань, ожидающую человечество, гавань, которую сноп яркого света уже позволяет нам различать. (Возгласы: «Превосходно! Превосходно!»)

ЗА СВОБОДУ ПЕЧАТИ И ПРОТИВ АРЕСТА ПИСАТЕЛЕЙ

Я чувствую, что Собрание с нетерпением ожидает прекращения прений; поэтому я скажу всего несколько слов. (Возгласы: «Говорите! Говорите!»)

Я принадлежу к числу тех, кто убежден — сейчас более, чем когда-либо, в особенности со вчерашнего дня, — что при нынешних обстоятельствах добрый гражданин обязан воздерживаться от всего того, что может ослабить власть, столь необходимую для поддержания общественного порядка. (Возглас: «Превосходно!»)