Кнут Гамсун - Последняя отрада

• Название: Последняя отрада
• Автор: Кнут Гамсун
• Жанр: Классическая проза
• ISBN: 5-85869-043-2

Кнут Гамсун (настоящая фамилия - Педерсен) родился 4 августа 1859 года, на севере Норвегии, в местечке Лом в Гюдсбранндале, в семье сельского портного. В юности учился на сапожника, с 14 лет вел скитальческую жизнь.

В книгу известного норвежского писателя вошли два романа "Последняя отрада" и "Последняя глава".

---

Она сказала мне, что ей двадцать семь лет и что ей все опротивело и надоело, а больше всего ее учительство.

Но почему же она обрекла себя на такую жизнь? - О, просто из моды!- ответила она. - Мои подруги также решили идти по пути науки, изучать языки, грамматику и тому подобное,- это было так интересно. Мы решили сделаться самостоятельными и зарабатывать много денег. Да, как бы не так. Как я была бы благодарна за угол, хотя бы самый тесный уголок, но мой собственный… А все эти долгие годы учения. Некоторые из моих товарок были богаты, но у нас, бедных, не было таких платьев и руки наши не были такими выхоленными, как у них. И вот мы начали избегать домашней работы, чтобы поберечь руки. Стирка, приготовление кушаний и починка белья - все выпало на долю матери и сестер, а мы, студентки, сидели и старались добиться того, чтобы у нас были ангельские ручки. Ведь мы сошли с ума, я говорю это совершенно искренно. В те годы мы прониклись теми извращенными понятиями, с которыми нам предстояло прожить потом всю жизнь; мы поглупели от школьных познаний, мы приобрели малокровие и потеряли душевное равновесие: иногда на нас нападало безнадежное уныние и мы приходили в отчаяние от нашей горькой участи, иногда же нас охватывала истерическая веселость, и мы кичились нашими экзаменами и нашим изяществом. Мы были гордостью семьи. Да к тому же мы стали самостоятельными. Мы получили места в конторах с жалованьем в сорок крон в месяц; дело в том, что студенток развелось слишком много, мы уже не представляли собой исключения, нас были сотни, а потому нам дали только сорок крон. Из этих сорока крон тридцать уходило отцу и матери за содержание, а десять мы оставляли себе. А это все равно, что ничего. Мы должны были хорошо одеваться в конторах, к тому же мы были молоды и любили погулять. Нам не по силам была такая жизнь, мы делали долги, некоторые из нас вышли замуж за таких же бедняков, как мы сами. Ненормальные условия замкнутой школьной жизни способствовали тому, что мы прониклись нездоровыми понятиями,- мы считали необходимым бравировать и не отступать ни перед чем. Многие из нас совсем сбились с пути, некоторые вышли замуж и, конечно, с такими понятиями проявили полную неприспособленность к семейной жизни, другие уехали в Америку и исчезли там. Но я уверена, что все они все-таки кичатся своими языками и экзаменами. И это все, что у них осталось,- у них нет ни радостей, ни здоровья, ни невинности, но зато они выдержали экзамен в университете. Господи, Боже мой!

- Но ведь некоторые из вас сделались учительницами и получают хорошее жалованье?

- Хорошее жалованье? Но ведь для этого надо было начинать учение сначала.

Будто и без этого уже отец, мать и сестры не достаточно терпели нужду! Новое долгое корпение над книгами, и все это для того, чтобы начать новую жизнь в школьных стенах… и чтобы подготовить других к такой же ненормальной жизни в молодости, через какую мы сами прошли. О, да, нам суждено было совершить прекрасное дело,- так нам всем казалось: ведь мы уподоблялись чуть ли не миссионерам. Но теперь я не хочу больше продолжать этого прекрасного дела, если будет только хоть какая-нибудь возможность отделаться от него. Лучше все, что угодно…

Купец Батт открывает дверь и говорит:

- Вы идете, фрекен Торсен? Дождь перестал…

- Ах, оставьте меня в покое! - ответила она. Купец Батт скрылся.

- Почему вы так неласково отказываете ему? - спросил я.

- Потому что… Да ведь погода скверная,- ответила она, выглядывая в окно.- К тому же он ужасно глуп. А кроме того он нахален.

Какой у нее был решительный и непоколебимый вид и как она была права!

Бедная фрекен Торсен! Так или иначе, но в пансионе прошел слух, будто бы фрекен Торсен только что отказали от места в школе за ее эксцентрическое преподавание, которое слишком долго терпели.

Ну, не все ли равно!

Я знаю только, что то, что она рассказала мне, было истинной правдой.

ГЛАВА X

Как странно! Оказывается, что хозяин пансиона весь в долгах, а его торпари купили новые земли у него на наличные деньги. Мало-помалу я узнаю все. Фру Бреде со своей красивой головой и мягкими чертами лица знает коечто обо всем и обо всех,- ее умудрило ее долгое пребывание в этом месте. А потому, когда она заговаривает о положении дел в пансионе, то ей не приходится лезть за словом в карман.

Да, хозяин весь в долгах.

Никому и в Голову не могло бы прийти, что дела здесь обстоят не очень-то хорошо. Стоило только посмотреть на новые строения, на флагштоки, на гардины на окнах и красный колодец - все производило впечатление благосостояния. В комнатах также ничто не может навести на мысль о стесненных обстоятельствах; я не говорю уже о рояле, но все стены украшены картинами и фотографиями пансиона, снятыми со всех сторон, здесь несколько газет и большой выбор романов, которые валяются на всех столах и которые иногда крадут гости. Вот и еще одна мелочь: все счета подают на великолепных бланках с фотографией пансиона и с Торетиндом на заднем плане. Все заставляет предполагать, что здесь царит довольство. И при этом думаешь: так это и должно быть, раз пансион существует двадцать лет, в течение которых его усиленно посещали туристы, и в нем живут пансионеры.

Но правда то, что это здание и все его внешнее и внутреннее убранство стоят больше того, что пансион приносит. Оказывается, что негоциант Бреде также вложил немало денег в это предприятие,- вот почему фру Бреде каждый год приезжает сюда с детьми: она получает проценты едой.

Неудивительно, что она пользуется одна целым домом: ведь это ее собственный дом.

- Да, предприятие это было очень хорошее в прежние времена,- говорит фру Бреде - путешественники заходили сюда, получали ночлег, и это было очень выгодно. Но мало-помалу конкуренция заставила расширить дело, нельзя было отстать от других, ведь все такие предприятия стараются перещеголять друг друга. Да и хозяин пансиона едва ли пригоден для такого капризного предприятия, он слишком привык к безделью и к тому, чтобы все в доме делалось само собой. Нет, а вот его два торпаря очень работящие люди. Они племянники хозяина, они покупают один участок земли за другим и возделывают ее. Мой муж часто говорит, что дело кончится тем, что торпари или их дети купят всю эту усадьбу.

- Неужели же торпари будут в состоянии это сделать?

- Они работают, это простые крестьяне. Они начали здесь в лесу, имея только трех коз. Они работали в селе и возвращались домой с едой и шиллингами в кармане, и все время они понемножку расчищали место. Они завели себе по несколько коз и по одной корове, потом они прикупили еще земли и завели больше скота. Они сеют рожь и сажают картофель; они развели огороды, и хозяева пансиона покупают у них овощи, так как им некогда заниматься огородами, у них слишком много работы в доме. Да, здесь сеют только кое-какую траву для скота, потому что хозяин говорит, что другого ничего не стоит сеять. И до некоторой степени он прав. Он пытался было нанимать людей и заниматься земледелием, но из этого ничего не вышло. Ведь путешественники прибывают как раз весной, и часто бывает, что все рабочие уходят с полей, чтобы провожать через горы туристов или прислуживать пансионерам. И так бывает из года в год; случалось, что не успевали даже вывезти весь навоз со двора. Но хуже всего бывает осенью, когда все путешественники стремятся как можно скорее домой, тогда и думать нечего о том, чтобы спокойно исполнять осенние работы. Мой муж говорит, что вошло почти в обычай, что торпари жнут поля хозяина исполу.

Когда я выразил удивление по поводу того, что фру Бреде так много понимает в земледелии, она покачала головой и сказала, что все, что она знает, она знает от мужа.

- Дело в том,- сказала она,- что каждый раз, когда торпари покупают новый участок земли у Поля, мой муж должен дать на это свое согласие. Вот почему мало-помалу мы вошли в подробности всех этих дел, но это не так-то легко сделать; а теперь он с большим страхом ожидает нового автомобильного сообщения.

Фру Бреде была добродушная дама, проникнутая материнскими чувствами, она играла со своими маленькими девочками и, по-видимому, обладала завидным душевным равновесием. Вот пример: как-то одна коза возвратилась домой со сломанной задней ногой, все гости выбежали на двор, кто с коньяком, кто с ланолином, кто с компрессами; одна только фру Бреде осталась спокойно сидеть, непоколебимая в своей опытности, благоразумная, несколько удивленная всей этой возней.- Такую козу надо сейчас же зарезать, все равно, она ни на что больше негодна,- сказала она.

Я вывел заключение, что эта дама очень рано вышла замуж: ее девочкам было одной двенадцать лет, другой десять. По-видимому, ее муж вел большие дела, он подолгу уезжал из дому, часто бывал в Исландии и других местах. Но молодая женщина и к этому относилась спокойно. А между тем она была молода и красива, хотя, быть может, несколько полновата для своего небольшого роста; но цвет лица у нее был прекрасный и на лице не было ни одной морщинки. Она была резким контрастом другой нашей красавицы, фрекен Торсен, высокой и темноволосой.