Ирина Лобановская - После третьего звонка

• Название: После третьего звонка
• Автор: Ирина Лобановская
• Издательство: Центрполиграф, 2003 г.
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 5-9524-0633-5

У Андрея необычная профессия — он стриптизер в элитном ночном клубе. Он красив, богат, обласкан женским вниманием. Но счастлив ли он? Этот роскошный мужчина скрывает израненную душу за напускной циничностью. Встреча с Лизой, так не похожей на девушек, что приходят полюбоваться его танцем, может все изменить. Однако Андрей и Лиза такие разные — смогут ли они сберечь зарождающееся чувство?..

---

— А как же тогда поступить с твоей теорией о парах? — ловко сориентировалась и поймала его на слове Танька. — Ведь любовь не нужна, помнишь? Что мы теперь будем с ней делать, Витя?

— Ты молоток, — перебирая ее волосы, отозвался Виктор. — И вовсе не промах, опять я с тобой лопухнулся… В который раз! Что это никак у меня ничего не выстраивается, а раньше все бежало так гладко, как по ниточке… Может, без тебя я и прожил бы жизнь на халяву, без всяких тормозов… Фиг его знает, было бы мне лучше!

Он задумался и замолчал, уткнувшись носом в Танькины лохмушки. Витя на распутье…

— А вот что я вспомнила, — сказала она, — почему ты не прочитал мне ни одного стишка про зиму? Неужели не знаешь?

— Такого не бывает, Танюша, — отозвался Виктор. — О зиме так о зиме, пожалуйста:

Приди! Чтоб снова снег слепил,
Чтобы желтела на опушке,
Как александровский ампир,
Твоя дубленочка с опушкой.

Могу еще:

Время года — зима. На границах спокойствие. Сны
Переполнены чем-то замужним, как вязким вареньем.
И глаза праотца наблюдают за дрожью блесны,
Торжествующей втуне победу над щучьим веленьем.

— Ну, ты даешь! — восхитилась Таня. — Откуда ты столько знаешь?

— Я ничего не знаю, — медленно ответил Виктор. — Абсолютно ничего и ни о чем… Просто ловко пускаю пыль в глаза, создаю имидж, видимость. Шибко выгодное дело! Хотя в башке у меня одна только дурь. Поцелуй меня, Танька!

— И это тоже дурь? — спросила она, прищурившись. — Насчет поцелуя?

— А вот это как раз не факт, — пробормотал Виктор. — За фигом на тебе вечно столько тряпок? В доме ведь африканская жара… Начхали, Танька, мы с тобой на советы классика, заклинавшего "не ходите, дети, в Африку гулять!" И ничем хорошим наше непослушание не кончится…

Кто ему тогда подсказал эту вещую мысль?..

10

На все лето теремок пришлось покинуть, вернув его на время хозяевам. И тут как раз начались неприятности: Гера признался Виктору, что Таткины родители в полном недоумении и замешательстве тщетно зазывают его к себе в гости — почему бы ему не приехать туда, где он провел около года? И он не знает, что делать. Ехать для отвода глаз не хочется и врать очень противно.

— Да, крепко я тебя подставил, — невесело и виновато сказал Виктор. — Угораздило идиота… Теперь не расхлебаешь. А что Татка?

— А что Татка? — пожал плечами Гера. — Словно ничего не происходит, пишет портрет соседки в лиловом платке и уверяет родителей, что я просто очень занят.

— Бредятина! Мрак! — проворчал Виктор. — Лажанулись мы с тобой, Герка…

— А самое плохое, Витя, — продолжал Гера, — что я собираюсь жениться. Кстати, не забудь: двадцатого ты должен быть у нас.

— Что-о? — прошептал ошарашенный Виктор и судорожно взлохматил пятерней волосы. — Ты ведь в курсе наших обстоятельств: ни у меня, ни у Таньки невозможно… И если избушка на курьих ножках отпадет… Ты же нас без ножа зарежешь! Я раньше всегда по чужим хатам ошивался. Тебе вступило жениться? Шибко приспичило? Что, Нинка без штампа не дает?

Крашенинников накалялся все сильней.

— Или ты туфли без примерки покупаешь? Такие дела с кондачка не делают! Кому бумага вшивая понадобилась? И еще так спешно! Может, дитя по неопытности ненароком заделали?

Его охватил ужас. Неужели он больше никогда не будет подниматься по утрам на чердачок, чтобы разбудить Таньку и доложить ей, что "один раз в год сады цветут"? А она не распахнет ему навстречу глаза в ржавую крапинку и не засмеется, окинув взглядом его длинную нескладную фигуру? И не удивится: "ну зачем так много мне одной?" И самое поразительное, что действительно одной…

Гера выслушал пламенную отповедь Виктора совершенно бесстрастно, ни на мгновение не изменившись в лице.

— Ты все сказал? — поинтересовался он, когда приятель умолк.

— Послушай, Добрыня Никитич! — взмолился Виктор, чувствуя, что теряет почву под ногами. — Ты попробуй представить, как выглядит твоя Нинка, когда у нее насморк! И вообще сосульки красивы только зимой на крыше, а не в марте, когда падают тебе на голову… Ну, хоть повремени до осени! Осенью я что-нибудь придумаю!

— Что? — спросил Гера.

Виктор заметался в поисках ответа. Конечно, пока предложить ему нечего.

— Обман не может продолжаться вечно, — сказал Георгий. — Но, в конце концов, зачем Крохиным знать, что я женился? Я попрошу родителей никому не рассказывать.

И этот полоумный! Нет, Виктору положительно везет на сумасшедших друзей и подруг!

— Думай, что говоришь! — прорычал он, как загнанный зверь. — Мы и так почти год Крохиным мозги компостируем! Нам больше не увидеть ключей, как своих ушей! А ты рискуешь навсегда потерять любовь и уважение Таткиных родителей!

— Что поделаешь! — развел руками Гера. — Это все равно должно было когда-нибудь случиться.

Ну да, он всегда очень четкий и рассудительный!

— Ох, и умен! — безнадежно пробормотал Виктор. — И, натурально, прав. Я сам во всем виноват, впутал тебя и Татку…

— Положим, меня ты не впутывал, — уточнил Гера. — Это Нателла постаралась при моем полном согласии. Но мне кажется, еще ничего не потеряно и можно на ходу кое-что поправить. Ты слишком быстро скис, Витя, а надо искать выход.

Легко ему рассуждать! Крашенинников взглянул на друга с ненавистью.

— Что ты понимаешь? — начал он, снова закипая, но обстановку разрядила Татка, которая и спасла Виктора на краю последнего отчаяния.

Она появилась улыбающаяся, в чем-то несусветно ярком, и с ходу попросила:

— Не ссорьтесь, мальчики! Вам не идет! А что случилось?

Выяснив суть дела, она презрительно фыркнула.

— Делов-то куча! — весьма "интеллигентно" сказала она, вздернув плечи. — Теперь я ключи уворую для тебя, Витюша, но только в августе. И пускай Герочка женится, ты ему не препятствуй. Дело хорошее!

— Ничего хорошего, кроме плохого. Сомнительная фамилия "Сумнительная"… Неужто Нинке нравится? — машинально прокомментировал растерявшийся Виктор: даже от Татки он не ждал подобного жеста.

— А как же твои моральные принципы? — не к месту поинтересовался у нее Георгий.

— К чертям собачьим! — энергично высказалась Татка. — Раз они мешают вашему счастью!

Она всегда была своя в доску.

Все лето Виктор провел как в тумане, словно в нехорошем тревожном сне. Он страшно мучился без Таньки, а встречаться приходилось лишь в парке на скамейке. Совершенно одурев к вечеру от жары и одиночества, Виктор звонил Тане и требовал, чтобы она немедленно вышла на улицу. Испуганная его тоном Танька тотчас прилетала к метро.

— Таня! — бросался к ней навстречу Виктор. — Ради всего святого скажи: какая разница между глаголом и сказуемым?

— Балда! — смеялась Танька. — Ты настоящий урод, Витя!

В следующий раз он изобретал совсем другую проблему.

— Танечка, родная, как говорить правильно: укра" инский или украи" нский?

Или стонал:

— Таня, умоляю, "не думай о секундах свысока"!

— Просто глупо! — наконец обиделась Таня. — У тебя что, нет других тем для разговоров?

— Это и паровозу понятно, — ласково объяснил Виктор. — И никогда не было. А где мне их взять? Бедного мальчика воспитывала программная литература и советская песенная классика. Поэтому я и вырос таким дебилом. Так что я тебя поздравляю: ты здорово прокололась с выбором!

Он наклонился к Тане, осторожно поцеловал ее в лоб и нежно сообщил, глядя в глаза:

— "Ты — моя мелодия!"

— А хотелось бы быть музой! — нагло заявила Танька. — Какой-то там мелодии — еще, кстати, неизвестно какой — для меня маловато!

— А ты капризна, родная! — заметил Виктор и тут же попросил с чувством: — Ну, тогда "стань моей сиреною"!

Таня наморщила нос и поощрительно улыбнулась: сирена ее устраивала значительно больше.

— Уже занятнее, — сказала она. — Продолжай!

Крашенинников молчал.

— Неужели иссяк запас песенной классики? — изумилась Таня. — Или ты выдохся? Не подсказать ли тебе что-нибудь?

— Я тебя умоляю, — пробормотал Виктор и вдруг нервно стиснул Таньку ладонями так, что она жалобно ойкнула от боли и неожиданности. — Таня, — заговорил он быстро и напряженно, — я не доживу без тебя до осени, я, наверное, скоро сойду с ума, или заболею, или застрелюсь! Или не знаю что… Сдохну как собака. Но я не могу тебя не видеть, не слышать, не чувствовать!.. Это просто невозможно, Танька! Мне обрыдло общаться с тобой по телефону! Придумай что-нибудь, ну, пожалуйста! У тебя наверняка есть Брижиттки с квартирами!

Таня прикусила нижнюю губу и притихла.

— Брижиттки есть, — прошептала она, — а квартиры — фига!

— Почему же ты у меня такая недогадливая, родная? — застонал Виктор. — Непронырливая! Почему ты до сих пор не обзавелась дочкой Герасимова в качестве подружки?