Сандра Мэй - Не было бы счастья...

• Название: Не было бы счастья...
• Автор: Сандра Мэй
• Жанр: Современные любовные романы

Богатая и успешная Шерилин Арбетнейл была примерной дочерью, а затем примерной женой. Куда это ее привело? Увы, в тюрьму. Ее осудили за преступление, которого она не совершала… Выйдя из тюрьмы, она мечтает только об одном: прожить тихую, спокойную и неприметную жизнь, как у всех… Но ее планы рушатся из-за одного рыжего и неукротимого парня, чья кривая ухмылка способна вывести из равновесия даже каменную статую…

---

Брэнд попытался рассмотреть лицо человека, не подходя к нему, но сбоку мог увидеть только крючковатый нос, да ввалившиеся щеки. Если это был Серкис, то он скинул половину своего веса и постарел лет на двадцать.

Чувствуя на себе неприязненные взгляды, Брэнд медленно направился к человеку, который мог оказаться Барри Серкисом — если небеса будут милосердны к Брэнду Мэрфи.

— Принеси еще!

Человек, не оборачиваясь, вскинул руку, и Брэнд разглядел дряблую кожу и провисшие мышцы — так бывает с теми, кто слишком быстро и слишком интенсивно сбрасывает вес.

Подойдя к столику, Брэнд поставил высокий бокал перед незнакомцем и выжидающе замер.

— Грасиас…

В голосе незнакомца звучала тоска.

— На здоровье!

Сказав это, Брэнд уселся напротив худого человека, не давая ему опомниться от изумления, и незаметно нажал кнопку записи на небольшом диктофоне, спрятанном в кармане.

Впрочем, непохоже было, чтобы Серкис удивился. Он медленно начал поднимать голову, и сначала его глаза скользнули по ботинкам Брэнда, затем выше, выше, и наконец достигли лица. Да, это был Серкис. Белые и абсолютно безумные глаза бывшего адвоката Ширли уставились на Брэнда с изможденного лица. На фотографии он выглядел совсем другим, тогда в этих светлых глазах светились хитрость и расчетливость, уверенность в себе и презрение к окружающим, теперь же глаза погасли. В них плескалось только безумие пополам с тоской.

С потрескавшихся губ сорвался вопрос, ответ на который Серкиса явно не интересовал.

— Кто вы?

— Меня зовут Брэнд Мэрфи. Вы — Барри Серкис?

Это была простая формальность. Брэнд знал, что это он. Но имя должно остаться на пленке.

— Да. Кажется. Точно. Я вас ждал сегодня. Давно ждал.

— Но каким образом…

— Не вас лично, разумеется. Кого-нибудь… вроде вас. И вот вы пришли.

— Мистер Серкис, я здесь по поводу Ширли… Шерилин Стенхоуп Арбетнейл.

Медленный кивок.

— Шерилин на свободе. Дженни довольна…

Судорожный глоток, на худой шее дергается кадык…

Кто такая Дженни? Серкис окончательно свихнулся, или это его способ защиты? Нет времени выяснять это. Брэнд приехал, чтобы узнать правду.

Он уже открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но Серкис его опередил. По-прежнему безостановочно кивая, он монотонно затянул рассказ без начала и конца.

— …Дженни, она этого хотела, не я. Это было ее последним желанием. Она все эти годы чувствовала себя виноватой перед Шерилин. Она не хотела, чтобы так все вышло… Это была моя вина, моя ошибка. Моя идея — впутать Шерилин. Не стоило Дженни так винить себя за то, что сделал я. И заставил сделать ее…

— Кто такая Дженни?

— Моя жена Дженни.

— Она… ушла?

— О да! Она ушла очень, очень далеко. Я нашел ее там, в спальне, на персидском ковре — это я ей его подарил, настоящий персидский шелковый ковер. Я подарил его, когда Шерилин увезли в тюрьму. Я купил его, чтобы отпраздновать. Ведь Дженни теперь была вне подозрений. Я думал, она обрадуется, она должна была обрадоваться, но она вместо этого начала раскаиваться. Она чувствовала свою вину, все сильнее и сильнее… Она была особенная, Дженни. Я ей все простил. И измены ее простил, и то, что она путалась с Рональдом. Это муж Шерилин, Рональд. Дженни не могла себя простить за Шерилин. И вот три года она пыталась упиться до смерти, но у нее ничего не вышло, и пришлось обратиться за помощью…

Брэнд почувствовал, как ледяные мурашки побежали у него по позвоночнику. Он все понимал, но придется расспрашивать Серкиса дальше, нужны четкие показания…

— А почему Дженни чувствовала себя виноватой? Что случилось?

Серкис не обратил на вопрос ни малейшего внимания.

— …Кровь, кровь везде, ее кровь, она была такого же цвета, как узоры на ковре, и расплывалась такими же завитушками. Я думал, она просто пьяная, думал, она упала, расшиблась и заснула, такое с ней бывало, но потом я увидел, что у нее нет половины головы…

Брэнд почувствовал легкий приступ тошноты — не столько от открывшейся перед его мысленным взором картины, сколько от общей мрачной атмосферы фильма ужасов, в котором Брэнд вынужденно играл одну из ролей…

— Это был прощальный привет от Дженни. Убийство самой себя. Больше, чем убийство. Она всегда мне говорила, что то, что я сделал с Шерилин, больше, чем убийство. А я ничего особенного не делал. Идея состояла в том, чтобы все подозрения пали на жену убитого. Потом пересмотреть дело и признать ее невиновной. Очень просто. Я бы легко это сделал, но мы заволновались. Что, если люди скажут после ее освобождения: очень хорошо, Шерилин мужа не убивала, но ведь кто-то его все же убил? Я говорил об этом Дженни, говорил, что полиция опять прицепится к ней. Она не соглашалась. Тогда я раскопал кое-что о Веллере. О губернаторе штата Техас. Секрет. Хороший секрет. Я сказал Дженни, что использую его, чтобы надавить на губернатора, и он отменит приговор суда…

Но потом я опять заволновался. Шерилин в тюрьме все время твердила о том, что надо найти убийцу, того, кто на самом деле убил Рона. А ее платье, то самое, на котором была кровь Рона, оно все еще оставалось единственной уликой. Что, если бы они начали искать отпечатки чужих пальцев и нашли бы на нем мои? Ведь это я стащил платье из ее спальни и испачкал в крови Рона, когда он лежал там, внизу…

В Ривер Оукс пошли слухи о том, что Рон имел любовницу, я сказал Дженни, этот след рано или поздно приведет к ней. Я сказал, Шерилин должна пока посидеть за решеткой. До тех пор, пока я не буду уверен, что она больше не хочет искать убийцу. А Дженни сказала, что это больше чем убийство — держать невинного человека в тюрьме так долго. Я говорил ей, лучше я буду там держать Шерилин, чем ее, Дженни. Это моя жена. И она со мной не согласилась. Она себя убила. Она могла бы выпить таблетки, но она решила совершить больше, чем убийство себя. Снесла себе полчерепа. И все потому, что я ее не слушал. А в записке велела мне добиться, чтобы Шерилин освободили…

— Подождите, Серкис. Значит, вы и ваша жена были на той вечеринке в ночь убийства?

— Мы были приглашены. Я сказал Дженни, чтобы… чтобы… чтобы…

— Чтобы — что?

— Чтобы она соблазнила Рональда.

— Вы сами ее на это толкнули?!

— Да, моя идея. Очень легко. У Арбетнейлов много денег. Я спланировал наверняка: Дженни соблазнит Рона, они станут любовниками, а потом я, якобы, узнаю об этом и пригрожу скандалом. Пригрожу все рассказать Шерилин. И он заплатит. Это было мое самое лучшее дело. Миллион долларов, слыхали? А потом мы с Дженни уехали бы отдохнуть. Сюда, на полуостров, где за деньги можно купить все…

Дженни не хотела это делать, ей нравилась Шерилин, но я ее заставил. Она была послушной, делала все, что я велел. Рон запал на нее.

Она была красивая и такая… покорная. Умела хорошо любить мужчину. Они трахались один раз… потом был прием у Арбетнейлов. Я назначил Рону встречу в библиотеке, чтобы там пригрозить ему разоблачением. Я же не знал, что Дженни пойдет за мной и вмешается в разговор. Она больше не хотела, она чувствовала себя виноватой, особенно, когда Шерилин постучала в дверь и прервала нас… Она не знала, что в библиотеке с Роном я и Дженни…

— Что было дальше?

— Дальше Рон приказал нам убираться. Такой высокомерный, такой неприступный, Рональд Арбетнейл! Обращался с нами, как с мусором. Я потом понял, что совершил ошибку. Не с Роном, с Дженни.

— Какую?

— Она в него влюбилась, а он обзывал ее такими словами…

Брэнд чувствовал, что надо торопиться. Он не мог это внятно объяснить, но ощущение чего-то ужасного давило, словно неподвижный воздух перед самой грозой.

— Мы ушли из библиотеки, но я не мог бросить это дело. Надо было переговорить с ним еще раз, с Роном. Мы спрятались наверху, дождались ухода гостей, дождались, когда слуги разойдутся по комнатам. Я видел глаза Дженни, видел, что она в ярости, и потому послал ее к машине. Наверное, там она и взяла пистолет. Во всяком случае, мы с Роном разговаривали, когда она вдруг появилась в коридоре, наставила на него пистолет и потребовала, чтобы он извинился передо мной и перед ней за то, как он нас называл. Рон был уверен, что она блефует, он отказался, он смеялся над ней, и Дженни выстрелила ему прямо в грудь. Это судьба. Он умер мгновенно. Я потом уже понял, Дженни стреляла не в Рона. Она стреляла в свою вину…

— Но почему же никто в доме не слышал выстрела?

— Дворецкий глух, как пень, а прислуга веселилась в своем крыле. Шерилин спала… я подсыпал ей в шампанское «микки-лак», это снотворное, шлюхи его используют, чтобы обобрать клиента без помех. Я знал, что разговор будет нелегким, и не хотел, чтобы она снова нам помешала. Правда, она продержалась дольше, чем я рассчитывал, но потом все же отправилась спать…

Вы думаете, я планировал это убийство, а я вовсе его не планировал. Я никогда не был святым, но крови я не проливал. Никогда! Когда Рон упал, я испугался, что Шерилин слышала выстрел. Я должен был срочно придумать что-то, чтобы переложить вину на нее, чтобы она не могла обвинить нас с Дженни. Я быстро увел Дженни в машину, а сам поднялся к Шерилин, взял ее платье и окунул его в кровь Рона. Все сработало, представляете? Даже лучше, чем я мог бы это придумать заранее. Только вот Дженни…