В. Пантин - Циклы и волны глобальной истории

• Название: Циклы и волны глобальной истории
• Автор: В. Пантин
• Издательство: © Издательский дом «Новый Век ”, 2003
• Жанр: История
• Год: 2003

Монография В.И. Пантина посвящена проблемам глобальной истории – нового направления исторических исследований, которое в последние годы активно развивается за рубежом и в нашей стране. Автор исходит из того, что современная глобализация является итогом и определенным этапом длительного исторического развития. На основе большого исторического материала в работе рассматривается и обосновывается гипотеза о нелинейном, циклически–волновом характере исторических процессов, которые привели к современной глобализации, в частности, о наличии глобальных циклов дифференциации — интеграции, которые характерны для античности, средневековья и Нового времени. На основе этой гипотезы анализируются проблемы синхронизации и структурирования глобальной истории, исследуются некоторые долговременные тенденции в международной политике и экономике, а также современные процессы глобализации и возможные перспективы будущего развития. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся проблемами всеобщей истории, глобалистики, философии истории, эволюции мировой экономики и международных отношений.

Q.A.: С купюрами — опущены хронологические списки «значимых исторических событий».

---

Для чего же необходимо структурирование истории? Оно нужно не только для упорядочения мощного потока исторических событий, не только для оценки относительного значения и смысла тех или иных исторических событий, процессов, явлений, не только для выяснения общей, сквозной логики глобального исторического развития. Еще более существенно то, что структурирование истории позволяет с более общих позиций понять характер и смысл эпохи, в которую мы живем, и даже отчасти предвидеть (разумеется, лишь в самых общих чертах) направление будущего развития. Но еще более важно, по–видимому, то, что нам открывается таким образом часть Божественного (или, что то же самое, Космического) плана истории,_ее единство и последовательность. И хотя постичь смысл и цель истории нам во многом не дано, можно лишь повторить известные слова А. Эйнштейна, применимые не только к постижению природы, но и к постижению истории: «Бог хитроумен, но не злокознен».

Одним из первых, кто четко и в развернутом виде поставил проблему структурирования мировой истории (еще раз повторим, не периодизации, а именно структурирования), был К. Ясперс. В своей работе «Истоки истории и ее цель» он сформулировал понятие осевого времени и описал в общих чертах структурирование мировой истории этим осевым временем. Само осевое время Яс–перс охарактеризовал следующим образом: «Ось мировой истории, если она вообще существует, может быть обнаружена только эмпирически, как факт, значимый для всех людей, в том числе и для христиан. Эту ось следует искать там, где возникли предпосылки, позволившие человеку стать таким, каков он есть, где с поразительной плодотворностью шло такое формирование человеческого бытия, которое, независимо от определенного религиозного содержания, могло стать настолько убедительным — если не своей эмпирической неопровержимостью, то во всяком случае некоей эмпирической основой для Запада, для Азии, для всех людей вообще, — что тем самым для всех народов были бы найдены общие рамки понимания их исторической значимости. Эту ось мировой истории следует отнести, по–видимому, ко времени около 500 лет до н.э., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 гг. до н.э. Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день. Это время мы вкратце будем называть осевым временем» [Ясперс, 1994, с. 32].

К числу основных событий и процессов, характерных для осевого времени, Ясперс отнес следующие: «В это время происходит много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао–цзы, возникли все направления китайской философии, мыслили Мо–цзы, Чжуан–цзы, Ле–цзы и бесчисленное множество других. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в философии — в Индии, как и в Китае, — были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, до материализма, софистики и нигилизма; в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки — Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя; в Греции — это время Гомера, философии Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение нескольких столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга. Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира… В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности» [Ясперс, 1994, с. 32 — 33].

Приведенное описание наиболее важных событий и процессов осевого времени далеко не полно, оно будет существенно дополнено во второй главе этой книги. Здесь для нас наиболее существенно обоснование Ясперсом необходимости структурирования мировой истории осевым временем. Вот что он пишет в этой связи: «Если мы сочтем его (тезис об осевом времени. — В.П.) истинным, то окажется, что осевое время как бы проливает свет на всю историю человечества, причем таким образом, что вырисовывается нечто, подобное структуре мировой истории. Попытаемся наметить эту структуру: 1. Осевое время знаменует собой исчезновение великих культур древности, существовавших тысячелетиями. Оно растворяет их, вбирает их в себя, предоставляет им гибнуть — независимо от того, является ли носителем нового народ древней культуры или другие народы. Все то, что существовало до осевого времени, пусть оно даже было величественным, подобно вавилонской, египетской, индийской или китайской культуре, воспринимается как нечто дремлющее, непробудившееся. Древние культуры продолжают существовать лишь в тех своих элементах, которые вошли в осевое время, восприняты новым началом… 2. Тем, что свершилось тогда, что было создано и продумано в то время, человечество живет вплоть до сего дня. В каждом своем порыве люди, вспоминая, обращаются к осевому времени, воспламеняются идеями той эпохи. С тех пор принято считать, что воспоминание и возрождение возможностей осевого времени — Ренессанс — ведет к духовному подъему. Возврат к этому началу неустанно повторяющееся явление в Китае, Индии и на Западе. 3.1 Вначале осевое время ограничено в пространственном отношении, но исторически оно становится всеохватывающим… Люди вне трех сфер, составляющих осевое время, либо остались в стороне, либо вошли в соприкосновение с каким–либо из этих трех центров духовного излучения. В последнем случае они вошли в историю. Так, в орбиту осевого времени были втянуты на Западе германские и славянские народы, на Востоке—японцы, малайцы и сиамцы… 4. Между тремя сферами, о которых здесь идет речь, возможно — если они соприкасаются — глубокое взаимопонимание. Встречаясь, они осознают, что в каждом из них речь идет об одном и том же. При всей отдаленности они поражают своим сходством…

Все это можно резюмировать следующим образом: осевое время, принятое за отправную точку, определяет вопросы и масштабы, прилагаемые ко всему предшествующему и последующему развитию. Предшествующие ему великие культуры древности теряют свою специфику. Народы, которые были их носителями, становятся для нас неразличимыми по мере того, как они примыкают к движению осевого времени. Доисторические народы остаются доисторическими вплоть до того времени, пока они не растворятся в историческом развитии, идущем от осевого времени; в противном случае они вымирают. Осевое время ассимилирует все остальное. Если отправляться от него, то мировая история обретает структуру и единство, способные сохраниться во времени, и, во всяком случае, сохранившиеся до сего дня» [Ясперс, 1994,с. 37—39].

И далее: «Осевое время служит ферментом, связывающим человечество в рамках единой мировой истории. Осевое время служит масштабом, позволяющим нам отчетливо видеть историческое значение отдельных народов для человечества в целом» [Ясперс, 1994, с. 76]. Ясперс объясняет также, почему осью мировой истории не могут быть такие действительно грандиозные повороты в истории отдельных цивилизаций, как возникновение христианства или ислама: «Между тем христианская вера — это лишь одна вера, а не вера всего человечества. Недостаток ее в том, что подобное понимание мировой истории представляется убедительным лишь верующему христианину. Более того, и на Западе христианин не связывает свое эмпирическое постижение истории с этой верой. Догмат веры не является для него тезисом эмпирического истолкования действительного исторического процесса. И для христианина священная история отделяется по своему смысловому значению от светской истории. И верующий христианин мог подвергнуть анализу самую христианскую традицию, как любой другой эмпирический объект» [Ясперс, 1994, с. 32].

Конечно, возникновение христианства имело важнейшее значение не только для западноевропейской или византийской (а позднее и российской) цивилизаций. Возникновение христианства косвенно повлияло и на возникновение ислама. Неслучайно именно христианский (хотя бы внешне) Запад стал центром мирового развития с XV–XVI вв. Но Ясперс, по–видимому, прав в том отношении, что рассматривать возникновение христианства как ось всей мировой истории было бы неправомерно; скорее его надо было бы считать узлом и своеобразным эпицентром истории, к которому сходятся некоторые важные линии, идущие от осевого времени, например, традиция иудейских пророков, древнегреческая философская традиция и некоторые другие. Такой подход не умаляет всемирно–исторического значения возникновения христианства, он лишь по–другому расставляет акценты и показывает, что без осевого времени христианство не было бы воспринято в том виде, как мы знаем.