Елена Мошко - Павлины в моем саду

• Название: Павлины в моем саду
• Автор: Елена Мошко
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-98306-015-5

«Простите, я не знаю, где и когда я научилась так слышать, чувствовать и терпеливо ждать. Может быть – в прошлой жизни, лет двести тому назад, когда моя прапрабабушка, будучи заброшенной в Сибирь, долгими зимними вечерами всматривалась в глухие снежные покровы тайги, белую пустошь, ожидая хоть каких-нибудь перемен. Всматривалась и вслушивалась, теряя дар речи при одной только мысли о том, что ее время бездыханно молчит. Ее княжеские крови проснулись во мне протяжным стуком в висках. Непокоренное, гордое семя, брошенное в неурожайный год, проросло, желая набрать прежнюю силу...»

---

– Веди меня, – попросила я и уловила его удивленный взгляд. – Хотя бы постарайся. Тут ведь недалеко. Говори, что ты видишь. Я тебе помогу сориентироваться.

– Вижу? Вижу только что-то большое и если это недалеко от меня… Например, вот эту коробку.

– Это киоск. Как ты объясняешь всем, как пройти к тебе домой?

– От киоска налево – по косой тропинке, пройти под аркой между домов. Найти здание, которое стоит торцом.

– Вот-вот. Давай вернемся к киоску на остановку. Машины ты видишь? Видишь, где начинается проезжая часть? Веди меня.

Он остановился в нерешительности. Проезжающий мимо автомобиль рассеял его сомнения. Шум мотора был оглушительный, Василий махнул рукой:

– Там дорога. Нам сюда – от киоска налево наискосок.

Он повел меня. Медленно, но уверенно. Я поддалась – мы шли в верном направлении. Когда мы проходили между домов, я услышала:

– Сейчас мы под аркой. Здесь я даже с закрытыми глазами могу ходить – я же тут живу.

– Не спеши. Мне нужно поговорить с тобой.

– О чем?

– О том, что я должна была бы сказать твоей маме. Пойдём, сядем вон на ту скамейку.

Василий вдруг обмяк:

– Теперь ты веди меня. А то мы присядем на какой-нибудь кустик, или чего доброго – на урну. Они все для меня одинаковые. Прости, наверно, кому-то такие очки помогают… Но – не мне.

– Опять двадцать пять. Объясни, что происходит?

– Я должен тебе признаться. Вчера, когда врач спрашивал, что я вижу левым глазом, я просто назвал две буквы «Ш» и «Б», можно сказать – наугад или не глядя. Это верхняя строчка в таблице для проверки зрения.

Я оторопела:

– Как тебе это удалось?

– Чтобы это произнести, видеть ничего не надо. Нужно только знать, что и когда от тебя хотят слышать.

– А на самом деле что ты видел?

– Честно – почти ничего. Едва мог отличить экран с подсветкой. Я сам пришел в ужас оттого, что окулист прибавлял и прибавлял диоптрии, а я так и не видел ничего левым глазом. Поэтому я солгал. Может, он это понял… Прости меня, Марина, что я тебя и врача ввел в заблуждение.

– Зачем ты это сделал?

– Ну, как ты не понимаешь? Во-первых, глаза не будут закапывать. Во-вторых, я в школу смогу ходить как обычно. Только вот эти смешные очки выкупать не надо было – Василий снял их с себя и протянул мне. – Тебе нужны такие? Нет? Вот и мне не нужны… – Он засунул их в карман куртки. – Зрения они мне не вернут. Как, впрочем, не вернут и твоего времени, потраченного на меня… Извини.

– Не говори так, – прервала я его.

Мне стало не по себе. Мальчик фактически не видел одним глазом и скрывал это, как только мог. Я довела его до скамейки:

– Здесь можно присесть. Это ты меня прости, я хотела сделать как лучше, или, по крайней мере, так, как сказал доктор. Но это, по-видимому, не значит – лучше для тебя. Я не хочу, чтобы мы разговаривали вслепую. Надень другие очки, малыш.

Василий стал перебирать в портфеле футляры. Наклонив голову, словно прицеливаясь, он стал подносить их по очереди очень близко к глазам. Мое сердце сжалось – расстояние, на котором он их рассматривал, было считанные сантиметры. Синий, конечно, он выбрал синий футляр. Василий просто весь просиял, когда достал из него школьные очки и привычным движением задвинул их на носик:

– Вот так куда лучше.

Я пребывала в неверии, поэтому засомневалась:

– Насколько лучше?

– Вполне прилично, – ответил Василий.

– Ты видишь в них то, что пишет учитель на доске?

– Я сижу за первой партой. Иногда, конечно, спрашиваю у соседа, если… – он запнулся. – Если в чем-то сомневаюсь.

– Сосед помогает тебе?

– Да. Я почти всегда справляюсь сам. Виталька – он вообще-то спокойный и отзывчивый.

– А не этот ли спокойный и отзывчивый тебе очки разбил в тот день, когда мы познакомились?

– Он упал на оправу – она и треснула.

– Погоди. Что значит упал? Он что толкнул тебя?

– Нет, кто-то из парней подставил ему подножку.

– А как у него оказались твои очки?

– Я их снял. Они лежали на подоконнике рядом со мной, вот он их и схватил. Ему, наверно, хотелось, чтобы я поиграл в догонялки. Что именно произошло, я не знаю. Я только услышал грохот и хруст, потом «охи-ахи» Светланы Федоровны, нашей классной. Я не понял, то ли Виталий губу разбил, то ли порезался. Меня только спустя некоторое время отвели в класс.

– Объясни мне, зачем ты их снял, если без них ты не можешь и шагу сделать?

– Нам раздали пособие, я достал лупу, чтобы его прочитать.

– Лупу???

– Шрифт был мелкий… А Виталий потом извинялся. И даже спрашивал у всех подряд скотч, чтобы заклеить оправу.

– Дальше можешь не рассказывать. Я помню эту конструкцию.

Я вспомнила, как при мне во время перемены из этой перемотанной скотчем вдоль и поперек оправы предательски выпала на пол единственная чудом уцелевшая линза. Она и на этот раз не разбилась, может потому, что была толстой. Василий пытался найти ее, чтобы поднять, но пальцы скользили мимо. Я случайно оказалась рядом и не сразу поняла, что мальчик не видит ее совсем. Когда догадалась – помогла поднять ему стеклышко. В тот день в качестве педагогической практики на нашем факультете я должна была отсидеть все уроки с подшефным классом, в котором, как оказалось, учился Василий. Но, по просьбе моей наставницы – Светланы Федоровны, я сопровождала моего маленького друга сначала – к окулисту, потом – в оптику. В школе мне дали деньги на новые очки для Василия и сказали, что до родительского собрания мне нужно назвать сумму, которую я потрачу. Пришлось заказать три пары очков. Срочный заказ обошелся дороже, но зато Василий вышел из оптики с хорошим настроением в новых очках, с которыми он сегодня так не хотел расставаться.

– Василий, не поверишь, а ведь ты мне тогда понравился.

– Я, наверное, рассмешил тебя своим «навороченным» видом?

– Ты был просто милым, поверь мне. Ты не замерз? – я взяла его руки, чтобы согреть.

– Вообще-то похолодало… Поэтому ты лучше – не тяни, говори то важное, что хотела сказать, – Василий сделал паузу. – Ведь это только слова?

– Так-то так, малыш. Но это очень жестокие слова. Перед тобой стоит выбор… Точнее – лучше бы это был выбор… Доктор дал вчера два направления. Одно – в школу для детей с ослабленным зрением, слабовидящих детей. Не волнуйся, постарайся выслушать до конца. Там предусмотрена другая программа обучения, может быть, там уроков задают на дом меньше, и есть другие учебники. Тебе будет легче учиться в такой школе.

– Но и дети там другие, – парировал Василий. – И будущее у таких детей другое… Второе?

– Второе направление дано на обследование. К сожалению, в твоем случае – врач сказал – с последующей операцией.

– Операцией на глазах?

– Да.

– На двух сразу?

– Этого я знать не могу. Я же – не врач, я даже не знаю, чем вызвано то, что ты так плохо видишь.

– Разве теперь важно следствием чего это является. Мне так все равно. Меня волнует, чем этот кошмар закончится…

Его фигурка вся съежилась. Он не готов был к такому обороту событий. Я обняла его за плечи:

– У тебя куртка совсем легкая, пойдем в дом. Холодно. Тебя, наверно, уже заждалась бабушка.

Мы встали со скамейки. В глазах у Василия стояли слезы. Он поджал губы и еле слышно промолвил:

– Ты не оставишь меня одного?

Я не сразу поняла, что он имеет в виду:

– Возьми меня под руку.

– Да нет же. Понимаешь, прабабушка уже совсем старенькая. Она присматривает за мной, готовит еду и уходит, всегда уходит домой к своим иконам. Мама – даже когда сидит дома, она все равно с Валей – с моей младшей сестренкой. Я слышу с утра до вечера только одно, что она – маленькая, что не умеет еще сама есть и ходить. Отчим в плавании, но это даже лучше, потому что когда он дома, он только чаще наказывает меня. Иногда даже бьет шнуром от антенны, – слезы выплеснулись у него из глаз. – Не оставляй меня одного! Не оставишь никогда?

Трудно передать, что я почувствовала в этот момент – смущение, негодование или тревогу:

– Вытри слезки. Я же сейчас с тобой. И буду с тобой, пока ты нуждаешься во мне, – я попыталась его утешить. – Хотя что-то подсказывает мне, что ты вырастешь и станешь красивым высоким молодым человеком. Брюнетом с карими глазами. Тебя ждут впереди и девушки, и свидания, и первая любовь. Ты закончишь университет. Тебе будет непревзойденных двадцать пять лет – весь мир будет у тебя на ладони. Я же к тому времени постарею и потолстею, у меня появятся седые волосы и непослушные дети. Что ты на это скажешь?

– Я так далеко не загадываю, но боюсь, все будет наоборот. Ты в свои тридцать с хвостиком будешь вполне самостоятельной. Высшее образование. Удачная карьера, дети, как ты говоришь. А я в свои двадцать пять не девушку заведу, а собаку-поводыря.

– Василий!

– Разве не так?!

– Не допущу. Мы вместе должны решить твою проблему в настоящем. Мы не имеем права откладывать ее на после-после-послезавтра.