Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.

• Название: К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.
• Автор: Георгий Чиж
• Жанр: Путешествия и география

---

– Положим, Макар Иванович, купеческие суда, которые я перечислил, не только, как вы говорите, грабили, но и опи­сывали новые земли, завязывали с туземцами постоянные сношения.

– Назовите их, – раздались голоса.

– Возьмем, например, иркутского купца Трапезникова. Он прожил на разных Алеутских островах четыре года. Мо­реход московского купца Никифорова, мещанин Степан Глотов, в 1759 году открыл острова Умнак и Уналашка и прожил здесь три зимы, а бывший с ним казак Пономарев составил, вместе с купцом Петром Шишкиным, довольно обстоятельную карту Алеутских островов. Селенгинский ку­пец Андреян Толстых вместе с казаками Лазаревым и Вастютинским открыли целых шесть островов, названных впослед­ствии в его честь Андреяновскими. Степан Глотов на судне «Андриан и Наталия» купцов Чебаевского, Поповых и Соликамского первый приблизился в 1764 году к материку Америки и первым ступил на остров Кадьяк...

Споры эти прекращались обычно тогда, когда в кают-компанию вбегал кто-нибудь из молодых офицеров, кричал: «Господа, на горизонте земля!» – или: «Корабль по правому борту».

Все высыпали на палубу...

2. ПРЕДОСТАВЛЕННЫЕ САМИМ СЕБЕ

Голые каменистые острова с одинокими, упирающимися в небо пиками сменялись не похожими на них – плоскими, покрытыми дремучими девственными лесами. И те и другие таинственно и жутко молчали и казались необитаемыми. Гробовая тишина нарушалась только мерными всплесками волн, рассыпающихся в мельчайшие брызги от неумолимых тяжелых ударов о скалистые стены.

Безлюдным казалось и море. Редко-редко появится на миг черная глянцевитая спина кита и тотчас скроется в без­донной темной глубине. Ни корабля, ни лодки.

Так казалось... А на самом деле здесь клокотали и бур­лили неуемные человеческие страсти.

О белых людях и об их повадках от мала до велика хо­рошо знали не только на западном конце цепи Алеутских островов и на примыкающей к Аляске Уналашке, но и по всему побережью Северной Америки, вплоть до самой Кали­форнии.

Причиняемые белыми обиды не забывались, воспомина­ния о них передавались из рода в род, а слух о каждом новом прибытии белых с необъяснимой быстротой распрост­ранялся по бесчисленным островкам и вечно враждующим друг с другом селениям туземцев. Крепко сжимали боевое копье и испытанный боец и впервые в жизни по-настоящему вооруженный неопытный мальчик. Грозно сверкали зоркие глаза их, когда на горизонте появлялась неуклюжая тяжелая деревянная шлюпка или грузный, безобразно высокий и неповоротливый, но страшный своим огневым вооружением галиот.

Белые приходили с запада и с юга. Они всегда интересо­вались друг другом, дружили, а за спиной каждый из них старался чем-нибудь досадить другому.

Туземцам было очень хорошо, когда белые ссорились: тогда за бобра давали вдвое больше тканей, бус и железа, а белые, пришедшие с полудня, охотно давали и ружья, и порох, и даже медные звонкие пушки.

Пусть эти люди с полудня иногда и обижали островитян, но они не засиживались: приходили и уходили. А вот люди «русс» последнее время стали селиться, строиться и, казалось, совсем не думали уходить. Мало того, они стали при­возить кадьяковцев, воинственных чугачей, медновцев и дру­гих островитян и вместе с ними промышляли и бобров, и морских котиков, и даже рыбу.

Опасения имели серьезные основания, так как главный правитель русских колоний Баранов, к ужасу туземцев, старался обосноваться на островах навсегда. Он настойчиво двигался с запада на восток и юг, закрепляя за собой заня­тые места крепостями. Не успел закрепиться на острове Кадьяк, как его отряды появились уже в Кенайской губе, в Аляске, в Чугацкой губе. Здесь в заливе основана была гавань, наименованная Воскресенской, и построен трехмачто­вый корабль «Феникс».

Через год отряды Баранова, усиленные покоренными чугачами, появляются еще дальше – в Якутатском заливе, где опять-таки вырастают селение и крепость.

И этим Баранов не хотел ограничиться. Своим хозяевам он писал:

«Мест по Америке далее Якутата много, кои бы для бу­дущих польз отечества занимать россиянам давно б следо­вало, в предупреждение иноземцев. Из них англичане основали на тех берегах, до самой Нутки. весьма выгодную тор­говлю, ежегодно приходя несколькими судами. Платят за продукты американцам весьма щедро, променивают огне­стрельное оружие и снарядов множество, чем те народы гор­дятся».

При таких условиях Баранова не могла удовлетворить и крепость, основанная в Якутатской губе.

«Ныне, – писал Баранов в Петербург, – нет никого и в Нутке – ни англичан, ни гишпанцев, а оставлена пуста. Когда же они будут, то покусятся, конечно, распространить торговлю и учинить занятия в нашу сторону. От американ­цев слышно, что они собирают особую компанию сделать прочные заселения около Шарлотских островов, к стороне Ситхи. Может быть, и со стороны нашего высокого двора последует подкрепление и защита от подрыва наших про­мыслов и торговли пришельцами, ежели будет употреблено со стороны компании у престола ходатайство. Сие бы весь­ма нужно было в теперешнее время, когда Нутка еще не занята англичанами и Англия занимается войной с францу­зами. Выгоды же тамошних мест столь важны, что обнаде­живают на будущие времена миллионными прибытками государству. Сии-то самые побудительные причины, к пользам отечества обязующие, побудили меня благовременно сделать занятия в Ситхе, решаясь во что бы то ни стало при слабых силах и обстоятельствах основаться хотя первоначальными заведениями и знакомством, а от времени уже ожидать важнейших плодов. Жаль было бы чрезвычайно, если бы ев­ропейцами или другою какою компанией от нас те места отрезаны были».

Так писал в свое время Баранов правлению компании в Петербург, умоляя в то же время о помощи. Но там в те годы с помощью медлили.

Не легко давалось Баранову предоставленное собствен­ным силам и тем не менее стремительное движение вперед, вдоль побережья Америки к плодородному и теплому югу. Ласковое обращение с туземцами, подарки и почет вождям, угрозы при попытках нападения – все это помогало лишь на короткое время. Стоило, например, русскому отряду по­дойти к Чугацкой губе, как жители разбегались и только от некоторых племен, застигнутых врасплох и не успевших спрятаться, удавалось иногда получить аманатов. На остро­ве Цукли, около Якутата, пришлось выдержать нападение якутатских колошей. Колоши, правда, тогда искали своих туземных врагов, соседей чугачей, и, обнаружив россиян, тотчас бросили поиски и скрылись. А ночью с панцирями из твердых дощечек, скрепленных китовыми сухожилиями, вооруженные длинными копьями, стрелами и двухконечными кинжалами, они незаметно пробрались через прибрежные кусты и яростно набросились на стан растерявшихся, еще сонных людей. Дикий и протяжный их вой, лица, прикрытые свирепыми масками, изображающими медведей, тюленей и невиданных зверей, пугали, а притянутые ремнями к голове тяжелые островерхие деревянные шапки увеличивали рост. Рать великанов наводила ужас.

Стремительная лавина готова была поглотить горсточку едва оправившихся от неожиданности русских. Пули не про­бивали ни шапок, ни панцирей колошей, пришлось идти врукопашную и стрелять в упор. Стоны раненых и умирающих лишили колошей мужества, и они побежали, оставив на ме­сте двенадцать трупов и унося с собой к морю тяжелоране­ных.

«Меня бог сохранил, – писал Баранов, – хотя рубаха была проколота копьем и стрелы вкруг падали, ибо во сне я выскоча, не имел времени одеться, покуда отбили».

Положение победителей, однако, было незавидно. Потери двух русских и десяти наемных туземцев уменьшили отряд до пятнадцати человек. Из семерых аманатов четверо, пользуясь замешательством, бежали и попали в плен к колошам.

Слухи о тяжких поражениях многочисленных, сильных и дерзких колошей и о непобедимости русских, которым помо­гали ранее покоренные ими кадьяковцы, кенайцы и даже неукротимые медновцы, быстро распространились по всему американскому побережью.

Когда же гордые колоши примирились со своей участью побежденных и не без выгоды повели со своими победителями оживленную меновую торговлю, в более мирных племенах, какими были ситхинцы, родилась зависть. Им ничего не оставалось, как тоже принять условия белых.

С острова Кадьяк шли еще более удивительные слухи, будто кадьяковцы, да и другие признали вместо своих ка­ких-то иных высоких духов-покровителей, беспрекословно подчинились привезенным россиянами шаманам и получают подарки за купанье в большом доме в кадке, в простой реч­ной воде, а иногда в соленой – на морском берегу.

Правда, рассказывали и о кое-каких неприятностях: бе­лые шаманы будто бы отбирали у островитян жен и остав­ляли только по одной, да еще по своему, шаманскому выбо­ру, пусть даже это была не жена, а дочь.

Трудно было понять, зачем это понадобилось новым ша­манам. По крайней мере самый влиятельный предводитель ситхинских племен, Скаутлелт, объяснить этого не сумел, хо­тя Скаутлелту неоднократно удавалось беседовать об этом с белыми людьми, приходившими с юга. Все это было не­понятно и любопытно, но вместе с тем и тревожно.