Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.

• Название: К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.
• Автор: Георгий Чиж
• Жанр: Путешествия и география

---

Лодки сближались. Матросы проверяли наводку и ждали команды.

Воинственный крик с лодок повторился. Нападающие ви­дели, как тойонов подтащили к реям и стали надевать им на шею петли. Изо всех сил налегая на весла и теряя строй, баты стрелой летели к кораблю.

Двадцать выстрелов потрясли до основания корабль и слились в протяжный гул. Громадные клубы черно-серого ед­кого дыма от самой воды до мачт скрыли бухту. Когда же дым отнесло немного в сторону, тойоны увидели в разных местах разбитые ядрами и картечью баты, тонущих людей. Однако десятка два смельчаков успели подплыть вплотную к закрытому дымом кораблю и начали топорами прорубать обшивку корпуса, не обращая внимания на оружейный огонь с палубы почти в упор.

«Пожалуй, гибель», – мелькнуло в голове Барбера, и он еще раз бросил взгляд на длинную глубокую бухту... И вдруг морщинки на его лице разбежались, разгладились. Указы­вая своему помощнику на вход в бухту, он крикнул:

– Смотрите! Это капитан Эббетс!

В бухту на всех парусах входили два корабля.

Сигнальщик быстро передавал сигналами под диктовку Барбера:

«Внезапное нападение дикарей на корабль! Заприте вы­ход из бухты! Приготовьте пушки!»

Однако загораживать выход из бухты не пришлось: коло­ши, преследуемые ружейным и орудийным огнем, в беспоряд­ке спасались к берегу и бежали в лес. Капитан Эббетс все же не утерпел, выпалил по двум подвернувшимся батам, по­топил их, а людей забрал в плен...

Неожиданное появление двух кораблей сломило сопротив­ление тойонов. Они приняли условие Барбера: согласились выдать ему три тысячи бобровых шкурок, всех живых пленников взятой крепости и десять знатных аманатов.

Сильный отряд вооруженных матросов доставил к берегу переводчика с распоряжениями от тойонов.

Медленно и неохотно выдавали колоши пленных и с боль­шим сожалением расставались с бобрами. Доставленные на корабль женщины рассказали, кто из мужчин жив и где находится.

С бобрами у колошей вышло совсем плохо: в Ситхе захва­тили они около двух тысяч шкурок, а отдать пришлось три.

Получив выкуп, Барбер отпустил тойонов и ушел на Кадьяк.

Здесь, войдя в гавань, он приказал подтащить к бортам все свои двадцать пушек и тотчас же отправился к Баранову, который успел уже из окна рассмотреть воинственные приготовления капитана «Юникорна» и был весьма удивлен.

Нудно, через кадьякского, плохо знающего английский язык переводчика шел хвастливый рассказ Барбера о том, как он, рискуя собственной жизнью, спасал доставленных из Ситхинской крепости пленников. Рассказ показался Баранову весьма подозрительным, а приход двух американских кораб­лей к уничтоженному главному опорному пункту русских встревожил его.

– Только дружественные, сердечные отношения наших держав, дорогой начальник, – ораторствовал Барбер, – за­ставили меня пойти на такое рискованное дело. Я каждую минуту без нужды мог погубить и свой корабль и самого себя. Поссорившись из-за этого смертельно с колошами, я ли­шился возможности закупить пушнину, ради которой сделал больше пятнадцати тысяч миль. Я совсем разорен, я истре­бил все свои съестные запасы.

За пленников Барбер потребовал выкуп. Баранов возму­тился.

– Я хотел бы, господин капитан, получить двух отпущен­ных вами тойонов – зачинщиков всего этого дела и измен­ников, а выручить своих людей сумел бы тогда и сам. Сумма, назначенная вами, ни с чем не сообразна, и согласиться на нее я не могу.

– В таком случае я их всех увезу с собой, – резко заявил Барбер.

– Увозите, но помните, что о похищении вами подданных российского государя императора тотчас же будет сообщено вашему правительству, и мой император потребует удовлетво­рения за нанесенное вами оскорбление его державе... Вы что, воюете с Российской империей? Вы утверждаете, что спасли моих людей, а держите их у себя. Они пленники, по-вашему? На вашем корабле наготове двадцать пушек. Вы поступаете всегда так, входя в гавань дружественной державы?

Баранов зашагал взад и вперед по комнате.

– Мои условия таковы, – сказал он, останавливаясь. – Вы сегодня же добровольно спускаете всех на берег, не ожи­дая выкупа. От меня вы получите под расписку пушным товаром не на пятьдесят тысяч рублей, а на десять. За про­кормление и доставку двадцати людей этого достаточно.

Наступило молчание.

– Я жду, – продолжал Баранов, видя, что Барбер мол­чит, – и буду ждать до вечера...

– Передай на батарею, – добавил он, кликнув служите­ля, – держать прибывший корабль на прицеле.

Заметив, что служитель собирался что-то сказать, Бара­нов топнул ногой:

– Молчать! Делать, как приказывают!

Баранов и сам знал: на батарее не было ни одного ядра по калибру пушек.

Едва кивнув головой, не подавая руки и не говоря ни сло­ва, Барбер стремительно вышел...

Несчастья сыпались на Баранова: гибли люди, гибли суда, гибла пушнина. Голод, нужда в самом необходимом, недостаток людей, злоупотребления и бесчинства служащих, отсутствие помощи из Петербурга – ничто не могло сломить энергии этого человека. А вот Ситха, эта взлелеянная годами и осуществленная, наконец, мечта многих лет, Ситха, оплот русских владений на берегу Америки и форпост решительного движения к югу, сожжена дотла...

– Я награжден! – кричал, бегая взад и вперед по комна­те, Баранов, только что получивший известие о новой высочайшей награде. – Я награжден, а Ситха потеряна... Нет, я должен или умереть, или вернуть Ситху!

Он сел за стол и опустил на руки голову. Слезы катились по давно не бритым щекам. Не везло этому энергичному и умному русскому самородку. Из забытого Каргопольского захолустья, бросив любимую семью, он едет в 1780 году искать счастья в далекую Сибирь и через семь лет становится соб­ственником двух заводов, но заводы идут плохо. Затруднения Баранова видит Шелихов. Такие люди ему нужны, но работа на американских островах не соблазняет Баранова.

Десять лет спустя он разоряется: заводы дают убыток, торговая пушная фактория в Анадырске разграблена. Надо обеспечить далекую семью... И он становится правителем шелиховских промыслов в Америке.

Старый галиот «Три святителя», на котором шел Баранов, разбит, имущество погибло, запасы тоже. Нападают аляскинцы, приходится спасаться бегством. Наступает суровая вьюж­ная зима. Питались травами, кореньями, китовиной, ракови­нами. Жили в землянке. Баранов не унывает. «В большие праздники, – пишет он впоследствии, – роскошествовали – кушали затуран. На чистый понедельник выкинуло часть кита. Тем и разговелись. Соль варил сам прекрасную, белизною подобную снегу и тою иногда рыбу, иногда мясо нер­пичье и сивучье осаливал... Я хочу подарками привязать к себе диких американцев... При первом шаге ожесточенная судьба преследовала меня здесь несчастиями; но, может быть, увенчает конец благими щедротами или паду под бременем ее ударов. Нужду и скуку сношу терпеливо и не ропщу на провидение, особливо тут, где дружбе жертвую...»

Перед мысленным взором Баранова пронеслись длинной вереницей двенадцать лет тяжелых испытаний. Главный пра­витель российских владений в Америке, «коллежский советник и кавалер», положив лысеющую голову на руки, долго сидел перед столом, не вставая и не шевелясь...

В этот же день все спасенные Барбером люди были до­ставлены на берег. Вместе с ними прибыл помощник Барбера с полномочиями принять пушнину.

Расспросы спасенных вполне убедили Баранова в том, что Барбер сыграл роль предателя, и он искренне сожалел, что не мог разделаться с ним. Так же, по-видимому, расценивал обстановку и Барбер, и уже к вечеру «Юникорн» снялся с якоря и ушел к Сандвичевым островам.

Успех ситхинцев вскружил голову всем соседним племе­нам, а слухи о слабости россиян, усердно раздуваемые капи­танами иноземных кораблей, сулили легкий успех.

По всему берегу, от островов Шарлотты до самого Кадь­яка, гибли «по неизвестным причинам» русские корабли, уча­щались нападения, бесследно исчезали промышленные пар­тии. Наконец неожиданно пал сосед Ситхинской крепости.

С потерей Ситхи пропали мечты Баранова о дальнейшем продвижении к югу и заселении еще не занятых пространств до реки Колумбии и далее до калифорнийских границ колоний Испании.

О кораблях, которые должна была выслать компания из Петербурга, ни слуху ни духу. Неизвестно, вышли они или еще лишь снаряжаются? А может быть, вообще не будет никаких кораблей?..

Баранов все-таки надеялся на помощь. Но не стал ждать ее и приступил к осуществлению собственного плана возвра­щения Ситхи.

6. У ЛЮДОЕДОВ МАРКИЗОВЫХ ОСТРОВОВ

Всю ночь под одним только фок- и формарселем «На­дежда» медленно и осторожно подходила к Нукагиве. Уже с четырех часов утра все были на палубе и с любопытством вглядывались в туманные еще очертания незнакомых берегов. Первая, открывшаяся в десять часов утра бухта около мыса Крегик-лифт не понравилась: белые как снег буруны бились у ее берегов – с высадкой на берег было бы трудно.