Юрий Ижевчанин - Первая колония

• Название: Первая колония
• Автор: Юрий Ижевчанин
• Жанр: Фэнтези

---

Ссарацастрцы остановились на ночлег верстах в четырех от деревни, а Ликарин, оставив пару конников приглядывать за ними до темноты, чтобы тем не пришло в голову все-таки пограбить деревню, двинулся дальше по дороге и вступил во владение следующей, еще более разоренной, деревушкой, проводив горцев через нее тем же способом. Так за три дня и четыре деревни он дошел до вершины первого яруса предгорий. Здесь дорога заросла лесом, а на самом перевале стоял небольшой сторожевой пост ссарацастрцев.

Урс опередил царя Цацикота часа на четыре. Он решил воспользоваться ситуацией и занять уже готовый пост, потому что иначе пришлось бы отступать почти вплотную к последней из деревень. Старки подошли к посту в боевом строю, за ними следовали честные рабы с пращами и дубинками, а одного из честных оставили охранять опозоренных.

В лесу послышался шорох, и трое ихлан во главе с Шритонактом бросились туда. Они схватили невзрачного горожанина, который подбирался к отряду. Неожиданно для всех он заговорил по-ихлански:

— Ихлане, проводите меня к своему господину. Я иду ему служить, если он соизволит принять мою службу.

— Ну пошли, — кратко сказал Шитон и повел странного гостя к господину.

Урс рассмотрел человечка, но ничего привлекающего глаз не было. Среднего роста, ни толст и ни тонок, ни смугл, ни белокож, одет как обычный южный горожанин, на лице немного заискивающая ласковая улыбка. Даже глаза были какими-то незапоминающимися, еле удалось увидеть, что они серые. Урс не отождествил его с коробейником, шедшим до первой деревни вместе с их отрядом. И тут неожиданно человечек заговорил на почти что чистом старкском:

— Доблестный барон Однорукий! Я пришел предложить тебе свою службу как переводчик и лекарь. Надеюсь, что ты не обидишь меня платой, но не осмеливаюсь торговаться с тобою.

— Посмотрю, на что ты способен, и назначу тебе плату по справедливости, — сказал ошеломленный Урс.

На Юге практически никто не знал старкского. Те "переводчики", которых дали в Монастыре, с грехом пополам говорили на мастрагском пиратском слэнге валлинского диалекта. Теперь полагалось по старкским обычаям заплатить вновь принятому слуге небольшой аванс в знак принятия на службу. Рука Урса сама достала из кошелька два золотых и кинула их человечку. Тот с радостью поймал достаточно щедрый аванс.

— Благодарю, хозяин. Мое имя Аориэу. Не буду скрывать, что я по происхождению из Древних. Мои односельчане изгнали меня из деревни за излишнее прямодушие. Я неделю шел за вами и слегка выучил ваш язык, — заговорил слуга, предупреждая многие вопросы.

— За неделю? — остолбенел Урс.

— Для того, кто знает три дюжины языков, еще один новый, даже столь сложный и красивый, труда не составляет.

— Ну сейчас мы проверим твои знания! — проворчал Урс, подумав, что слуга расхвастался не в меру. — Будешь переводить разговор с командиром крепости.

Подойдя к крепости, Урс громовым голосом провозгласил, а новый служитель сразу же повторил на трех самых распространенных ссарацастрских языках:

— Уходите отсюда! По благословению всех монастырей, земли вплоть до этого места ныне владения нашего царства Лиговайи. Если вы удалитесь сейчас, вы забираете все имущество. Поскольку ты, начальник, ниже меня по положению, назови свое имя, и я назову свое.

Про себя Урс подумал, что, если воины гарнизона будут торговаться, он им немного заплатит. В посту человек десять, по золотому на человека и двух позорных рабов на всех им хватит. А вот если упрутся, то выбьет их силой.

— Я, Цкликрзат из города Гуржаани, что в Лазике, отвечаю тебе, наглый пришелец. Когда мы будем мертвы, это место будет ваше! — ответил начальник по-лазански.

Ссарацастрцы ожидали продолжения перебранки, но Однорукий дал сигнал к атаке, лишь назвав свое имя. Горцы не струсили, но оружие и доспехи были несравнимы, да еще рабы-южане помогли камнями из пращей. Через десять минут все было кончено ценой двух легких ранений. Из отчаянно оборонявшихся горцев остались в живых трое: двое раненых бойцов и оглушенный, но скоро пришедший в себя начальник. Урс велел связать пленных, обработать раны и напоить раненых. Обирать пленных и трупы он запретил. Раненому в схватке рабу он предоставил свободу за храбрость. Аориэу немедленно стал обрабатывать раны вместе с монахом-лекарем. Но, как только Урс подошел к командиру, он сразу вырос у барона за спиной и стал переводить.

— Наши придут и всех вас перебьют, а ваших рабов себе заберут! — сказал разбитым ртом Цкликрзат, ныне пленный.

— Наши придут, все ваше войско разгромят, а кто уцелеет, нам будет служить, — ответил Урс. — Хотите сохранить жизни, имущество, женщин и детей, заключайте быстрее с нами мир. Царь Цацикот это уже понял и мирно убирается к себе домой.

— Ты врешь, пришелец! Не пристало такому смелому воину врать!

— Я говорю правду, и ты скоро сам все увидишь.

— Если ты говоришь правду, Цацикот такой же подонок, как и все его арцханы. Они всегда были трусливыми и наглыми тварями.

Послышался шум, и по дороге уныло потянулся отряд ссарацастрцев с вьючными ослами.

— Привет тебе, царь! Это теперь наша граница, — выглянул из окна укрепления, подготовленного к обороне, Однорукий. — Пройдешь еще пятьсот шагов, и будешь на своей земле. Передай другим царям: если они хотят жить и благоденствовать, пусть быстрее заключают мир с нами. А хотят добычи и славы — пусть заключают союз.

— А что с нашими воинами? — внутренне содрогнувшись, спросил царек.

— Живых и трупы готов тебе отдать. Мы их не грабили из уважения к их смелости и честности.

— Трус и подонок! — раздалось из укрепления. — Я не верил чужакам, но ты действительно таким оказался, арцханская собака!

— Не нужно мне вашей милости, — гордо ответил Цацикот. — Я выкупаю у вас пленников и трупы за пятьдесят золотых.

Пленники побледнели. После того, как Цкликрзат обругал Цацикота, стало ясно, что царек сделает с пленниками, отойдя на свою землю. Такие оскорбления смываются только пытками. Не зря он пожелал за них заплатить. После выкупа воины его, и никто царьку не скажет ни слова, если он их запытает до смерти.

— Не продавай нас, — безнадежным голосом сказал Цкликрзат. — Мы будем служить вам, только похороните наших братьев с честью.

— Вы смелые бойцы. Вы заслужили честь, — ответил Однорукий и прокричал царю:

— Ваши люди не желают быть выкуплены тобою!

— Убирайся, гнида собачья! — раздался вопль Цкликрзата. — Мы будем служить достойным и смелым!

Люди царька явно еле сдерживали смех. Они, чувствуется, совсем не уважали Цацикота. Царек ощутил настроение отряда, и, ругаясь, поплелся со своими людьми дальше. А Однорукий принял присягу новых своих слуг-воинов. Рабов расставили очищать укрепление, самые грязные работы делали опозоренные, они, в частности, обмывали трупы, которые назавтра должны были похоронить горцы по своим обычаям. Ненасильнику барон, поглядев, что и как лекарь тот неплох, назначил плату пять золотых в месяц. Для слуги это было очень щедро.

И тут раздался крик часового. Цацикот со своим отрядом скрытно вернулся и попытался внезапно напасть на старков, которые, как он считал, сейчас пьют и небоеспособны. Старки и слуги-воины немедленно выбежали из укрепления, первый ряд сразу же построился в стену щитов, и половина воинов царя сразу же приотстала. С ним, судя по всему, пошли в отчаянную атаку на небольшой, но крепкий, строй лишь его арцхане. Пока горцы стремились поколебать железный строй, с двух сторон выскочили слуги и рабы, и все нападавшие, кроме трех убитых, оказались в плену.

От отставших горцев отделился воин, поднял щит в знак мира и подошел к барону.

— Те, кто пошел в глупую атаку, твои. Только не убивай их, просим тебя. Тогда будет считаться, что мы спасли им жизни, и мы сможем с честью вернуться домой. А дальше дело их родичей: выкупать их или оставить тебе.

— Тех, кто смело пошел вслед за своим царем в безнадежную атаку, я отпущу в рубашках, штанах и с кинжалами, как честных воинов. А вот этого ничтожного царька, поведшего вас на позор или смерть из-за своей жестокости и кровожадности, я убивать не буду, но после того, что я с ним сделаю, его никто не пожелает выкупать. Он даже обычным рабом у нас быть недостоин. Он ходячий позор.

С царя сняли все оружие, бешмет и штаны и растянули его ноги к двум деревьям. Тот скрежетал зубами и ругался, переживая свое бесчестье. Но самое страшное ему еще предстояло. Урс приказал Аориэу взять нож и кастрировать Цацикота. Аориэу упал в ноги и заявил, что он просто не может этого делать. Ненасильники никогда не могут отрезать от человека живую плоть, и поэтому неспособны быть хирургами. Тогда Урс приказал монаху-лекарю сделать такое, тот тоже попросил избавить его: "Я готов затем обработать рану, но я лекарь и монах, а не палач." Тогда Урс приказал Шритонакту, и тот с удовольствием достал кинжал. В этот момент из укрепления вышел шатающийся, но непреклонный, Цкликрзат и заявил, что он просит предоставить ему честь оскопить эту свинью. Царь завизжал и обделался, чувствуя, что тот яйцами не ограничится. А стоящие поодаль горцы заулюлюкали, понося Цацикота за трусость и позорное поведение. К ним присоединились и ихлане. Старки смотрели на все это с выражением суровой решимости на лице, считая решение барона справедливым, хоть и жестоким.