Вильям Каунитц - Подозреваемые

• Название: Подозреваемые
• Автор: Вильям Каунитц
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0204-8

Вильям Дж. Каунитц — автор нашумевших романов «Полицейское управление» и «Подозреваемые» обращается к теме трудной и опасной работы полицейских в Нью-Йорке. Главные герои — лейтенанты полицейского управления ведут расследования сложных, запутанных дел и во имя торжества справедливости рискуют жизнью.

Покормив голубей в бруклинском парке, пожилой господин с мощным помповым ружьем пристрелил тихую хозяйку кондитерской и ее клиента. Кому нужна смерть хотя бы одного из них, пытается выяснить лейтенант Энтони Скэнлон, ведь убили коллегу, офицера полиции. Но до завершения его расследования в романе «Подозреваемые» произойдет еще много убийств, и правда будет слишком горька…

Особую остроту и подлинность роману придает то, что его написал детектив нью-йоркского управления полиции лейтенант Вильям Каунитц.

---

— А ты как думал? Они везде кормятся. Почему хобби не может приносить еще и доход?

— Итак, четвертый этаж, — произнес он, вставая.

— Позволь мне пойти с тобой. Не хочу, чтобы ты ошибся дверью.

Она подвела его к лифту на двух пассажиров, установленному четыре года назад для удобства клиентов, которым было трудно подниматься по лестнице.

Выйдя из лифта, они увидели суетливого трансвестита в длинном желтом халате с изображением марабу. Весело щебеча, он жеманно поцеловал Гретту в щечку, прошептав при этом:

— Это для меня?

— Он не в твоем вкусе, — ответила Гретта. — В какой комнате Уолтер?

— С тиковой отделкой, милая, — ответил трансвестит, уставившись на Скэнлона и покусывая нижнюю губу.

Открыв дверь, Скэнлон вошел в комнату.

— Неужели и здесь мне не дадут покоя? — крикнул Уолтер Тикорнелли, Он сидел на огромной кровати с медными спинками, обнимая за плечи чернокожего транссексуала.

— Мне нужно поговорить с тобой, Уолтер, — произнес Скэнлон, знаком велев торговцу плотью удалиться.

Тикорнелли похлопал любовника по ляжке.

— Придешь попозже.

Подражая женщине, тот слез с кровати и взял тонкую белую одежду с соседнего стула. Его женоподобные черты, силиконовые груди и нарочито жеманные движения резко контрастировали с вялым членом и болтающейся мошонкой.

Натянув одежду, он раздраженно посмотрел на Скэнлона и вышел из комнаты.

— У тебя довольно симпатичный друг, — сказал Скэнлон, присаживаясь на край кровати и поднимая глаза на встроенное в полог зеркало.

Тикорнелли сложил руки на груди.

— На следующей неделе она собирается пойти в больницу, чтобы ей сделали дырочку.

При мысли о кастрации Скэнлону стало не по себе. Он заметил на правой руке Тикорнелли перстень с бриллиантом в пять каратов. Поговаривали, что его подарил Тикорнелли Джо Наполи, когда тот присоединился к генуэзской преступной группировке.

Тикорнелли с прищуром уставился на Скэнлона.

— О чем задумался, Энтони?

— Вижу, ты все еще без ума от черных транссексуалов. Интересно, твои жена и дети, которых ты оставил в Манси-Парк, знают о таком необычном образе жизни?

— Что поделаешь, Энтони? У каждого из нас свои загибы. Вот ты, например. Тебе бы хотелось, чтобы весь мир считал тебя итальянцем, хотя имя у тебя ирландское. — Теперь Тикорнелли говорил по-итальянски. — Давай вспомним старые дни, проведенные на Плэзэнт-авеню. Запуганный паренек, живущий с отцом-пьяницей, ирландцем по происхождению, и матерью-итальянкой, разговаривающей с тобой только по-итальянски. А теперь, Энтони, ответь мне, многие ли из твоих друзей-полицейских знают, что ты говоришь по-итальянски? Многие ли из них знают, как люто ненавидишь ты ирландцев? Наверное, немногие? А тебя все еще смущает итальянское происхождение, не правда ли?

Схватив Тикорнелли за пах, Скэнлон произнес:

— Как тебе понравится остаться без яиц?

Тикорнелли побагровел и сморщился от боли.

— Отпусти, — сказал он по-итальянски.

— Волшебное слово? — произнес Скэнлон по-английски.

— Пожалуйста, — прохрипел Уолтер.

Скэнлон разжал кулак. На лбу Тикорнелли выступили капельки пота.

— Не люблю, когда со мной так разговаривают, Уолтер. Ты очень неучтив. Ты никогда не посмел бы разговаривать так ни с одним из твоих главарей, так что попридержи язык. — Он дружески похлопал Тикорнелли по щеке. — Ладно? Итак, ты знаешь много народу в Гринпойнт, и тебе есть что рассказать.

— Может, все-таки перейдем к делу?

— Сегодня я слышал твой голос на пленке, Уолтер, — сказал Скэнлон, поглаживая край простыни.

— Что за пленка?

— Все звонки по 911 записываются.

Тикорнелли просиял.

— Неужели? Это говорит только о том, какая я знаменитость.

Скэнлон утвердительно кивнул.

— Вот именно. Хотелось бы узнать от знаменитости, что же произошло в кондитерской.

Облизав покрытую испариной губу, Тикорнелли протянул руку к пачке сигарет «Кэмел», лежавшей на столе. Вытряхнув одну, закурил и выпустил дым через нос. Потом откинулся назад и расслабился.

Тикорнелли рассказал, что, стоя напротив лавки, он беседовал с отцом Рудницки о трудной жизни в Польше, когда услышал три выстрела, один за другим. Потом заскрипели шины. Он повернулся на звук и увидел синий фургон, стоявший против дверей лавки. Оставив священника, он начал осторожно переходить улицу и заметил, что за рулем сидел белый мужчина в темных очках и коричневой кепке, натянутой на уши. Уолтер видел, как водитель потянулся через сиденье к дверце с правой стороны, чтобы открыть ее. Кто-то нырнул в машину, и фургон умчался. Перебежав дорогу и влетев в лавку, Тикорнелли увидел тела и позвонил в полицию.

Он стряхнул в ладонь пепел с сигареты.

— Ну вот и все. Больше сказать нечего.

— Ты знал Галлахера?

— Мы были соседями.

— Ты видел, как он входил в лавку?

— Я уже сказал, что разговаривал со священником.

Встав с кровати, Скэнлон подошел к стулу, стоявшему возле окна. Одежда на нем была аккуратно разложена. Бросив ее на кровать, Скэнлон произнес:

— Одевайся, Уолтер. Сейчас поедем в участок и побеседуем еще немного.

На лице Тикорнелли было написано недоумение.

— Почему ты так поступаешь, Энтони? Ты не имеешь на это никакого права.

— Галлахера не узнала бы и родная мать. Ему снесло все лицо. Но ты узнал его сразу.

Подпольный собиратель ставок сидел на кровати, зажав одежду между ног и обдумывая положение.

Скэнлон знай себе давил на него.

— Конечно, ты умеешь делать деньги, и твои благопристойные дружки с Мэлберри-стрит смотрят сквозь пальцы на твои плотские причуды, пока ты не выставляешь их напоказ. Интересно, что они скажут, когда я притащу тебя в участок в наручниках? Представляешь заголовок в «Пост»: «Генуэзский солдат пойман в притоне для гомосексуалистов».

Тикорнелли побагровел от гнева.

— Ну и дерьмо же ты, Скэнлон.

— Это уж точно, Уолтер.

Он склонился над кроватью, уперевшись ладонями в матрац.

— Уолтер, мой старый друг с Плэзэнт-авеню. Зачем ты усложняешь жизнь себе и мне? Расскажи мне обо всем, что меня интересует.

Тикорнелли в отчаянии хлопнул ладонью по матрацу.

— Да, у меня была назначена встреча с Галлахером у Йетты. Он должен был погасить часть долга. Он занял у меня пять кусков.

Скэнлон с сомнением покачал головой.

— Ты одалживаешь лейтенанту полиции пять тысяч долларов?

— А что, разве ваши деньги не такого цвета, как у других?

— Под сколько процентов?

— Под три. И только потому, что он был легавым. Обычно я беру пять. Ты знаешь, я всегда уступаю, когда дело касается вашего брата.

— Сто пятьдесят долларов в неделю? И это с жалованья лейтенанта? Здесь что-то не так, Уолтер.

— Галлахер бывал у меня и раньше, и мы всегда сходились в цене.

— Он мог просрочить возврат долга?

— Немножко. Но сегодня отдавал вовремя.

— Сколько?

— Недельный процент и еще две тысячи. Он позвонил мне в клуб накануне вечером и предложил встретиться у Йетты.

Скэнлон старался вспомнить, что было перечислено в списке вещей, взятых на теле Галлахера. Насколько он помнил, первым пунктом стояли шестнадцать долларов. Если Тикорнелли сказал правду, где же деньги? Первыми прибыли Трамвел и Стоун. Скэнлон сразу же отбросил эту мысль. Полицейские не могли взять у своего, особенно у мертвого.

— Чем же занималась Йетта Циммерман?

— Старая шлюха заправляла только своей поганой кондитерской и больше ничем. Ну, принимала ставки по мелочи. У нее не было ни одного врага во всем свете. А если уж на то пошло, то и у твоего ирландского приятеля Джо Галлахера тоже.

Скэнлона так и подмывало ответить, что у одного из них уже наверняка были враги. Но он промолчал. Умный легавый знает, когда придержать язык.

Глава 4

Часы еще не пробили восемь, когда Тони Скэнлон вошел в дежурку. Повсюду виднелись следы ночного пиршества. Недоеденный сандвич облепили мухи. В белой коробке лежало три куска пиццы. Во всех углах валялись банки из-под пива. С экрана телевизора женщина-диктор в огромных очках читала утренние новости: президент предостерегает жителей Майами от вмешательства в советско-кубинско-никарагуанские отношения. «Все одно и то же», — подумал Скэнлон, выключая телевизор. В комнате было прохладнее, чем на улице. Теплое утро сулило жаркий день.

Сев за стол, Скэнлон взял первую папку. Его взгляд упал на утренний выпуск «Дейли ньюс», лежавший слева. Заголовки кричали о смерти Джо Галлахера. Герой, убитый на посту. В газете была еще одна статья, рассказывающая о человеке, который убил шестерых, испытывая при этом огромное наслаждение. Одну из жертв он застрелил, потому что у него было предрождественское настроение. Прочитав газету, Скэнлон скомкал ее и бросил в корзину. «Интересно, есть ли в этой стране правосудие? Как можно применять англо-саксонские законы к дикарям? Может, больше подойдут исламские законы — око за око, зуб за зуб? Некоторые в городе уже осознали эту истину. Скорбящие родственники хлынули в Чайнатаун и на Девятую авеню, упрашивая тамошних гангстеров покарать убийц, насильников, членовредителей. Люди уже поняли, что им не добиться справедливости в залах суда. Разве можно их за это винить?» — подумал Скэнлон, раскрывая папку.