Антон Чехов - Том 23. Письма 1892-1894

• Название: Том 23. Письма 1892-1894
• Автор: Антон Чехов
• Издательство: Наука
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1977

Двенадцать томов серии — это своеобразное документальное повествование Чехова о своей жизни и о своем творчестве. Вместе с тем, познавательное значение чеховских писем шире, чем их биографическая ценность: в них бьется пульс всей культурной и общественной жизни России конца XIX — первых лет XX века.

В пятом томе печатаются письма Чехова с 1 марта 1892 по 31 декабря 1894 года.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

1450. Л. С. МИЗИНОВОЙ

18(30) сентября 1894 г. Вена.

Воскресенье. Вена.

Вы упорно не отвечаете на мои письма, милая Лика, но я всё-таки надоедаю Вам и навязываюсь со своими письмами. Я в Вене. Отсюда поеду в Аббацию, потом на озера. Потапенко говорил мне как-то, что Вы и Варя Эберлей будете в Швейцарии*. Если это так, то напишите мне, в каком именно месте Швейцарии я мог бы отыскать Вас. Я повидался бы с Вами, разумеется, с восторгом. Пишите по адресу: Abbazia, poste restante. Если же Вы дали слово не писать мне, то пусть напишет Варвара Аполлоновна.

Умоляю Вас, не пишите никому в Россию, что я за границей. Я уехал тайно, как вор, и Маша думает, что я в Феодосии. Если узнают, что я за границей, то будут огорчены, ибо мои частые поездки давно уже надоели.

Я не совсем здоров. У меня почти непрерывный кашель. Очевидно, и здоровье я прозевал так же, как Вас.

Поклон В<арваре> А<поллоновне>. Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

Псалти М. Н., 20 сентября (2 октября) 1894*

1451. М. Н. ПСАЛТИ

20 сентября (2 октября) 1894 г. Аббация.

20 сентябрь. Abbazia.

Многоуважаемый Михаил Николаевич! Так как Вы и Н. Н. Шелонский имели намерение написать мне осенью насчет Сытина*, то считаю нужным сообщить Вам, что в настоящее время я за границей и возвращусь в Россию не раньше ноября. В ноябре я к Вашим услугам.

Желаю всего хорошего и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

На конверте:

Russland. г. Таганрог. Его высокоблагородию Михаилу Николаевичу Псалти.

Линтваревой Н. М., 21 сентября (3 октября) 1894*

1452. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ

21 сентября (3 октября) 1894 г. Аббация.

Abbazia. 94 21/IX.

Продолжаю свои метеорологические наблюдения. В Феодосии было холодно. В Ялте светило солнце, но уже нельзя было купаться и гулять без пальто. От Севастополя до Одессы сильно качало. В Одессе пасмурно и холодно. В Вене каждый час дождь. Поехал в Аббацию, в этот рай земной, но и тут дождь!!! Бегу в Милан и потом в Ниццу.

Был я в Львове* (Лемберге), галицийской столице, и купил здесь два тома Шевченки. Жидов здесь видимо-невидимо. Говорят по-русски.

Я помаленьку кашляю. Если Ваш брат Жорж в Париже, то сообщите мне его адрес poste restante или еще лучше: Paris, Grand Hôtel. Весьма возможно, что я попаду в Париж и буду там повешен на осине.

Аббация и Адриатическое море великолепны, но Лука и Псёл лучше.

Кланяйтесь Александре Васильевне и всем Вашим. Когда пойдете на мельницу, то вообразите мою физиономию и на ней выражение зависти.

Желаю Вам здоровья и завиздно*.

Ваш А. Чехов.

Дождь!!!

Дядя мой умер от истощения. Он стал жертвою своего необыкновенного трудолюбия.

Мизиновой Л. С., 21 сентября (3 октября) 1894*

1453. Л. С. МИЗИНОВОЙ

21 сентября (3 октября) 1894 г. Аббация.

3 окт. Abbazia.

Милая Лика, здесь идет дождь, сыро и мокро, и потому, вероятно, завтра утром или послезавтра я уеду в Ниццу. Отвечайте на мое позавчерашнее письмо по адресу Nice, poste rest<ante>.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

По пути в Ниццу, быть может, заеду в Милан и Геную.

Шехтелю Ф. О., 22 сентября (4 октября) 1894*

1454. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ

22 сентября (4 октября) 1894 г. Аббация.

Abbazia, 4 окт.

Милый Франц Осипович, не удивляйтесь, что я так поздно собрался благодарить Вас за камин*. Своим долгим молчанием я мстил Вам за то, что Вы прислали этот камин не наложенным платежом. Во всяком разе большое Вам спасибо. По своим размерам и по виду камин вполне подходит к моей берлоге; вероятно, он уже готов и греет моих родственников и гостей.

Идет дождь. В Аббации скучно. Море здесь хуже, чем в Ялте, отели жмутся друг к другу, и вся Аббация*, недавно возрожденная из небытия, напоминает мопассановский «Монт-Ориоль» (прекрасный роман). Здесь очень много русских, но у меня только одна знакомая русская, да и та мамка*. Сегодня бегу в Триест, а оттуда в Ниццу. Ницца, Монте-Карло, Сан-Ремо, вообще южное побережье Франции куда интереснее и роскошнее Аббации и всей этой некультурной братушкинской Молдавии. Здесь ведь братья славяне!

Был я в Львове (Лемберге) на польской выставке* и видел там патриотическую, но очень жидкую живопись* и необыкновенных жидов в лапсердаках и пейсах.

Одначе будьте здоровы. Если будете в Париже, то побывайте в Grand Hôtel’е и спросите там, где я. Вероятно, 20 окт<ября> ст. стиля я уже буду в Париже.

Крепко жму Вам руку.

Ваш А. Чехов.

Чеховой М. П., 29 сентября (11 октября) 1894*

1455. М. П. ЧЕХОВОЙ

29 сентября (11 октября) 1894 г. Милан.

29 сент. Милан.

Милая Маша, я в Италии, в Милане. Был в Лемберге (Львове), где видел польскую выставку* и нашел ее, к стыду Сенкевича и Вукола Лаврова*, очень жидкой и ничтожной, был в Вене, где ел очень вкусный хлеб и купил себе новую чернилицу, а также жокейский картуз с ушами, был в Аббации на берегу Адриатического моря и наблюдал здесь хороший дождь и скуку, в Фиуме, в Триесте, откуда ходят громадные пароходы во все части света. Затем, не говоря дурного слова, был я в Венеции; тут напала на меня крапивная лихорадка, не оставляющая меня и до сегодня. В Венеции я купил себе стакан, окрашенный в райские цвета, а также три шелковых галстука и булавку. Теперь я в Милане; собор и галерея Виктора Эммануила осмотрены, и ничего больше не остается, как ехать в Геную, где много кораблей и великолепное кладбище. (Кстати: в Милане я осматривал крематорию, т. е. кладбище, где сожигают покойников; пожалел, что не жгут здесь и живых, например еретиков, кушающих по средам скоромное.)

Из Генуи я поеду, вероятно, в Ниццу, а из Ниццы прямо домой. Очевидно, дома я буду в октябре, этак числа 12–15. Во всяком случае о дне приезда буду телеграфировать. Воображаю, какая у нас теперь грязь!

Если увидишь Гольцева, то передай ему, что для «Русской мысли» я пишу роман из московской жизни*. Лавры Боборыкина не дают мне спать, и я пишу подражание «Перевалу»*. Но пусть Гольцев и Лавров не ждут раньше декабря, ибо роман большой, листов в 6–8.

Вероятно, у тебя нет или очень мало денег. Потерпи с недельку; в Ницце я получу подробный расчет из книжного магазина «Нового времени» и тогда прикажу выслать нам денег. Надо еще в банк 180 р. заплатить.

Что поделывает Потапенко? Где он? Поклон ему нижайший.

За границей пиво удивительное. Кажется, будь такое пиво в России, я спился бы. Удивительные также актеры. Этакая игра нам, россиянам, и не снилась.

Я был в оперетке*, видел в итальянском переводе «Преступление и наказание»* Достоевского, вспоминал наших актеров, наших великих, образованных актеров и находил, что в игре их нет даже лимонада. Насколько человечны на сцене здешние актеры и актрисы, настолько наши свиньи.

Вчера был в цирке. Был на выставке.

Поклон папе и мамаше. Всем поклон. В октябре буду дома.

Я кашляю, почесываюсь от лихорадки, но в общем здоров.

Слышу, как учатся петь. Здесь в Милане много иностранок, à la Лика и Варя*, обучающихся пению в расчете на богатство и славу. Бедняжки, голосят с утра до вечера.

Сегодня тащусь в Геную.

Будь здорова.

Твой А. Чехов.

Если собраться большой компанией и поехать за границу, то обойдется очень дешево.

На конверте:

Russia, via Moska. Ст. Лопасня Моск. — Курск. дор. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.

Линтваревой Н. М., 1 (13) октября 1894*

1456. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ

1(13) октября 1894 г. Генуя.

1 окт.

Если Вам еще не надоели мои метеорологические наблюдения, то вот Вам еще. Из Аббации я поехал в Триест. В первые сутки здесь шел дождь, я очень боялся за австрийскую пшеницу, но потом наступила ясная, теплая погода, так что можно было кататься на лодке и осматривать громадные пароходы.

Хорошая погода была и в Венеции. Впрочем, по вечерам бывало тут сыровато; быть может, по этой причине, т. е. оттого, что я по вечерам катался в гондоле, меня схватила крапивная лихорадка, не оставляющая меня до сегодня, и для меня теперь нет выше наслаждения, как почесаться о косяк. Венеция чрезвычайно напоминает Луку.

Затем Милан. Здесь я осматривал так называемую крематорию, где сожигают покойников, и собор. Собор так красив, что даже страшно*. Было жарко. Пейзажи в Ломбардии изумительные, — пожалуй, как нигде в свете.

Теперь я в Генуе. Тут тьма кораблей и знаменитое кладбище, богатое статуями. Статуй, в самом деле, очень много. Изображены в натуральную величину и во весь рост не только покойники, но даже и их неутешные вдовы, тещи и дети. Есть статуя одной старушки-помещицы, которая держит в руке два сдобных хохлацких бублика.