Антон Чехов - Том 23. Письма 1892-1894

• Название: Том 23. Письма 1892-1894
• Автор: Антон Чехов
• Издательство: Наука
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1977

Двенадцать томов серии — это своеобразное документальное повествование Чехова о своей жизни и о своем творчестве. Вместе с тем, познавательное значение чеховских писем шире, чем их биографическая ценность: в них бьется пульс всей культурной и общественной жизни России конца XIX — первых лет XX века.

В пятом томе печатаются письма Чехова с 1 марта 1892 по 31 декабря 1894 года.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Теперь в Хабаровске* новый генерал-губ<ернатор> Духовской издает такую же газету (кажется, «Приамурский вестник»). Если Вы выпишете «Владивосток» за 1893 и 94, а «Приамурск<ий> вестн<ик>» за 1895 г., то к 1-му января 1896 г. у Вас может составиться маленькая книжечка, вроде справочного календаря для переселенцев. Если в редакцию «Владивостока» Вы напишете на бланке «Посредника» и объясните, для чего Вам нужна газета, то, думаю, Вам сделают большую уступку. Считаю нужным заметить, что газета «Владивосток» находится под сравнительно легкой цензурой и что поэтому в ней Вы встретите не одни только восхваления и фимиамы амурскому климату, но и описание дебошей, какие устраивают там местные чиновники.

От г. Бирева было письмо*.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Гольцеву В. А., 25 ноября 1894*

1480. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

25 ноября 1894 г. Мелихово.

Совершенно секретно*.

Мне приехать в Москву нельзя, ибо дороги плохи и к тому же я только что вернулся из Серпухова, где был присяжным заседателем, а работы по горло. Окажи услугу дружескую, сотвори то, что нужно. Возьми у кого-нибудь для меня 200 рублей — у кого-нибудь, хотя бы у Тихомирова* — и пошли блудному сыну. Письмо его храни в тайне и никому не показывай. Двести рублей я отдам в начале декабря

Если же негде будет достать, то немедля пошли телеграмму такого содержания: «Петербург, Суворину, пришлите телеграфом двести рублей Русскую мысль передачей мне. Чехов». Суворин вышлет, ибо я веду с ним торговые дела, а ты получи за меня в редакции и пошли оному сыну. Конечно, при встрече с оным — ни звука.

Прости, голубчик, что я тебя беспокою. Авось и я не останусь в долгу и окажу когда-нибудь тебе услугу.

Кланяйся Вуколу.

Твой А. Чехов.

Мне стыдно, что я тебя беспокою, но, право, не знаю, как иначе поступить.

Суворину А. С., 27 ноября 1894*

1481. А. С. СУВОРИНУ

27 ноября 1894 г. Мелихово.

27 ноябрь.

На сих днях я был в Серпухове, и там один одессит клялся мне, что И. А. Казаринов*, угощавший меня и Вас пением приютских девочек, умер этою осенью.

В Серпухове я был присяжным заседателем. Помещики-дворяне, фабриканты и серпуховские купцы — вот состав присяжных. По странной случайности я попадал во все без исключения дела, так что в конце концов эта случайность стала даже возбуждать смех. Во всех делах я был старшиной. Вот мое заключение: 1) присяжные заседатели — это не улица, а люди, вполне созревшие для того, чтобы изображать из себя так называемую общественную совесть; 2) добрые люди в нашей среде имеют громадный авторитет, независимо от того, дворяне они или мужики, образованные или необразованные. В общем впечатление приятное.

Я назначен попечителем школы в селе*, носящем такое название: Та́леж. Учитель получает 23 р. в месяц, имеет жену, четырех детей и уже сед, несмотря на свои 30 лет. До такой степени забит нуждой, что о чем бы Вы ни заговорили с ним, он всё сводит к вопросу о жалованье*. По его мнению, поэты и прозаики должны писать только о прибавке жалованья; когда новый царь переменит министров, то, вероятно, будет увеличено жалованье учителей и т. п.

Брат Александр был у меня, прожил дней пять и уехал 21 ноября. Это больной, страдающий человек; когда он пьян, с ним тяжело, когда же трезв — тоже тяжело, так как ему стыдно за всё то, что он говорил и делал, когда был пьян.

Итак, я должен 1004. Значит, это решено и подписано. Принимаю сию цифру и предлагаю Вам следующую комбинацию*: чтобы очистить меня от долга и начать с 1 января счет снова, не найдет ли Ваш магазин возможным приобрести 5000 «Пестрых рассказов» за наличные с уступкой 40%? Если это возможно, то магазин к 1 января погасил бы и остальные 1004 и мой долг лично Вам. Тороплюсь уплатить последний долг, так как имею в виду взять у Вас еще.

Если Вам по сердцу идея — издавать мои рассказы томиками*, то нет надобности осуществлять эту идею непременно теперь; можно подождать еще 1–2 года, нужно только сказать, чтобы печатание «Сумерков» и «Хмурых людей» было прекращено.

Снега нет, нет и дорог. Для деревенской публики это такая беда, что Вы и представить не можете.

Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон. Напишите мне: что нового? Получила ли что-нибудь печать, или получит ли? Неужели предостережения так и останутся?*

Ваш А. Чехов.

Ежову Н. М., 28 ноября 1894*

1482. Н. М. ЕЖОВУ

28 ноября 1894 г. Мелихово.

28 ноябрь. Мелихово.

Вы жестоко неправы, милый Николай Михайлович: не я изменил Вам, а Вы мне*. Вот уж три года, как я живу в деревне, и ни Вы, ни Александр Семенович не побывали у меня и, очевидно, рукой на меня махнули.

Я жив и здоров. Недавно был за границей, теперь сижу дома и работаю. Бываю в Москве не чаще 5 раз в год, останавливаюсь в «Лоскутной» или «Б. Московской». На Ваше письмо не отвечал так долго, потому что был в отъезде — в Серпухове, где судил ближних в качестве присяжного заседателя.

За литературной деятельностью Вашей я слежу по мере возможности и иногда досадую, что Вы так редко печатаетесь.

Быть может, скоро я буду издавать журнал-ежемесячник*. Тогда милости просим. Идут ли Ваши «Облака»?*

Когда увидите Александра Семеновича, то поклонитесь ему.

Пишу повесть, которая пойдет в январск<ой> книжке «Русской мысли»*. Тороплюсь, выходит скучновато и вяло. Но делать нечего.

Будьте здоровы, враг*. Желаю Вам и Вашей дщери всяких благ.

Ваш А. Чехов.

Щепкиной-Куперник Т. Л., 28 ноября 1894*

1483. Т. Л. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК

28 ноября 1894 г. Мелихово.

28 ноябрь.

Я буду в восторге, если Вы приедете ко мне, но боюсь, как бы не вывихнулись Ваши вкусные хрящики и косточки. Дорога ужасная, тарантас подпрыгивает от мучительной боли и на каждом шагу теряет колеса. Когда я в последний раз ехал со станции, у меня от тряской езды оторвалось сердце, так что я теперь уж не способен любить.

Говорят, что Ваша повесть будет напечатана в «Неделе»*. Радуюсь за Вас и от души поздравляю. «Неделя» — солидный и симпатичный журнал.

До свиданья, милый дружок.

Ваш А. Чехов.

Сергеенко П. А., 3 декабря 1894*

1484. П. А. СЕРГЕЕНКО

3 декабря 1894 г. Мелихово.

<…>[41]

Таганрогский городской голова прислал мне* несколько подписных листов для раздачи лицам, желающим заняться сбором пожертвований на сооружение памятника Петру Великому в Таганроге. Если хочешь, чтобы я прислал тебе один из этих листов, то напиши.

Будь здоров.

Твой А. Чехов.

3/XII.

На обороте:

Коломна Моск. г<уб>. Его высокоблагородию Петру Алексеевичу Сергеенко.

Лаврову В. М., 5 декабря 1894*

1485. В. М. ЛАВРОВУ

5 декабря 1894 г. Мелихово.

Милый друг, как было говорено, для январской книжки я привезу повесть… Но понадобится мне не менее четырех листов, так что если в янв<арской> книжке тесно, то лучше отложить до какой-нибудь из следующих книжек. Если найдется место в янв<арской>, то около 20 дек<абря> приеду в Москву читать корректуру. Во всяком разе напиши мне.

Идет снег. Приятно быть помещиком, но всё же тянет в Москву — пошататься.

Низкий поклон В<иктору> А<лександровичу>.

Твой А. Чехов.

94 5/XII

Ст. Лопасня.

На обороте:

Москва, Вуколу Михайловичу Лаврову. Угол Б. Никитской и Леонтьевского, 2-24, в редакции «Русской мысли».

Суворину А. С., 5 декабря 1894*

1486. А. С. СУВОРИНУ

5 декабря 1894 г. Мелихово.

5 дек.

Лавры Боборыкина не дают мне спать*: пишу повесть из московской жизни. Пришлю ее в корректуре Вам и Анне Ивановне. Нового ничего нет.

Публика ждет чего-то особенного*, и газеты ее не удовлетворяют; но желания ее крайне неопределенны. Даже слухов определенных нет, а всё какая-то бесформица. Русского человека всегда больше интересовала иностранная политика, чем своя русская, и, прислушиваясь к разговорам, видишь теперь, до какой степени наивен и суеверен русский интеллигент и как мало у него знаний. Его нянька в детстве ушибла*, его запугали воспитанием, и он боится иметь собственное мнение и так мало верит себе, что если сегодня сделал овацию Ермоловой, то завтра ему уже совестно этой овации*. Но как бы ни было, все ждут и на что-то надеются, и все при встрече улыбаются.