Антон Чехов - Том 17. Записные книжки. Дневники

• Название: Том 17. Записные книжки. Дневники
• Автор: Антон Чехов
• Издательство: Наука
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1980

Полное собрание сочинений и писем Антона Павловича Чехова в тридцати томах — первое научное издание литературного наследия великого русского писателя. Оно ставит перед собой задачу дать с исчерпывающей полнотой всё, созданное Чеховым.

В семнадцатый том Сочинений входят записные книжки Чехова, заметки на отдельных листах и дневники.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

При изучении творческих записей Чехова непрерывно приходится обращаться к соседним нетворческим заметкам. Так, например, запись — «Дама с мопсом» (II, 40, 4), которая впоследствии трансформируется в название рассказа «Дама с собачкой», расположена между заметками о том, что 23 августа (1896 г.) писатель выехал из Таганрога, а 24-го приехал в Кисловодск. Так уточняется место и время, когда начал складываться замысел одного из лучших чеховских рассказов.

Можно надеяться, что настоящий том будет способствовать появлению новых исследований об истории создания отдельных произведений Чехова и о его творчестве как процессе.

Недостаточно прояснен вопрос о записных книжках Чехова до 1891 г. «Всего вероятнее, — писал А. Б. Дерман, — что записными книжками Чехов начал пользоваться с 1891 г., со времени первой поездки в Западную Европу, до того же полагался на память» (А. Б. Дерман. Как работал А. П. Чехов. — «Новое слово», 1929, № 5, стр. 76). Мнение это (его разделяла и Коншина) расходится, однако, со свидетельствами мемуаристов, правда, не всегда достаточно определенными и достоверными.

Художник К. А. Коровин, рассказывая о поездке нескольких художников вместе с Чеховым в Сокольники весной 1883 г., упоминает: «Антон Павлович вынул маленькую записную книжечку и что-то быстро записал в ней» (К. А. Коровин. Из моих встреч с А. П. Чеховым. — ЛН, т. 68, стр. 554; «Константин Коровин вспоминает…» Составители книги, авторы вступительной статьи и комментариев И. С. Зильберштейн и В. А. Самков. М., «Изобразительное искусство», 1971, стр. 219). По свидетельству другого художника, З. Е. Пичугина, примерно в то же время у Чехова уже была записная книжка (ЛН, т. 68, стр. 544). О книжке для записей вспоминает В. А. Гиляровский, излагая историю написания рассказа «Злоумышленник» (Вл. Гиляровский. Заметки. — «Голос Москвы», 1910, № 13, 17 января; Чехов в воспоминаниях, стр. 112).

К. С. Баранцевич подробно описывает жизнь Чехова в усадьбе Лука у Линтваревых в июле 1888 г.: «Создавал он их <произведения> втихомолку, занося в записную книжку образы и мысли, занося, где придется: дома, за обедом, ночью, на ступеньках крыльца <…> И эту свою записную книжку должно быть берег и прятал, потому что я никогда ее не видел…» (К. Баранцевич. На лоне природы с А. П. Чеховым. — «Новая иллюстрация», 1905, № 26, стр. 204).

Правда, в такого рода свидетельствах могли отразиться представления о более поздних записных книжках, как бы сдвинутые в прошлое.

Более определенно высказывается А. С. Лазарев (Грузинский):

«Сидя в кабинете корнеевского дома <ныне Музей Чехова в Москве>, я спросил у Чехова о тонкой тетрадке:

— Что это?

Чехов ответил:

— Записная книжка. Заведите себе такую же. Если интересно, можете просмотреть <…>

Одну заметку об особом лае рыжих собак — „все рыжие собаки лают тенором“ — я вскоре встретил на последних страницах „Степи“» (А. Грузинский-Лазарев. Воспоминания. — «Русское слово», 1914, № 151, 2 июля).

А. И. Куприн приводит рассказ матери писателя, Евгении Яковлевны, о том, как Чехов еще в студенческие годы заносил заметки в записную книжку (А. И. Куприн. Памяти Чехова. — Чехов в воспоминаниях, стр. 556).

Можно предположить, что Чехов в конце 80-х годов уже пользовался специальными тетрадками для записей. Вместе с тем, не случайным кажется то обстоятельство, что именно с 1891 г. начинается систематическое ведение записных книжек с регулярными записями.

В конце 80-х годов писатель напряженно работал над романом — он остался неосуществленным. Тенденция к созданию произведения романного жанра проявлялась у Чехова не только в непосредственных попытках, но и в повестях, как бы тяготеющих к форме романа («Степь» — повесть, которая задумывалась как более развернутое эпическое полотно, «Скучная история», «Дуэль»).

Романом представлялась автору во время работы и повесть «Три года» (29 сентября 1894 г., в письме сестре: «… пишу роман из московской жизни»). Очевидно в связи с «романом из московской жизни» и была заведена специальная тетрадь для творческих записей — ей суждено было стать основной записной книжкой Чехова до конца жизни (I-я книжка).

Читая ее первые страницы (I, 2-40), мы видим, как сильно завладела воображением писателя повесть «Три года». Некоторые страницы почти сплошь заполнены черновыми заметками о героях повести Алексее и Федоре Лаптевых, их сестре, отце, Юлии, ее отце, Ярцеве, Рассудиной, Кочевом и др. Подробнее об этом — в статьях: П. С. Попов. Творческий генезис повести А. П. Чехова. — В кн.: «Чеховский сборник. Найденные статьи и письма». М., 1929; Э. А. Полоцкая. «Три года». От романа к повести. — В творческой лаборатории Чехова. М., 1974.

Затем характер работы Чехова над произведениями несколько меняется: он делается как будто более рассредоточенным во времени. Эволюция Чехова-художника состояла не только в том, что он все более серьезно относился к литературному делу, но и в том, что оно становилось для него более трудоемким, увеличивался творческий цикл — от первоначального замысла до окончательной реализации.

«Сюжеты своих произведений, — пишет о Чехове его сестра Мария Павловна, — он мог хранить и не использовать долгое время, пока они у него не „созревали“» (Из далекого прошлого, стр. 41).

Судя по записным книжкам, этот цикл занимал обыкновенно несколько лет. А творческие истории некоторых повестей и рассказов растягивались больше, чем на десятилетие. О «Рассказе неизвестного человека» Чехов сообщал в письме к Л. Я. Гуревич 22 мая 1893 г., что начал его писать «в 1887–1888 г., не имея намерения печатать его где-либо, потом бросил…» В письме к О. Л. Книппер от 16 марта 1901 г.: «Пишу теперь рассказ под названием „Архиерей“ — на сюжет, который сидит у меня в голове уже лет пятнадцать.

«Для творческой лаборатории Чехова характерна одновременная мысленная работа над несколькими сюжетами», — отмечала Коншина (Из архива Чехова, стр. 10).

Чем больше замедлялся творческий процесс, чем труднее и напряженней становилось обдумывание, тем более необходимыми делались записные книжки. Пора Антоши Чехонте и время зрелого Чехова отличаются не только творческой атмосферой, тональностью, но и самим стилем работы.

«Не помню я ни одного своего рассказа, над которым я работал бы более суток», — признавался молодой писатель в письме Д. В. Григоровичу от 28 марта 1886 г.

«Больше думал, чем писал», — говорит он в письме к О. Л. Книппер от 5 сентября 1900 г. (речь шла о пьесе «Три сестры»).

За двумя этими высказываниями — два периода, глубоко разных по самому отношению писателя к работе.

Записные книжки Чехова относятся к его зрелым годам, когда писание стало почти синонимом медленного, напряженного и сосредоточенного обдумывания. Сопоставление черновых записей с окончательным текстом показывает: путь реализации замысла у Чехова не прямой, часто он проходит в форме преодоления, а иногда даже отрицания первоначальных наметок. Записные книжки открывают перед исследователем и читателем редкую возможность — проследить движение и развитие образов, их сложную, подчас глубоко противоречивую предысторию.

Известны творческие заветы Чехова, его требования художественной сдержанности и объективности: «… старайтесь быть холоднее — это дает чужому горю как бы фон, на котором оно вырисуется рельефнее. А то у Вас и герои плачут, и Вы вздыхаете. Да, будьте холодны» (Л. А. Авиловой, 9 марта 1892 г.); «Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление» (ей же, 29 апреля 1892 г.). Записные книжки много дают для понимания не только истории отдельных произведений, но и самой творческой атмосферы литературного труда — ясной, строгой, суровой. Общий тон записей ровен, лишен непосредственно личной окрашенности, каких бы то ни было обращений автора к самому себе.

Записи предельно кратки, лаконичны. Чехов редко заносит в книжку куски готового текста — он пользуется скупыми заметками, мгновенными очерками, деталями, за которыми предощущается образ, характер. Творческая заметка несет гораздо больше, чем она непосредственно означает, — это своеобразный сгусток, которому предстоит развернуться, развиться, соединившись с целостной структурой произведения.

Творческая лаборатория Чехова поражает своей точностью, она хорошо налажена. Автор внимательно следит за осуществлением замыслов, на учете каждая заметка, ни одна не может затеряться. Вычеркивая использованные заметки и перенося неосуществленные в IV записную книжку, он ясно знает, каким творческим запасом располагает.

Развитие Чехова-художника состояло еще и в том, что менялось соотношение между замыслами и литературной продукцией. Все больше накапливалось сюжетов, идей, творческих наметок, планов, и все меньше выходило готового текста из-под пера.