Дмитрий Вересов - Завещание ворона

• Название: Завещание ворона
• Автор: Дмитрий Вересов
• Издательство: Издательский дом «Нева»
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-7654-2504-6

Оказавшись на грани гибели, Татьяна Захаржевская, ныне леди Морвен, попросила у ада и неба отсрочку на год, чтобы привести в порядок свои земные дела. Ей предстоит распутать клубок чужих судеб. Нил Баренцев, которого она полюбила с неведомой ей прежде страстью. Сын Нила, воспитанный Татьяной, наследник двух огромных состояний. Дочь Татьяны Нюта, международная аферистка, бесстрашно играющая с опасностью. Татьяна никогда не думала, что ее тщательно выстроенный план может не сработать…

Спокойная жизнь Татьяны Лариной-Розен в очередной раз летит под откос, когда ее муж оказывается в тюрьме по обвинению в растлении несовершеннолетней…

---

И Нил закрыл дверь также внезапно. Ковыляя до своей комнаты, он даже забыл про боль в ноге, адреналин просто взорвал каждую его клетку.

— Ну, как твоя нога? — услышал он знакомый голос за спиной. — Я смотрю, ты уже почти поправился.

Нил повернулся навстречу сыну.

— Знаешь, я подумал, давай пока не будем никому говорить. Тата может распереживаться, знаю я этих женщин. Надо ее подготовить, я думаю. А ты?

Нил маленький растерянно стоял посреди коридора, не зная как быть. Но и молчать тоже было глупо.

— Конечно, я с тобой согласен, давай завтра. Или потом.

— Ну, тогда до встречи!

Нил-маленький прыгнул на шест и мгновенно исчез вниз.

Глава девятнадцатая Кирпич и розы (ноябрь 1995, Аризона)

Brickstone Prison.

В буквальном переводе с английского — тюрьма с кирпичными стенами.

Наверное, в эпоху освоения Дикого Запада то обстоятельство, что тюрьма не деревянная, а каменная, имело какое то особенное значение. А теперь?..

Получая у тюремного каптенармуса свой комплект голубой зэковской робы, Павел вдруг вспомнил, как еще некогда в раннем студенчестве в Ленинграде, гуляя с сестренкиной компанией, они попали в кино на редкий в те жесткие идеологические времена американский фильм, который назывался… Павел уже прочно позабыл, как назывался тот фильм, но зато он отлично помнил слова Ваньки, когда они с восторгом обсуждали увиденное.

— Эх, Пашка, я бы не прочь в их американскую тюрьму попасть, ты видал, они там все в джинсах, все как один!..

«Ну, здравствуй, Ванькина мечта», — подумал Павел, горько усмехнувшись…

Каптенармус — чернокожий зэк с противной из за неправильного прикуса улыбкой, не спрашивая, едва окинув взглядом его, Павла, фигуру, достал с полки джинсовые брюки тридцать шестого американского размера, голубого цвета рубашку и такую же голубую курточку…

«Предел мечтаний!» — отметил про себя Павел, забирая эту джинсовую униформу, которую отныне ему предстояло носить целых восемь лет, носить вместо ставших уже привычными тысячедолларовых костюмов…

Переодеваясь в тюремный коттон, Павел вспомнил долгие студенческие споры о преимуществах той или иной марки джинсов… Привычные темы разговоров в те благословенные времена… и эти бренды и лейблы — Леви Страус, Райфл, Вранглер… они звучали, словно острова Фиджи или Геркулесовы столбы для мальчишек эпохи великих географических открытий… Они в те времена еще даже не умели толком правильно произносить эти слова, дух которых означал для них, ленинградских студентов далеких семидесятых, так много, ассоциируясь с хиппи, Вудстоком, рок-н-роллом и интуитивным ощущением какой то невероятной свободы…

Недаром в подпольных записях ранней «Машины времени» были такие строчки: «И будет много слов — о дисках и джинсАх — и о погоде в небесах, а на часах уж заполночь давно…»

Эх, как они с Ванькой, Ленькой, Ником любили поспорить об этой ерунде, о рабочей одежде рядовых американцев, брызгая слюной и толкая друг дружку в грудки… Ты, мол, не знаешь, так и молчи! Ткань, из которой джинсура делается, она не коттоном называется, а деним, то есть de Nim — из города Нима, это я точно по голосу Америки слышал, всерьез серчая на дружка, кричал тогда Ванька…

А ведь и правда, тогда в Ленинграде начала семидесятых настоящих джинсов, если отбросить все пестрядинные порточные подделки польской мануфактуры «Одра», настоящих джинсов было на Невском возле «Ольстера» или «Сайгона» — два десятка пар. Не больше… И джинсы тогда были как некий пропуск, дающий право запросто обращаться к любому другому обладателю линялых штанов, как к члену потайного братства…

Чернокожий каптенармус резко оборвал воспоминания Павла.

— Проходи!

И вдруг подмигнул скабрезно и показал из-под полы костистый черный «фак».

Саймон и Саймон предупреждали, что с его статьей у Павла в тюрьме будут проблемы…

— Главное, выдержать первые две недели, — сказали Саймоны, — главное не поддаться, не дать себя спровоцировать и постараться найти себе защиту в лице местных авторитетов…

«Им легко давать советы, — думал Павел, укладывая в черный полиэтиленовый мешок свой костюм от Армани, в котором полтора месяца назад его арестовали прямо в офисе, — им легко болтать, а посади этого толстого Саймона в камеру, и где тогда он будет со своими здравыми рассуждениями?»

Чернокожий охранник с бляхой Брикстон на могучей накаченной груди, не зло, а так, порядка ради, ткнул Павла в спину своей резиновой дубинкой…

— Давай, двигай вперед…

По двум бесконечным коридорам, потом по двум лестницам, потом еще по одному коридору… И наконец, в ноздри ударило ни с чем не сравнимым коктейлем из запахов йода и карболки.

Точно! Они пришли в медицинский блок.

Врач тоже оказался цветным…

Он не торопился начинать разговор. В этом царстве по имени Брикстон вообще спешка была не в моде. Куда спешить, если у всех срока по несколько лет?

Доктор был занят своим компьютером.

Он стучал по клавиатуре, озабоченно пялил лицо в монитор, снова стучал по клавиатуре, снова пялился в экран, и так продолжалось очень и очень долго. Минут десять, а то, может, и все пятнадцать.

Наконец, открыв какой-то дежурный файл, чернокожий док спросил:

— Вы мистер Розен?

— Да, — односложно ответил Павел.

— Я ничего не могу найти в этой чертовой базе данных, — слегка раздраженно сказал док, — и не могу найти файла с вашими анамнезом и результатами ваших последних обследований, хотя ваша страховая компания должна была об этом позаботиться.

— Но я совершенно здоров, — рассеянно разведя руками, наивно возразил Павел.

— Ваше мнение для меня ничего не значит, мистер Розен, — назидательно сказал чернокожий док. — Для того чтобы занести вас в нашу базу данных и спокойно отправить вас в камеру, мне необходимо иметь анамнез и полные результаты последних обследований, все анализы, рентген, УЗИ, этсетера, этсетера…

— Тогда позвоните в мою страховую компанию, — сказал Павел: — Я точно не знаю, но мои адвокаты, Саймон и Саймон, они точно знают куда…

— Это займет некоторое время, — недовольно ответил док, — а мне надо отправлять вас в камеру прямо сейчас.

И, делая ударение на словах «right now», док выразительно скривил лицо.

— И чем я могу? — недоуменно спросил Павел,

Док не обратил никакого внимания на риторический вопрос Павла, оставив его без ответа. Он снова уставился в монитор и принялся быстро-быстро щелкать длинными черными пальчиками по клавиатуре.

Так прошло еще пять или семь минут.

Потом док поднялся во весь свой баскетбольный рост и сказал, обращаясь к охраннику:

— Идем в бокс!

Укладывая Павла на кушетку и приступая к осмотру, док все же снизошел и объяснил ситуацию.

Без данных о его Павла здоровье помещать его в общую камеру по правилам, существующим в Брикстон, было никак нельзя.

Но и перспектива ожидания, покуда страховая компания перешлет файлы Павла в Брикстон, тоже не устраивала администрацию, потому как сажать Павла в камеру без информации о том, есть ли у него туберкулез или сифилис, — было бы прямым нарушением прав других заключенных на охрану их здоровья…

Поэтому док принял единственно возможное и правильное решение — положить Павла в тюремный лазарет на предварительное обследование…

— Здесь болит?

— Нет.

— А здесь болит?

— Нет

— А здесь?

— А здесь иногда болит.

— Когда?

— Когда понервничаю, или когда поем острой пищи…

— Курите?

— Нет.

— А раньше курили?

— Курил.

— Долго?

— Тридцать лет курил, потом бросил и три месяца как не курю… Вот здесь болит и здесь, — говорил Павел, когда доктор нажимал своими длинными черными пальцами на его оголенный живот.

С тыльной стороны ладоней, кисти рук у доктора были не такими черными, как его шея и лицо… А были, скорее, темно-коричневыми… Но вот развернутая докторова ладонь, та была вообще совсем бело-розовая. И подушечки его пальцев были холодными и розовыми.

— Вам надо будет сделать полное обследование, — сказал черный доктор…

— Да? — машинально переспросил Павел.

А про себя подумал: наверное, когда люди говорили о белой и черной магиях, они имели в виду белых и черных магов, где черным магом мог быть этот тюремный доктор…

Ну что ж… На обследование, так и на обследование!

Значит, расправа с его задницей, про которую говорил чернокожий детектив, пока откладывается…

Пока.

На все анализы Павлу назначили неделю.

В любом случае, больничный блок, надо полагать, получше тюремной камеры!

Соседом Павла по палате оказался молодой чернокожий зэк. Он был веселым болтуном, хотя и страдал от боли, потому как попал в лазарет с переломами двух ребер и ключицы, и поэтому любой смех отдавался в теле Боба, так звали чернокожего соседа, сильнейшими приступами боли.