Роберт Фериньо - Дрожь

• Название: Дрожь
• Автор: Роберт Фериньо
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034524-0, 5-9713-1980-9, 5-9578-3638-9

Маньяки-убийцы.

О них так любят снимать фильмы в Голливуде…

В кино они привлекательны и умны… Это чушь!

Настоящий маньяк — просто тихий обыватель, жаждущий кровавой славы.

Им может оказаться кто-то из тех, с кем мы встречаемся каждый день.

Например, преуспевающий, законопослушный пластический хирург Джонатан Гейдж. Ведь именно его неудачливый журналист Джимми, его собственный брат, не без оснований подозревает в совершении серии жутких убийств. Возможно, он прав. А возможно — и нет. Главного доказательства виновности Джонатана у Джимми пока нет. А найти его будет непросто!

---

— В каком смысле?

ATM снова занялся камерами.

— Ну, я же профи. У меня сохранились снимки всех людей, бывших там со мной. Я всегда делаю портреты. Десять баксов за копию. Это покрывает мои расходы. Правда, ни один из тех придурков ничего не купил. Просто хотели полюбоваться на шоу, разворачивавшееся внизу.

— Так зачем ты сохранил снимки?

— Я никогда ничего не выбрасываю — вдруг пригодится?

— Ты уверен, что Джонатан — мужчина со снимка — был там в тот день? Его лицо постоянно мелькает в газетах, может, поэтому ты его запомнил?

— Не исключено. — ATM снова взглянул на снимок. — Кажется, именно он тогда не хотел, чтобы я его фотографировал. Надулся весь, важный такой! Спиной ко мне повернулся.

— Так у тебя нет его изображения?

ATM крякнул.

— Я этого не говорил. Я сказал, что он не захотел сниматься. Слушай, «Слэп» каждый месяц делает чудесные развороты со снимками знаменитостей и все такое. Здорово, наверное, получить такой заказ.

— Принеси мне все фотографии, которые сделал в тот день.

— На это понадобится время. Я ничего не выбрасываю, но у меня не идеальный порядок, найти что-либо трудновато. А вообще я уже умираю от голода, а ты еле плетешься, словно моя бабушка.

Глава 28

Джимми, покачиваясь, вышел из автомобиля и направился к зданию оперы, все еще сомневаясь, не совершает ли он ошибку. ATM сказал, что узнал Джонатана. Был бы Джимми поумнее да поосторожнее, он бы подождал, пока парень отыщет снимок, а потом бросил бы его в лицо брату. Если бы Джимми был поумнее да поосторожнее, он передал бы этот снимок Хоулт и попросил ее показать его Джонатану. Но он бежал по лестнице, перепрыгивая через две-три ступеньки сразу. Умные и осторожные ребята не умеют веселиться! А Джимми умеет.

— Вы в списке приглашенных, сэр? — спокойно и надменно спросил его тонкий прилизанный швейцар, с недоверием глядя на джинсы и рубашку Джимми. — Ваше приглашение, пожалуйста, — на сей раз обошелся он без слова «сэр».

— Я Джимми Гейдж. Должен быть в списке гостей.

Швейцар провел пальцем по фамилиям так, словно делает Джимми одолжение, а затем в недоумении поднял глаза.

— Похоже, вы в секторе А-семь. Корпорация Джонатана Гейджа выкупила весь столик. — Он приоткрыл перед Джимми двери и словно выпустил наружу звуки симфонической музыки, громкой и величественной. — Пятьдесят тысяч баксов за столик! — слегка обиженно заметил швейцар напоследок.

В холле Джимми встретила молодая женщина в костюме лани — вся в бежевом и коричневом.

— Могу я вам помочь, сэр? — нежно спросила она.

— Столик А-семь.

— О! Вам повезло! — воскликнула Бэмби и, взяв его за руку, повела в зал, украшенный фресками.

Зал был просторный, с мягким освещением. Играл оркестр, на сцене пела молодая женщина, но ее голос едва слышался из-за шумных разговоров за столиками. Бледно-розовые стены являли картины из музыкальных произведений Пуччини, Верди, Бизе, Вагнера, Моцарта и других композиторов. Впрочем, Джимми любил слушать оперу с закрытыми глазами.

Мужчины и женщины в тщательно продуманных костюмах сидели за длинными прямоугольными столами. Большинство присутствующих щеголяли в средневековых нарядах, а официанты были одеты в костюмы различных зверьков. Они изящно разносили дорогие напитки по столикам под аккомпанемент не менее изысканной музыки. У певицы было приятное сопрано, но никто не слушал — любители искусства были слишком заняты болтовней, а их мобильные телефоны ни на минуту не умолкали. Темы обсуждались не самые возвышенные. Слегка поменять антураж — и вот вам арена с рестлингом и публика, за которой Джимми наблюдал в прошлое воскресенье.

— Я сам доберусь, — сказал он своей проводнице, поскольку уже увидел Джонатана за столиком. Его брат сидел лицом к сцене, внимательно слушая певицу. Еда стояла нетронутой. Поющая женщина отвечала на взгляд Джонатана не менее проникновенным взором. Она словно обращалась именно к нему, и ее голос дрожал в воздухе, чистый и высокий. Оливия сидела рядом с мужем, одетая цыганкой, вся в золотых кольцах и браслетах, с большими серьгами в ушах. Она усердно делала вид, что слушает своего соседа. В самом конце стола Джимми увидел Мишелл в черном корсете и красной юбке в стиле фламенко. Она мило болтала с симпатичным французским кавалеристом, все время касавшимся ее запястья. Мишелл заметила Джимми и махнула ему рукой.

— Джеймс! — Джонатан встал. Он был в белой узкой офицерской форме с золотыми пуговицами и гордыми эполетами. Рядом с тарелкой лежала белоснежная фуражка. — Какой приятный сюрприз!

— Ты же меня вроде пригласил.

— Да, но на самом деле я не думал, что ты придешь. — Джонатан придвинул стул. — Дорогая? — позвал он жену, повышая голос, чтобы перекричать музыку. — Посмотри, кто пришел!

Оливия одарила Джимми дежурной улыбкой и вновь отвернулась к своему собеседнику. Джимми сел рядом с братом и сразу же почувствовал себя странно. Он знал, что люди вокруг оживленно беседуют, играет оркестр и снуют официанты с подносами. Однако ничего этого как бы не существовало. Только он и Джонатан, словно два близнеца в непроницаемом коконе. И объединяли их гены и тайны.

— Я должен был предупредить тебя насчет маскарадного костюма, — повинился Джонатан. — Надеюсь, ты не очень неловко себя чувствуешь.

Он положил руку на спинку стула Оливии.

— Я видел женщину, попавшую в аварию на «хонде». Она ударилась о лобовое стекло, оно растрескалось, напоминая паутину. Я стоял и смотрел, как пострадавшую доставали из салона. В темноте она казалась спящей, но в свете фар машин «скорой помощи» было видно, как блестят у нее на лбу осколки стекла… Она напоминала девушку с мозаики. — Джимми покачал головой. — Как такое ужасное может быть прекрасным? Разве это возможно? Почему нельзя отделить одно от другого?

Джонатан внимательно посмотрел на него, затем медленно убрал руку со спинки стула и подвинулся ближе к брату, чтобы не говорить слишком громко.

— Что ты хочешь сказать, Джеймс? Я вижу, ты пришел не случайно. В чем дело?

— А куда ты торопишься? Обычно у тебя такие прекрасные манеры…

— Надеюсь, ты не собираешься испортить еще и этот вечер, — улыбнулся Джонатан.

— О! У меня куда более грандиозные планы, — дернул его Джимми за золотую пуговицу. — Это ты у нас кто? Похож на водителя фургончика с мороженым.

Джонатан не принял остроту.

— Я лейтенант Пинкертон из «Мадам Баттерфляй». Это очень известная опера.

— Ах да, Пинкертон был настоящим ублюдком и сволочью. Разве нет? Он обрюхатил Баттерфляй и сбежал, а через пару лет вернулся с американской женой. Белоснежная форма — интересный выбор для сегодняшнего вечера.

— Дело не в моральных качествах, — мягко пояснил Джонатан. — Просто Пинкертон и Баттерфляй играли по разным правилам.

— А у нас с тобой что за игра?

— Ну как же, ничего не изменилось. Играем в «дрожь», — улыбнулся Джонатан. — Так что помни — мой ход!

Джимми почувствовал, как кровь приливает к щекам.

— А ты не ощущаешь себя неловко?

— Никогда себе этого не позволяю. Ты же знаешь, это одно из моих лучших качеств.

— Нет, ты ненавидишь проигрывать. — Джимми заметил, что этими словами задел брата. — Я помню выражение твоих глаз, когда я в чем-то тебя побеждал, будь то кроссворд, шарада, эстафета, да все, что угодно. Ты не жаловался, ничего не говорил, но я видел взгляд. Став постарше, ты научился его прятать, но я подозреваю, чувства остались неизменными. И скоро ты снова проиграешь.

— Жаль тебя разочаровывать, но этого просто не может быть. — Джонатан кивнул певичке, приступившей к новой арии. — Ты не хочешь попробовать лобстера, немного выпить и насладиться вечером? Не знаю, знаком ли ты с этой музыкой — «Si, mi chiamano Mimi» из «Богемии». Мими встречает Рудольфе, молодого обедневшего поэта, который живет с ней по соседству в Париже…

— В конце она умирает.

— Да, но как! — Джонатан замер, прикрыв глаза. — Тебе не кажется, что большинство из нас могут о таком только мечтать?

— Ты совершил большую ошибку, Джонатан.

Тот плавно повел рукой, изображая, что дирижирует оркестром.

— Не думаю.

Джимми подвинулся еще ближе.

— Люди, которых я видел сегодня, стонали и плакали. Конечно, те, что остались живы. Их увозили врачи с места аварии. А всего за пять секунд до несчастного случая все они думали о предстоящем ужине, вечернем шоу по телевизору или о том, какие оценки получили их дети в школе. Все были заняты собственными делами, а через мгновение жизнь изменилась.

Джонатан открыл глаза.

— Как мелодраматично! Ты становишься сентиментальным, брат. Тебе пора писать оперы, а не слушать их.

— Убийства Яйца ничем не отличались — один миг, и человек мертв. Тебе это нравится? Ощущение тончайшей грани между жизнью и смертью? Власть? Способность нарушить эту грань?